– Матильда…
– Пообещай мне, Лоан! Ты никогда не расскажешь никому, что ты одаренный, если вдруг станешь таковым!
Никогда не видел Матильду такой напуганной. Она боится того, что я могу быть одаренным? Или того, что ждет раба-мага?
– Я обещаю, Матильда. Я не забуду своих слов.
– Хорошо.
Подождав, когда она успокоится, я задал второй волнующий меня вопрос.
– В книге было непонятное слово «медитация». Я его запомнил, но не понимаю. Что это?
Присев на одно колено, Матильда приложена свою большую ладонь к моей груди.
– Магия повсюду, маленький Лоан! Это мана, что витает в воздухе. Она пронизывает все на свете! Теперь представь, что мана собирается у тебя в груди, закручивается в такт твоему дыханию и биению сердца. Попробуй ухватить ее своим разумом! Крохотные, невидимые глазу кусочки чистой маны входят в тебя и собираются в шарик в твоем сердце. Тук-тук. Тук-тук. Сердце бьется, и шарик в груди становится больше. Это твое ядро маны, твой источник. Так рассказывал мой отец об одаренных.
– Но я ничего не чувствую!
Она тихо хихикнула и щелкнула меня по носу:
– Еще бы он там был! Тебе всего четыре, Лоан, и ты простолюдин, невольник без намека на каплю одаренности.
– На улице конец осени! Скоро мне исполнится пять…
– Иди учится, маленькое дарование! Беги уже! Урок скоро начнется.
Я вернулся в класс последним, с небольшим опозданием, за что заработал наказание в виде стояния на коленях до конца урока. Что за травля? Это уже седьмой подобный случай за последние десять дней. Такое ощущение, будто преподаватели целенаправленно выделяют меня из класса, выставляя образцом плохиша.
Глава 3. Обреченный
Во время очередного скучного урока мистера Джа о религии и боге Ахенди, «который нам все дает», я все больше и больше злился от мысли, что я чего-то не могу. Почему, если я упал, именно бог поможет мне подняться, а не я сам? Почему он лечит меня, а не я сам себя? Те же пользователи ауры могут даже утраченную конечность отрастить, не говоря уже о том, чтобы вылечить простуду или лихорадку. А магия? Шанс в один процент? Даже будь он в тысячу раз меньше, я приложу в сто раз больше усилий, дабы доказать себе и другим, что я сам буду управлять своей жизнью.
Мистер Джа будто услышал мои мысли.
– Ахенди видит все наши греховные деяния! И прощает нас, даруя свое благословение!
Грех – весьма абстрактное понятие.
– Ахенди молвит слово исцеления, и раны ваши заживут!
Сидя тихо у окна ветхого класса, заставленного деревянными партами, я нахмурился от неправды из уст взрослого! На старте святая сила работает как бафф. Чудо доступно только тем, кто имеет сосуд от ста единиц святой силы и больше. Большинство из нас будут всю жизнь иметь сосуд в 10–20 единиц, а этого хватит только на ускоренное заживление ран. Хм, замкнутый круг! Чтобы иметь обещанную Джа силу лечения, надо сильно верить в бога. А если видишь чудо как результат собственных действий, начинаешь верить еще больше. Разве после такого плена веры человек сможет отказаться от нее?
Время шло. Дни превращались в недели, а те складывались в месяцы. Мне исполнилось пять, и это никак не повлияло на мою дошкольную жизнь. Вечерами, когда старшие после занятий и ужина собирали нас с другими детьми в бараках, заставляя повторять вызубренные молитвы, я делал это молча, все чаще думая о магическом источнике. Как правильно медитировать?! Поможет ли это стать одаренным?! Как отличить правильный подход от неправильного?
Где-то в другом углу барака лучшие декурии уже закончили молитвы и легли спать. Крепыш Дилиан храпел. Зубрила Илинай, самая умная голова после меня, тоже готовился ко сну. Изворотливый Рентон пытался о чем-то договориться со старшим, но тот отвесил ему смачный подзатыльник. Универсальное средство против таких приставучих типов!
Рядом со мной ломающимся голосом бубнил Викед, вечный старший по «худшей декурии», с которым мы были знакомы больше полугода. Все-таки меня и его каждый раз отправляли в одну и ту же группу.
