Оставив альфу одного, лорд Ликон направился за спешащим слугой, который повел гостя по широкой лестнице на второй этаж. Дэрион мог обойтись без провожатого, зная каждый уголок поместья дроу, но решил не спорить с решением Варилэйна, чтобы не нарваться на его недовольство.
Подойдя к одной из лакированных дверей из красного дерева с ручкой в форме головы диковинного существа, слуга-омежка несколько раз постучал и пропустил вперед Дэриона, исчезая в одно мгновение, словно его и не было. Зайдя в полутемное помещение, Ликон утонул в теплоте горящих ароматизированных свечей, стоящих на столе Леонэля. Самого хозяина пока еще не было, поэтому Дэри посчитал, что может делать все, что захочет. Омега осмотрелся. С момента его последнего посещения ничего не изменилось: все тот же дубовый стол посреди комнаты, многочисленные пуфики по периметру помещения и много-много картин на стенах с изображением голых мужских тел. Варилэйн не изменял себе ни в чем. В каждом предмете мебели сквозила похоть и страсть.
— Нравится? — в кабинет вошел Лео, закрыв за собой дверь.
Золотистые глаза дроу посмотрели в сторону омеги, сидящего на одном из пуфов. Мужчина провел ладонью по коротким серебристым волосам и устремился к своему столу, садясь в кресло.
— Вина? — приподнял бровь Варилэйн, наливая себе бокал дорогого лакомства, приникая губами к тонкому хрусталю, чтобы вкусить каждую каплю.
— Благодарю, но я неважно себя чувствую, поэтому воздержусь от столь щедрого предложения, — вежливо отказался Дэри, поморщившись.
Дроу с ухмылкой глянул на Ликона. Бета, хоть и не был альфой, все равно мог ощущать запахи, исходящие от омег, а Дэрион пах не так, как обычно. К его обычному аромату кардамона примешались еще и мускусные нотки, так не вяжущиеся с образом огненноволосого. Обычно мускусом пахли альфы. Леонэль уже знал заранее, что выиграл спор, на который купился Ликон, бросившись очертя голову на провокационное предложение.
— Ты спал с ним, — выпалил дроу, искристо и заливисто засмеявшись. — Ты спал с рабом, Дэри! Боги, ты лег под альфу без рода и племени.
Жар опалил щеки Дэриона. Омега был готов к такому разговору, но не знал, что Леонэль кинется с места в карьер. Обычно Варилэйн предпочитал изводить вопросами, играя на лезвие ножа с нервами своих собеседников, а тут… Взяв за несколько секунд себя в руки, Ликон усмехнулся, сложив руки на груди в защитном жесте.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Лео. Моя течка…
— Кончилась не так давно и я под всеми этими дорогущими духами, которыми ты обрызгался, чтобы обмануть всех, чувствую твою ложь, Дэрион! — смех дроу прекратился так же, как и начался, сменившись грубыми, отрывистыми нотками в голосе. — Я знаю тебя слишком долго, мальчик. Не пытайся играть со мной.
Дэри нахмурился. В глазах омеги плескался страх и уважение перед дроу. Да, если быть честным с самим собой, Ликон боялся Леонэля и того, какими связями тот обладает. Пусть Варилэйн всегда был добр к омеге, но это не значит, что его добродушное отношение продлится вечно и не обернется вспять против огненноволосого.
— Чего ты хочешь? — сквозь зубы процедил омега, сжимаясь внутри себя от ужаса, что он может потерять Гэбриэла.
— Ты помнишь условия договора, — ухмыльнулся альфа, облизывая губы, смоченные вином. — Ты переспал с альфой, не смог сдержать своей омежьей натуры, ты изменил Матиасу.
— Я ему не изменял, — зло выпалил омега, ощущая невероятное головокружение. — Он мертв, Леонэль! Прошло больше пятнадцати лет!
— Еще месяц назад ты бы утверждал обратное, — пожал плечами бета, хмыкнув. — Это не умаляет того, что ты сделал. Ты лег под альфу, подставив свой очаровательный зад.
