– Подошел!!! Документы!!! И нет!!! Исчез!!! – надрывалась полноватая транзитница, сидевшая на груде тюков под расписанием, заламывая руки.

   Из дальних концов зала к оравшей тетке со всей возможной скоростью спешили милиционеры в форме и в штатском. Сева присвистнул.

– Туда не смотри. Потом все объясню. Берем билеты – и быстро линяем, дай нам Бог рок-н-ролла! Усек?

– Усек. Кстати, пиво неплохое. – Лес по изменившемуся лицу Севы понял, что произошло нечто экстраординарное, и украдкой глянул в сторону расписания. От кассы их отделяло уже только два человека.

   Сева залпом осушил свою бутылку, даже не почувствовав вкуса, а арахис запихал в карман. Лес последовал его примеру:

– Крепкое. Дает в голову. У нас по жаре с одной бутылки напьешься до сложения риз. – с уважением прокомментировал рыжий сэнгер.

   Сева рассеянно кивнул, думая о своем.

   Усталая кассирша, изучив протянутые ей документы, долго не могла взять в толк, как это один паспорт может быть выписан сразу на двоих человек. Сева целую минуту втолковывал ей, что Ринки – сиамские близнецы, и с юридической точки зрения считаются одной персоной (если бы она знала, скольких трудов и нервов стоило это бюрократическое новшество Лестеру и Ринки!). Обалдев в конец, кассирша потребовала, чтобы на Ринки было взято два билета. Скрепя сердце (или, как он сам бы выразился, скрипя сердцем), Сева согласился, поставив, впрочем, непременное условие, чтобы все четыре места были в одном купе. Схватив билеты, Сева поволок Леса за собой в зал пригородных касс, на ходу запихивая все документы в бумажник. Когда друзья проходили мимо зареванной транзитницы, окруженной "серыми братьями", Сева мельком услышал обрывок фразы:

– …смотрю – а милиционер в воздухе тает…

   Сева провел Леса в метро кружным путем. Прошмыгнув сквозь турникеты на входе, программист быстро огляделся, но "Марью Васильевну" не заметил. На эскалаторе Лестер недоуменно поглядел на друга:

– Сеуа, что это было?

– Это была Марья Васильевна из самолета. Только почему-то переодетая мужчиной. Или это мужик, переодевавшийся бабкой?

– А что за скандал там произошел?

– Я натравил на нее сержанта, чтобы тот документы проверил.

– И?

– Сам я не видел, но по-моему, сержант просто исчез. Растворился в воздухе.

– Когда смеяться?

– После слова "лопата". Никаких шуток, Лестер. Видел зареванную женщину?

– Видел.

– Ну вот, это с ее слов. Она рядом оказалась.

– Да, Сеуа, Россия действительно таинственная страна… С элементами ненаучной фантастики…

– Не смешно, Лес. Похоже, мы серьезно вляпались. Но вот во что?

– А ты не допускаешь, например, что эта наша попутчица – просто сильный экстрасенс, морочащий людям голову ради денег или просто, например, для удовольствия? Или что они с вашим копом просто работают в паре?

– Насчет в паре – что-то мало верится. Тогда и тетку эту нужно брать в долю. Главное – чего ради? А насчет экстрасенса… Ради собственного спокойствия можно, конечно, принять эту версию в качестве рабочей. Если непонятное объяснить понятным – душа сразу на место становится.

   В молчании молодые люди доехали до своей станции и проделали остаток пути на троллейбусе. Желание прогуляться по ночной Москве как-то само собою стаяло…

   Ночь вся компания провела в объятиях Морфея – Ринки отсыпались, компенсируя разницу в часовых поясах, да и Лестер с Севой умотались за пол суток в воздухе. Утром молодых людей растормошила Танюха, жаждавшая общения. Прельстив чету Шерманов запахом пельменей, томленых в сметане, Севина ушлая сестрица живо заставила всю компанию продрать глаза и почувствовать волчий голод. Сева с Лесом по молчаливому согласию решили не рассказывать Ринки о происшествии в кассовом зале. Оба они поймали себя на том, что события вчерашнего вечера потеряли для них остроту, воспринимаясь нынче, как некий зыбкий ирреальный ночной кошмар, который можно просто забыть.