– Лоан! Иди к нам и молись со всеми.
Голос Викеда слышно даже в конце огромного барака. Тупой, как пробка, но исполнительный, за что его и ценят надзиратели по трудовой повинности.
– Я уже помолился.
Отвечаю с закрытыми глазами, не оборачиваясь.
– Тогда помолись со всеми еще раз!
– Какой в этом смысл? Мы молимся, но ничего не получаем за свои молитвы.
– Ах ты мелкий выродок! – затрещина была весьма болезненной. Проступили слезы. – Тебе сказано молиться! Потом еще спасибо скажешь за то, что я помог тебе встать на путь истинной веры.
Опять! Будь у меня сила, я бы сам дал тебе затрещину, вбивая знания кулаком, который ты так любишь. Пришлось подчиняться и делать то, что не хочется.
Они правда такие глупые? Дети, старшие, преподаватели?! Ведь запомнить все молитвы так просто!
На следующий день, едва начался урока, я поднял руку, дабы задать вопрос и наконец высказать все свое недовольство. Мистер Джа повелительным жестом руки с довольной улыбкой дал знак говорить.
– Я слушаю тебя, дитя Ахенди.
– Мистера Джа, почему мы учим молитвы наизусть, не вдаваясь в детали того, что означают используемые слова? Грех, акт веры, молитва? Что есть бог? Святая сила?
Учитель ответил с легкость, все с той же улыбкой превосходства:
– Дитя, твой ум недостаточно крепок для таких знаний. После первого совершеннолетия старший по декурии рабочих расскажет тебе обо всем.
Меня будто унизили. Это мой-то ум недостаточно крепок?
– Сэр, но я уже сам знаю ответ на эти вопросы. Разрешите мне научить других детей значению этих слов?
Преподаватель остановился, посмотрел на меня и сильно покраснел, едва не задымился от злости. Никогда не видел настолько злого и страшного мистера Джа. Затем он начал громко ругаться, переворачивал парты, называл меня безбожным богохульником, испугав других детей так, что они столпились в углу, не смея покидать класс. Наконец поймав меня, Джа занес руку для удара, но остановился в последний момент.
– Ты! Понимаешь! Свой! Грех! Лоан! – его лицо покраснело, а тело стало светиться от применения святой силы.
– Нет, сэр!
Дьякон Джа схватил меня за шкирку и приподнял над полом:
– Дитя! Лоан! Кто дал тебе право учить вере, которой ты еще не принадлежишь? Как смеешь ты сомневаться в моем учении о пути служению Ахенди? Ты дьякон, посвященный в свой сан вышестоящим священнослужителем? Нет!? Просвещенный из церковной школы? Знаешь ли ты вообще, что такое духовная семинария? Отвечай, отродье!
– Нет, сэр!
– Тогда как ты смеешь учить тому, чего сам не знаешь? Молчишь?! Хорошо-о-о. Раз уж ты хочешь вести себя как старший, я покажу тебе, как наказывают старших за провинность.
Разъяренный мистер Джа крикнул так, чтобы его слышал весь учебный корпус школьников и дошкольников.
– Внимание, ученики! Всем покинуть классы и собраться перед церковью Ахенди! Вы все! Слышите! Все! Узнаете, какое наказание вас ждет за богохульство и еретическое учение!
Джа тащил меня, как мешок с мусором, через все здание школы, продираясь сквозь толпу детей, так и не опустив на землю. Благо окна класса выходили как раз на единственную площадь поселка, и пройти надо было совсем немного.
Детей выстроили по четыре шеренги слева и справа от входа в церковь, на миниатюрном участке. Дьякон ходил вдоль рядов, тряся мной перед перепуганными школьниками.
– Посмотрите на него! Сеятель хулы об Ахенди! Сомневаетесь в пути служения Ахенди? Кто вы такие, чтобы позволить себе сомневаться в учении великого бога? Вы появились на свет под его взором! Вы едите и живете под его взором! Вы даже умрете под его взором, и он определит ваше посмертие! Хотите до конца времен вариться в котлах с кипящем маслом? Страдать, пока разум вас не покинет, получая тысячи ударов от чертей?! Никогда! Запомните! Никогда не смейте сомневаться в вере в Ахенди! Иначе вас будет ждать та же участь, что и это неразумное дитя!
