Тупым Хофман, конечно, не был. Пусть он и вылетел из университета, но отсутствием интеллекта не страдал. И знал прекрасно, что если бы поменьше ленился да прогуливал, мог бы стать вполне преуспевающим студентом. И все же, на фоне Циммерманна юноша чувствовал себя недалеким и слишком неопытным. Было желание впитать от него побольше не только интересного, но и полезного…

Курт не замечал, что меняется. Он чутко прислушивался к своим ощущениям с Карлом и понимал, что все сильнее привязывается. Хотелось не каких-то мимолетных встреч и разовых ночевок, а много большего. Но немец не пускал его в свою жизнь надолго. И Хофман, со вздохом, признал, что причина очень веская - кому понравится, когда твою уютную квартиру превращают в полный пиздец? Тогда Курт решил, что будет следить за собой и не устраивать бардака. Пусть Карл увидит! Если и это не поможет поменять к себе отношение, значит, и впрямь, мужчине Курт, как личность, не интересен. И как тогда быть, Хофман думал с ужасом - он не хотел терять Циммерманна ни под каким предлогом.

В очередной раз, когда парень завалился к Карлу, он начал с малого - разулся и аккуратно убрал ботинки в шкаф, а не бросил посреди коридора. И куртку повесил на плечики, а не швырнул на диван в гостиной. Сам потянулся к удивленному таким переменам немцу, и поцеловал. Не впился, как голодный вампир в жертву, а подарил ласковое касание и нежные объятия. И не потащил сразу в спальню, а прижался к его груди и положил голову на плечо. Курт не знал, что еще нужно сделать. Его действия, и так, были полной противоположностью обычным привычкам. Поэтому, мозг не выстраивал модель поведения дальше примерно представляемого. Но Курт надеялся, что Циммерманн сам невольно подскажет, что делать дальше.

Карл же совсем не ожидал прихода Курта. Более того, немец растерялся. В выходной день, он рассчитывал как можно дольше поспать, но ему пришло сообщение от Курта: “Я стою перед дверью твоей квартиры. Откроешь мне? Пожалуйста!” В последнее время Циммерманн почти не интересовался жизнью своего молодого любовника. Мужчина переживал о том, что Курту он вскоре надоест, если будет приставать с пылкими, очень горячими чувствами. Страх настолько сковывал мужчину, что он невольно отстранился от своего бесенка. Однако, мужчина все равно надеялся, что Курт полюбит его, хоть немного.

Когда парень пришел к немцу, ведя себя очень странно и не характерно для него, Карл растерялся. А едва синеглазый бесенок поцеловал и обнял его, трепетно прижавшись, Циммерманн чуть не поинтересовался, все ли с Куртом в порядке, не простудился ли он.

- Курт? - мужчина удивленно обнял Хофмана в ответ, не совсем понимая, что с ним происходит.

- Ммм? - брюнет поднял голову и улыбнулся любовнику.

- Что с тобой? - Карл на всякий случай приложил ладонь ко лбу юноши, проверяя, нет ли у него температуры.

- Просто очень сильно по тебе соскучился. - честно ответил тот и мысленно добавил: “По тебе прежнему”.

- Мы же только недавно виделись, - удивился Карл и, разомкнув объятия, направился на кухню, чтобы выключить закипевший чайник.

- Вот с того раза и соскучился. - проворчал Хофман, плюхаясь на стул, но тут же вскочил. - Может быть, тебе помочь? - мило поинтересовался он, не обращая внимания, как у Циммерманна глаза на лоб полезли.

Отставив чайник в сторону, мужчина, облокотившись задом на кухонную тумбу, сложил руки на груди:

- Курт, что происходит?

- А чего? - насупился Курт. - Помощь предложить нельзя? - он снова уселся на стул и обиженно хлопнул ресницами.

- Я не об этом, - Карл качнул головой, хмурясь. - Ты вдруг приходишь ни с того ни с сего, хотя обычно мне приходится самому приглашать, ведешь себя преувеличенно вежливо, аккуратно. Что с тобой? - речь Циммерманна чуть сбилась и под конец он произносил слова с ярко выраженным немецком акцентом.

