– Всем сёстрам, блин, по серьгам. Кто что хотел – тот то и получил.

Невыспавшийся, но довольно улыбающийся Лёха тут же ему ответил:

– А зависть, Славун – очень плохое чувство!

– Чему ж тут завидовать? Ну ладно, ты еще время с толком провёл. А Санёк, похоже, всё же в ментовку попал, судя по запаху от его фрака.… Попал, признайся?

Алекс тяжело вздохнул и ответил хриплым, надорванным голосом:

– Не важно. Зато вечер прошёл – зашибись! Песни советские хором орали.… Ещё бы немного – и я бы тут устроил свержение правящей камарильи… жаль, инсургенты хлипковатые попались, на третьей бутылке сломались…

Они уселись за вчерашний столик, разложили газеты; тут же подлетевшей Малгожате Лёха, интимно улыбнувшись (и получив такую же улыбку в ответ) заказал завтрак – и, фамильярно хлопнув её по заднице, бросил товарищам:

– Теперь, пацаны, не дрейфьте – нас в этой забегаловке кормить будут, как хозяев заведения! Можно ждать нашего таинственного пассажира хоть до второго пришествия!

Слава скептически бросил:

– Ну, тебе, может быть, порцию и увеличат… а нам-то за что?

– А вам – за то, что вы мои друзья. – Тут Лёха, вдруг став серьезным и чуть понизив голос, добавил: – И кстати, вы тут поменьше по-русски трендите. Тут недалеко лагерь с чеченами беглыми расположен, они уже успели тут накуролесить, так что местные очень не любят, когда кто-то по-русски балаболит. И кстати, увидите хача, который будет по-нашему говорить – ни в коем случае с ним не заговаривайте; лучше уйдите в сторону. У нас тут сейчас другая задача, нам с заезжими чёрными резаться не резон. Вняли?

Алекс заинтересованно спросил:

– Откуда узнал?

Лёха улыбнулся:

– Малгоша доложила. Хозяйка мотеля типа хохлуха, но в Польше живёт уже давно; так заезжие джигиты попытались её на бабки развести, типа, крышу ей предложили. Та к мусорам, те, соответственно, в лагерь – в общем, тут полгода назад целая войнушка с чеченами произошла. Я думаю, не достать ли из сумок нам ножики? Так, на всякий случай?

Алекс отрицательно покачал головой.

– Не к чему. Мы здесь ненадолго. И беглые чехи здесь вряд ли особо буйные – им депортация в Россию на хрен не нужна. В крайнем случае, отмашемся вручную, здешние полицаи к холодному оружию у туристов крайне скверно относятся.

Тут подошла Малгожата с их завтраком; Лёха не обманул, порции яичницы с беконом были заметно больше, чем вчера, кофе оказался не жиденькой коричневой жижкой, а напитком добротной, почти домашней, густоты, масло и сыр были свежими, со слезой. Компаньоны тут же принялись за еду, временно прекратив беседу.

Минут двадцать спустя, когда троицей уже был выпит кофе и съедены все булочки с джемом – в дверь ресторана вошёл среднего роста широкоплечий молодой мужчина лет тридцати трех – тридцати пяти – и, остановившись у входа, стал внимательно рассматривать обеденный зал.

Лёха, первым увидевший незнакомца в дверях – едва заметно толкнул под локоть Алекса. Тот чуть склонил голову, а затем, взяв в руки «Комсомолку» недельной давности – принялся тщательно изучать последнюю страницу с анекдотами и кроссвордом.

Вошедший в ресторан мужчина, увидев в руках означенных посетителей газеты с кириллицей на первой странице – решительным шагом направился к столику трех компаньонов. Не спрашивая разрешения, он, отодвинув стул, по-хозяйски уселся напротив временно прекративших завтракать туристов и, улыбнувшись, бросил:

– Ну, здорово, мужики!

Алекс, чуть опустив газетный лист, исподлобья глянул на незваного гостя и ответил равнодушным тоном:

– Здоровей видали.

Вошедший чуть сконфузился, а затем, видимо, что-то вспомнив – ударил себя ладонью по лбу и весело добавил:

– Вам привет от Володи Мороза!

Тут же некоторая настороженность, висевшая над столом, мгновенно улетучилась. Алекс осклабился и, протянув через стол свою руку, произнёс:

– Ну, с прибытием!

