*
Прошло несколько месяцев, в течение которых Карл узнал о Курте много разных вещей. К примеру, юноша жутко не любит прибираться. Оставаясь пару раз с ночевкой в квартире немца, он переворачивал все вверх дном в считанные минуты. После некоторых таких визитов Циммерманн собирал по всей квартире носки, разные фантики от конфет и пустые упаковки из-под чипсов. Второй привычкой Хофмана оказалась жуткая жажда секса. За ночь он мог потребовать от Карла два или даже три захода. Карл, в принципе, был не против, но из-за муторной работы порой выматывался. Ему не то, что сексом заниматься не хотелось, жизнь в такие минуты начинала казаться серой и унылой. Однако мужчина поступался своими желаниями, соглашаясь с Куртом. После их первого раза немец ожидал, что Хофман будет ворчать, что с такими физическими упражнениями и экспериментами покончено, но… Нет. Брюнет наоборот, всячески намекал Карлу, при встрече, что он не против вновь ощутить его член в своей заднице. О смене позиций в постели они не разговаривали, пока решив, что всех все устраивает. Карл и не заметил, как стал потихоньку влюбляться в синеглазого бесенка, который порой, как будто, провоцировал его на это. А как иначе еще назвать, что парень стал носить те цвета в одежде, которые наибольшим образом нравились Карлу на нем, или зачесывал волосы определенным образом, после упоминания немца, что так лучше? И он постоянно соблазнял! То откровенные позы, то облизывание пальцев и дразнящие взгляды, то снимая футболку, поглаживал себя, следя за реакцией Карла. Циммерманн с ума сходил. Вообще, Хофману бы, с его грацией и спортивной подготовкой, в стриптизеры податься, от посетителей отбою не будет! Но советовать подобное немец не рискнул. Сам же в первую очередь и пострадаешь. Что, что, а ревновать Карл умел.
Итак, дни тянулись своей чередой, а Карл до сих пор не знал, что за отношения у него с Куртом. В одном Циммерманн был уверен - он не готов, пока что, пускать парня на свою территорию дольше, чем на два или три дня.
О том, как сам Курт к нему относится, мужчина задумывался не раз. Попытки выяснить оканчивались бурным оргазмом. В конце концов, Циммерманн понял, что юноша не различает, до конца, секс и влюбленность. Сам Курт считал свое отношение к любовнику привязанностью. Но где-то, в глубине души, начал догадываться, что это гораздо больше. На такое натолкнули банальные умозаключения: парень попрежнему рисовался перед женским полом, но ни одну не привел домой, зато лип к своему профессору истории, как банный лист к пятой точке; внезапно начал интересоваться различными историческими событиями, которые рассказывал Циммерманн (Хофман потом гордо обсуждал их с Айзеком, с видом знатока, удивляя друга); впервые за почти всю свою жизнь задумался, чего хочет его партнер, а не только он сам. Это одновременно и пугало, и порождало любопытство - что будет дальше?
Около недели Карл не виделся с Куртом из-за занятости на работе. На кафедре заболел один из доцентов, а Циммерманна попросили его заменить, поэтому помимо своей работы у него появилась дополнительная нагрузка. Не было сил ни на встречи, ни на что-то большее, поэтому Карл ограничивался лишь короткими звонками Курту, сообщая, что не может с ним увидеться. Не особо-то парень возмущался. Лишь короткое “угу” было ответом немцу.
Едва у Циммерманна появилось время, он решил заехать за Куртом, чтобы сделать ему сюрприз. Он припарковался и заглянул внутрь мастерской. Увиденное заставило непроизвольно скривиться - возле его бесенка увивалась какая-то расфуфыренная молодая дама, время от времени громко смеясь над шутками, отпускаемыми парнем. Хофман опирался о капот темно-розового Опеля, явно только что прошедшего починку и ждущего своего хозяина. И, судя по тому, как парень похлопывал машину по этому капоту, во время разговора, розовый Опель принадлежал довольной дамочке. Та, не стесняясь, заигрывала с красивым мальчишкой, которого была старше лет на семь. Ее шарящий взгляд то и дело останавливался на крепкой мускулатуре молодого мастера, едва прикрытой комбинезоном темно-серого цвета.