- Эй! - возмутился Хофман. - Ты так говоришь, словно таскал меня сюда на аркане! Я бы и сам приходил, но так совпало, что ты успевал позвонить или написать первым. - он пожал плечами. - А то, что я вежливо себя веду… Кто все время гундит, что у меня нет нормальных манер и я вечно устраиваю бардак? Вот я и пытаюсь это исправить. А ты недоволен! - парень надулся не на шутку.

- Я не недоволен, а растерян! - возмутился Карл, по привычке снова потирая переносицу. - Послушай… Я рад, что ты хочешь измениться, но… не понимаю. Когда я спросил, что ты думаешь о “нас”, ты мне ответил, что тебя все устраивает так, как есть. Тогда… Почему? - от невозможности выразить мысли, мужчина совсем сник. - Знаешь, - немец взглянул в лицо юноше, - Если ты пришел только за тем, чтобы переспать, то… - Мужчина вздохнул, ощущая себя полным идиотом.

Курт даже головой помотал, столько информации на него за раз свалилось. Но он постарался, как мог, перечислить последовательно:

- Я ответил тебе, что мне хорошо с тобой. И ты прав, меня все устраивало. А тебя, кажется, нет, потому что ты изменился. Отстранился от меня, стал замкнутым, неразговорчивым. Ты больше не рассказываешь мне ничего о своей работе, исследованиях. Считаешь, что зря тратишь время на придурка-недоучку? - в голосе прозвучали обиженные и немного сердитые нотки. - Полагаешь, я не способен понять? Но мне нравится слушать! И я все понимаю! Хочу как прежде: разговаривать, пить кофе… И ты так и не научил меня его варить, хотя обещал! Я бы хотел бывать с тобой где-нибудь, но ты всегда занят, и мне приходится коротать вечера где-то еще. Каждый день я сюда приходить не могу, ты не разрешаешь. А теперь еще отталкиваешь, закрываешься! Я надоел тебе? Мне уйти?… - в глазах мелькнул страх того, что Цимммерманн может подтвердить это.

Такой длинной и очень проникновенной тирады немец не ожидал. Курт впервые раскрыл перед мужчиной все, что он думает о происходящем между ними. Но историка задели слова Хофмана, который предположил, что надоел ему.

- Я люблю тебя, - почти страдальческим голосом ответил Циммерманн, разводя руки в стороны, чтобы затем как-то уж слишком обреченно опустить их. - Что еще я могу сделать, как не отстраниться от тебя, когда вижу, что мои чувства тебе совсем не нужны? Ты заигрываешь с какими-то девушками, говоришь, что тебя устраивают наши отношения, но я совсем не знаю, кто я для тебя.

Слова Карла заставили Хофмана открыть рот:

- Любишь?… Но… Ммм! - он зажмурился и потер виски. - Не знаю я, что за любовь такая, но ты мне нужен, какой есть! Хоть даже весь такой загадочный-презагадочный и занятой! И ни с кем я не заигрываю! У меня бабы не было с того момента, как мы с тобой впервые переспали. Я даже в баре никого не цепляю. Они сами ко мне клеятся! Ну и… мне же хочется поговорить. А ты со мной не разговариваешь! - парень чуть нахмурился. - И что значит, кто ты для меня? Ты… ну… не знаю я, как объяснить. Что мне с тобой нравится, уже говорил. Что хочется - тоже. Еще бы почаще просто обниматься и проводить вместе время. Не только трахаться, а вообще. Вот как это назвать? Любовь, что-ли? Если да, то… Ну, значит, тоже люблю. Я просто никогда этого не делал. - Курт почесал затылок и взъерошил свои волосы. - Только ты мне, правда, нужен, Карл. Не могу я без тебя, плохо мне.

Карл с удивлением и каким-то умилением разглядывал бесенка, который совсем сконфузился, но смотрел прямо и уверенно, неловко признаваясь в ответных чувствах. Сердце немца забилось сильней, от прилива нежности к своему мальчику.

Подойдя к любовнику, сидящему на стуле, Карл запустил пятерню ему в волосы на затылке, заставляя приподнять голову и посмотреть на него.

- Ты понимаешь, что говоришь, Курт? - у мужчины чуть пересохло в горле. - Если все слова, что ты сказал - правда, то это и есть любовь.