Новоприбывший пожал руку старшего по команде, а затем проделал эту церемонию с остальными. И после этого сразу же заявил:

– Пацаны, как тут пожрать заказать? Я, блин, со вчерашнего утра маковой росинки в рот не положил!

Лёха ответил:

– Щас всё будет, не боись. Правда, время завтрака типа кончилось, но мы сейчас что-нибудь придумаем – И, встав, тут же направился к немедленно двинувшейся ему навстречу Малгожате, что-то с ней деловито обсудил – после чего, вернувшись, похлопал пришельца по плечу:

– Солдат не умрёт голодным! Сейчас на кухне подсуетятся…

Алекс спросил у новоприбывшего:

– Тебя здесь ничего не держит? Какие-то дела незаконченные, или поручения? Можем прямо сейчас ехать?

Тот подумал пару минут – а затем решительно бросил:

– Нет, ничего. Перекушу – и можем двигать; тем более, я гляжу – вы уже позавтракали.

Алекс кивнул.

– Гут. Тогда ты сейчас ешь, а мы пока в номер. Соберемся, рассчитаемся за проживание – и по машинам. Обедаем по дороге между Сандомерцем и Красником. Сбор во-о-он у того серебристого «Пассата» через сорок минут. Уложишься?

Вновь прибывший широко улыбнулся.

– В учебке укладывались в пятнадцать минут – обед с первым, вторым и третьим.

– Тогда отлично. Ждём тебя в машине!

Через сорок минут серебристый «Фольксваген» с белорусскими номерами, выдохнув перед дальней дорогой синеватым дизельным выхлопом, направился с мотельной стоянки на северо-восток, в сторону Сандомира. Стоявшая в это время у входа в ресторан официантка, помахав напоследок пассажирам платочком, этим же платочком утерла набежавшую в уголок глаза слезу… Странные постояльцы исчезли – так же внезапно, как и появились; и никто, кроме дружелюбной Малгожаты, на следующий день уже не вспоминал необычных туристов, так и не удосужившихся за двое суток проживания в мотеле осмотреть красоты Кракова или соляные копи Велички…

Они въехали в Гарволин ближе к вечеру, когда весело светившее апрельское солнце уже закатывалось за синеющий горизонт. Городок так себе, ничего выдающегося; Рынок с окружающими его домами постройки начала двадцатого века, непременный костёл под готику, витрины магазинов.… Таких городков в Польше – многие сотни, похожих друг на друга, как горошинки из стручка.

Серебристый «пассат» остановился на стоянке чуть ниже Рынка; его водитель тут же был вынужден заплатить пронырливому парковщику неизбежную пятерку; затем, не спеша, квартет пассажиров авто направился к кучке молодёжи, хаотично клубящейся у дверей пары заведений, без труда ими опознанных, как бары.

Одиссей осторожно спросил у Алекса:

– Слышь, Саша, а чё мы тут забыли? До границы еще километров сто пятьдесят где-то…

Алекс покровительственно улыбнулся.

– Нам пока граница без надобности. Нам надо легализовать тебя по полной программе. – А затем, хитро прищурившись, спросил: – Ты вообще как, боли не боишься?

Одиссей почесал затылок.

– Ну, не сказать, чтоб совсем не боюсь.… А что?

– Да так, придется тебе сегодня, по всей видимости, малёхо пострадать для достоверности.

Одиссей вопросительно уставился на старшего группы «туристов».

Тот, оглядев тусующуюся молодёжь, едва заметно указал на группу коротко стриженых подростков:

– Видишь вон тех, в бело-голубых шарфах?

Одиссей вгляделся в толпу и молча кивнул.

– Это – фанаты познаньского «Леха». Завтра в Люблине «Лех» играет в кубке Польши с люблинским «Заглембе», и эти ребятишки прибыли пофанатеть за свою команду. Они – идеальный инструмент для того, чтобы ты обрёл почву под ногами, то бишь – получил возможность легально пересечь границу. – И, видя, что Одиссей продолжает непонимающе смотреть на него, продолжил: – В общем, ты пока не грузись, сейчас зафиксируемся в гостинице и приступим к выполнению первой части плана.

Миновав толпу галдящих подростков, они подошли к гостинице. Тут Алекс, оглядев своих янычаров, тяжело вздохнул и спросил:

– Пацаны, кто готов поиметь геморрой на задницу?