- У тебя всё ещё впереди, друг. А что насчёт тебя самого? Ты выглядишь больным.

- Болезнь берёт своё, Франк. Ноги меня уже не держат.

- Я помогу тебе подняться и лечь.

- Благодарю, – жаль, что я не могу сейчас показать тебе свою улыбку, она причинит мне боль.

Держи мою руку. Осторожней, Франк! Больно! Уф-ф.. как тягостны эти обострения болезни даже для меня, выносливого и крепкого человека. Произойди вспышки этой болезни в нескольких районах страны, заболей ею большое количество людей, государство спохватилось бы создавать лекарство или хотя бы вакцины. Но не знаю насчёт других, наверно, я единственный болею этой странной, прогрессирующей болезнью. Ни одно государство не будет тратить свои средства на изобретение вакцины и лекарства от болезни, если ею больны единицы. Проще говоря – лечись сам, как можешь, на свои собственные средства. Смерть единиц из миллионов от этой болезни ничего не изменит. Государству всегда нужна какая-либо выгода. Пускай даже мизорная.

Уложи меня на кровать, только медленно. Тело поддалось протестовать нытьём, в глазах уже начинает темнеть. Эта жуткая слабость, нарастание глухости и мрака – первые симптомы. Самое страшное – то, что последует за ними.

- Ты как, Стил?! Приди в чувство, слышишь?!

- Я тебя ещё слышу, Франк. Я просто кое-что вспомнил.

- Что ты вспомнил?

Верно, присядь рядом. Посиди, так я буду знать, что рядом есть человек, который может мигом спуститься в лазарет за помощью.

- Тот день, когда впервые поговорил с Сако..

— Воспоминания –

Мне надо успеть его остановить, пока он не применил призрачность. Этот разговор я планировал долго, в мучительных раздумьях с тщательной подборкой подходящих вопросов, на которые он спокойно ответил бы. И вот настал конец моим сомнениям, пора приступить к делу. Надо поговорить с Сако.

- Сако, погоди! Мне надо с тобой переговрить.

Этого оказалось достаточно, чтобы он остановился? А мне казалось, что он тут же исчезнет, и я не поймаю его больше. Но так даже лучше. Возможно, он более прерасположен к общению со мной, чем мне кажется.

Подойду к нему сам, чтобы не казаться диктатором. Я не имею представления о том, как он воспринимает меня, но сам в моих глазах – такой же, равноправный студент, как и остальные. Только он не как все. В прямом смысле. Он сам по себе. И, по-моему, окружающий его мир чужд ему. Не родной. Враждебный. Иначе бы он так не поступал.. не убивал, не причинял боль, не применял гипноз на ненавистниках. А так же просто не уходил в себя.

- Сако, я хочу откровенно поговорить с тобой.

- Нам не о чем с Вами разговаривать, Мастер.

- Почему ты такого мнения?

Он всё же повернулся ко мне. Вот и он, зрительный контакт. Я ощущаю, как глубоко он проникает мне взглядом в самую Душу. Зацепил рукой память.

- Сако, как долго ты живёшь там? Тебе было 7 лет, когда мы впервые встретились.

- Жизнь.

Что означает его «жизнь»? Неужто с самого рождения? Или же с первого года жизни? Надо уточнить у него.

- То есть с рождения?

- Не совсем, но почти.

- Ты принадлежишь клану Ёрш, верно? В документации Академии у тебя указано две фамилии: Ёрш и Альцберг. Следовательно, твой отец – довольно известный местный журналист Эйфрод Альцберг. Когда он был жив, я часто читал его статьииз собственного интереса к содержанию его статей. Это был открытый, несколько робкий, но мягкий молодой человек с горячим сердцем.

- Может, Вы ещё что-то расскажите мне про судьбу моих родителей?! – он взбешён?! Почему это вывело его из себя? – Да, мой отец был журналистом и встретил маму на её концерте, взял у неё интервью в тот же день!!

Как же хорошо я подобрал случай для нашей с ним бесды. Сейчас мы одним на тренировочной площадке, никто не услышит его крик, его слова. Он чувствует себя раскованней наедине со мной и может позволить себе немного открыться своему учителю.