Хмурясь и стараясь делать вид, что все в порядке, Карл медленно подошел к парочке, протягивая удивленному парню пакет с его любимыми булочками, которые Хофман готов был есть постоянно.
- Это тебе, Курт, - и, развернувшись, Циммерманн пошел обратно к выходу.
Дамочка проводила Карла чуть заинтересованным взглядом, но мальчишка прельщал ее гораздо больше, поэтому она снова вернула все свое внимание ему. Но Курт на нее не смотрел. Он с недоумением повертел пакет с вкусной выпечкой и бросил взгляд на уходящего немца. Что-то заставило его броситься следом, оставив даму крайне удивленной и раздосадованной. Догнав Циммерманна, который уже открывал дверцу своей машины, парень позвал:
- Карл! Почему ты уходишь?
Немец вздрогнул. Он не рассчитывал, что Курт побежит за ним. Собственно, мужчина вообще не хотел его сейчас видеть. Он устал, измотался на работе, а сам поехал к Хофману, чтобы навестить его. Ну вот, не дурак ли?
Что-то пробормотав на немецком от волнения, Карл несколько раз глубоко вздохнул и повернулся к брюнету, чтобы натянуто улыбнуться, отвечая на вопрос:
- Наверное, потому что у тебя есть дела поважней, чем я.
- Какие? - неподдельно удивился Курт. - Свою работу я сделал и у меня перерыв. Но я не знал, что ты приедешь. Спасибо! - он указал на пакет с булочками.
Карл со всей серьезностью глянул в синие глаза напротив. Было неприятно. Циммерманн привык к ветрености и общительности своего возлюбленного, но видеть все воочию…
- Не за что, - Карл сухо ответил на благодарность. - Курт, скажи мне, что ты думаешь о “нас”?
Немец потер переносицу, чуть не смахнув очки - глаза устали от рутинной работы.
Хофман изумленно уставился на него:
- О нас? Ну… нам хорошо вместе. Мне так, с тобой точно!
- И все? - Карл немного разочарованно посмотрел в лицо юноше.
Циммерманн понимал, что сейчас не время и не место для выяснения отношений, и все же, встречи только ради секса надоели Карлу. Он был романтиком в душе. Ему хотелось знать, что он любит и любим. И пусть сентиментальность спишут на возраст, немец думал о том, что он влюблен в Курта и жаждет знать, что тот испытывает в ответ.
Парень пожал плечами - он совершенно не понимал, что должен сказать. По его мнению, когда двоим хорошо друг с другом, все остальное не имеет значения. Или имеет? Что хочет услышать от него немец?
- А что нужно тебе? - уточнил Курт.
Карл улыбнулся и, протянув руку, погладил Курта по щеке. В тот момент Циммерманну было все равно, если их кто-нибудь заметит. Сцена ревности была не к лицу умному и уважаемому джентльмену, поэтому мужчина решил, что будет глупо выглядеть в глазах Хофмана, если вдруг решит продолжить этот разговор.
- Да, прости, ничего не нужно. Если захочешь заняться сексом, то ты знаешь, как меня найти.
И на этих словах Карл сел в машину и, не глядя на озадаченное лицо Курта, поехал домой, чтобы, наконец, поспать и привести свои чувства в порядок.
Последующие две недели их встреч, стали для Хофмана сплошной чередой загадок. Раньше Циммерманн, в перерывах между их кувырканиями в кровати, никогда не отказывал себе и Курту в удовольствии пообщаться, рассказать что-нибудь занимательное о своей работе, чем потом мог щегольнуть перед Айзеком Хофман. Так же, немец пообещал научить парня варить правильный турецкий кофе, и брюнет уже руки потирал в предвкушении. Однако, Циммерманн словно забыл об этом. Напоминания он выслушивал с отсутствующим видом и кивал, отвечая: потом, не сейчас, чуть позже… Курту это надоело. Общение между ними прекратилось вовсе, а секс, хоть и был регулярным, перестал приносить прежнее удовольствие. Карл словно выполнял рутинную работу. Это расстроило Хофмана и заставило на многое посмотреть другими глазами. Парень с тоской думал о том, что его профессор наверное уже пресытился любовником и не чает, как избавиться от него. Да и зачем ему, умному, тонкому и воспитанному, тупой качок без манер?