   После завтрака неутомимая сестрица Танечка предложила съездить на Поклонную гору, в новый музей Отечественной войны. План был одобрен, и остаток свободного времени Шерманы и Сева провели без скуки, прогуливаясь по роскошному парку, попивая пиво и осматривая экспозицию. Ринки щебетали без умолку с Таней, Сева отметил, что его младшенькая уже говорит по-английски вполне непринужденно. Лес сделал несколько фотоснимков на авиационной стоянке и скептически хмыкнул:

– Такие интересные машины – и под открытым небом. Жаль.

   К половине девятого компания, сопровождаемая Севиной мамой и Таней, выгрузилась из метро на "Киевской" и неторопливо направилась в сторону перронов. Глаза у мамы были на мокром месте: только сын приехал из прекрасного далека – и уже уезжает… Танюха же исподволь бросала на Лестера влюбленные взгляды.

– Ринки, готовьтесь к шоку. – честно предупредил Сева.

– А что? – спросила Эрин.

– Малая скорость, четырехместное купе, навязчивый сервис.

– Ну, насчет купе у нас все в порядке, не так ли? А что скорость? Насколько малая?

– Шестьдесят – семьдесят километров в час, не больше.

– Н-да… – Ринки и Лес, привыкшие к сэнгамонским поездам – экспрессам, на маршруте поддерживающим двести сорок, причем даже вода из стакана не расплескивалась, пожали плечами.

– Ничего, у нас есть неплохая пословица: "Тише едешь – дальше будешь". – успокоил близняшек Сева.

– Ха, можно подумать, что поезда в Сэнгамоне ездят громко! – парировала Морин.

– Не в смысле "тише", а в смысле – "медленнее"… – Сева осекся, улыбка сползла с его лица. Он повернулся к Лестеру:

– Лес, снова она!

– Кто? – хором спросили все Шерманы.

– Попутчица наша.

   И правда, у столба на открытом перроне, к которому подали их сорок первый киевский, торчала жердеобразная фигура в пестрой юбке.

– Хоть билеты сдавай! – прошипел Лестер себе под нос.

– Бесполезно, друг мой. По-моему, она это узнает раньше, чем ты успеешь осуществить. – Сева выглядел обескураженным, если не сказать – напуганным.

– Мо, пойдем-ка, промоем бабульке мозги! – Эрин перехватила Севин взгляд и тут же углядела "Марью Васильевну" у столба. Близняшки решительно направились к старушенции, которая, чувствовалось, так и буравила компанию взглядом сквозь темные очки.

   Сева похолодел от внезапного липкого ужаса:

– Ринки!!! Только не это!!! Не вздумайте!

   Севина мама и Таня уставились на Севу в изумлении. Морин обернулась:

– Погоди-ка, Эри! Сеуа, не вопи. Почему это не вздумать? Бабуля нас второй день достает, пора ее немного окоротить.

– Морин, эта бабуля гораздо опаснее, чем ты думаешь. Поверь мне, лучше ее не злить.

– Ты знаешь то, чего не знаем мы? – Ринки развернулись и подошли к Севе и Лестеру.

– Мы вчера вечером видели эту бабушенцию в действии. – ответил Лестер за Севу – Похоже, это вторая Безногая Прелестница.

– Ринки, не трогайте, оно и вонять не будет – скалькировал Сева на английский русскую пословицу. Ринки поняли смысл с лету и усмехнулись.

   …Три дюжины десять два ЗИ – одна дюжина одиннадцатому РЫ. Попытка доверительного знакомства с объектами признана неудачной. Перехожу к варианту силового контакта…

   …Устроившись в купе по-домашнему, ребята извлекли из Лестеровского рюкзачка загодя припасенное пиво и гигантский пакет с парой кило раков, сваренных гениальной Танюхой по старинному рецепту, с предварительным выдерживанием в молоке. Когда Сева накануне ночью грузил эту довольно тяжелую поклажу в заплечный мешок Лестера, тот откровенно недоумевал:

– Раки! Маленькие лобстеры! Они же испортиться могут…

– Лес, мысли масштабнее! Не успеют.

– Ага, пока их сюда везли из какой-нибудь там Швеции…

– Откуда-откуда?!! Да мама их живьем купила к нашему приезду в пригороде Москвы.

   Челюсть у Леса буквально отпала.