Интервью у Альгены Ёрш. Помню, было, читал такое в одном из старых номеров газеты. Альцберг приехал к старой пригородной сцене, на которой выступала за счёт режиссёра на благотворительных концертах уже тогда ставшая легендой Альгена Ёрш. Она была обладательницей неповторимого голоса. Так же стала единственной из своего клана, кто пересёк границы с Великоречьем. После она здесь уже жила. Помню номер газеты с последней статьей Эйфрода. Уже в следующем номере эта фамилия нигде не была. Ни по экранам телевизоров, ни в печатных СМИ, НИГДЕ НИ СЛОВА не было про смерть полюбившейся молодой пары – Эйфрода Альцберга и Альгены Ёрш. Для многих это в те годы было шоком. Но шок прошёл, и про них забыли.

- Сако, я не желаю тебе вреда. Мне нужно лишь понять твою сущность, твою личность.

- Я Вам скажу одну крайне серьёзную вещь, Мастер. Не то, что моя жизнь подопытным государственной лаборатории, даже одно только моё существование на этой грешной земле не должны быть известны!! Или же Вы желаете впутать в государственное дело других, чтобы они рисковали ради пустых дел?!

- Да, ты сам по себе – государственная тайна. Однако, разве ты не желаешь исполнения мечты твоего крёстного отца, Кристиана? Не желаешь того же, чего и он? Свободы и справедливости?

- Я… – он так необычно утих, хотя его голос продолжает колебаться, а глаза уже давно угасли. – Вы правы, эта наша общая с ним мечта. Но она… недостижима.

Эй! Уже исчез?

Почему он такого мнения? Его что-то тревожит. Очень сильно тревожит, что он не в состоянии об этом говорить. Скорее всего тут моя вина и мне не стоило упоминать про Кристиана. Ведь он был для него вторым отцом.

И всё же. У Сако есть мечта, и она замечательна. Она гуманна. Исполнима.

-

Комментарий к Глава 24. Разлад в комнате 15 Исправила и дополнила текст до заседания пед. коллектива

====== Глава 25. Сознание того, что чудесное было рядом с нами, приходит слишком поздно ======

У-у-у-у-у!! Го-ло-ва!! Моё бедное, истерзанное за праздник тело! Жестокое утро выдалось.. Как же всё ноет после этого ДОМАР с его дикими танцами и горьким, крепким алкоголем. Вот именно, что КРЕПКИМ АЛКОГОЛЕМ! Как же я вчера набу… напилась. Голова раскалывается, и почти ничего не помню. И как же хочется блевать…

А с чего, собственно, всё началось? Судя по тому, в каком я сейчас состоянии, подходящую кампанию я нашла. Что мы делали? Вроде что-то танцевали и ржали при этом как целый табун. А потом, кажется, был жар и поб... пьянка. Ликёр и шампанское, дозы – лошадиные. Мы закусывали? Вспоминай милая моя Чара, вспоминай, как бы больно не было! Да, салатами, жаренной рыбой, плотным пюре и ещё много чем, что я уже не припомню. Чувствую, заработала я себе серьёзное несварение желудка и боли в животе до конца этого семестра. Ну, ты сама во всём виновата, Чара. Теперь уже терпи. Время не воротишь..

У-у-у!! Ну и сквозняк в комнате!! Всё, решено, из-под одеяла не вылезу! Хотя… весь день мне не пролежать под ним. То спина устанет лежать, то ноги заноют от отсутствия нагрузки, то желудок срочно подаст на меня в суд за морение голодом. Так что вставай-ка, Чара. Это будет полезнее лежанки. Кстати, кто умудрился устроить сквозное проветривание при спящей-то мне?!

О? Ранее не доводилось наблюдать сидящего на окне Ферна Максоле. Так вот кто устроил сквозняк с утра пораньше! Ну я ему задам.. если сумею выползти из-под одеяла. Бр-р-р, холодно!

Что за смешок за окном? И что за тихий «бух» за окном? Так кто-то есть? У-ух! Что за знакомый запах.. так противно! Сигаретный дым! Но кто из наших пристрастился к курению? И откуда дым? Наверное, это тянет прямо с улицы. Даже на второй этаж. Не переношу сигаретный дым.

Чем это занят Ферн? Жестикулирует… кому-то? Зачем? Что-то я совсем… ничего… не понимаю. ОБЪЯСНИТЕ!! Или я помру от… как бы сказать? От... неудовлетворения интереса. Подобрала-таки словечко по смыслу!

Ладно, пора покидать столь любимое и самое ценное место – кровать. Н.. н-не-е-е.. Ух! Вот ведь не задача, так неловко упасть.