Дэрион плотно сжал губы, медленно встав с места. Сердце бухало в груди омеги, как сумасшедшее, ноги готовы были подкоситься и уронить своего владельца на пол, но омега стоял, уговаривая самого себя сдержаться. Зрачки мужчины сузились до тонких полосочек, выдавая все волнение, что испытывал Дэри, а ногти до такой степени врезались в мягкую кожу ладоней, что оставили на них кровавые следы.
— Ты хочешь забрать моего раба, Леонэль? — выдохнул сквозь зубы омега.
— Такова была сделка, Дэрион, — усмехнулся бета. — Или… Ты хочешь сказать, что влюбился в аазимара? — голова дроу склонилась на бок, а на его губах расцвела издевательская усмешка. — О, так ты любишь его, я прав? — не жалея чувств омеги, выспрашивал жестокий Леонэль. — Тогда… Я должен взять свои слова обратно?
— Я. Его. Не. Люблю, — отчетливо произнес омега, противореча своему сердцу; признаться в своих слабостях было невероятно сложно гордому и упрямому лорду Ликону, который привык большую часть жизни быть одиноким и покинутым всеми. — Я ухожу. Мне здесь делать больше нечего. Можешь… забирать раба.
И Дэрион стремительным шагом, чувствуя, как слабеют ноги, направился к двери, чтобы исчезнуть из чужого поместья и уже дома выплеснуть все свои эмоции, что бушевали в душе. Но Леонэль неожиданно окликнул гостя по имени и, когда тот развернулся, что-то кинул ему. Омега едва успел поймать золотой медальон на цепочке, принадлежащий Матиасу. Подняв неуверенный взгляд, Дэри посмотрел на дроу, не веря своим глазам.
— Он твой, — усмехнулся Варилэйн. — Матиас хотел бы, чтобы медальон был у тебя. Слишком долго эта вещь пробыла у меня.
Дрожащими пальцами накинув на шею вещь и, зацепив замочек, Дэрион кинул последний взгляд в сторону ненавистного дроу и поспешил удалиться, искренне надеясь, что не пересечется с Гэбриэлом в зале внизу. Альфа все также ждал своего господина на боковой веранде, поэтому не заметил, как тот, укрытый плащом, вышел из поместья, садясь в подъехавшую карету. Уже внутри, скрытый от сотен глаз, Дэри дал волю своим чувствам: сжав в ладони медальон Матиаса, омега тихо заплакал, не понимая, почему он думает сейчас не о своем погибшем муже, а о рабе, одиноко ждущем, когда придет его хозяин.
========== Глава тринадцатая ==========
Прошло около недели с тех пор, как Гэбриэл оказался у коварного Леонэля Варилэйна. Дэрион места себе не находил, думая о своем аазимаре и о том, что делает с ним дроу. Прислуга, видя состояние господина, лишний раз старались не привлекать к себе внимания, превратившись в невидимок. Омега переживал за альфу, с некоторой долей отчаяния понимая, что мужчина считает теперь его предателем, ведь Дэри говорил, что Гэбриэл принадлежит только ему.
Несколько раз омега порывался поехать к Леонэлю и попробовать отвоевать аазимара, но что-нибудь вечно останавливало. Дэри было стыдно взглянуть в глаза альфе после всего того, что между ними было. С каждым прожитым днем огненноволосый чувствовал, насколько сильно ему не хватает Гэбриэла рядом с собой. Воспоминания раз за разом посещали Дэриона по ночам, а днем, вместо того, чтобы погрузиться головой в работу, омега грезил наяву о своем рабе. Мысли о Гэбриэле сводили с ума. Дэрион словно помешался на аазимаре. Еще Дэри беспокоило его самочувствие. Казалось, словно он начал заболевать. Мужчину бросало то в холод, то в жар, постоянно мутило и болела голова. Огненноволосый списывал все на беспокойство за раба, но после очередного обморока, произошедшего спустя две недели отсутствия Гэбриэла в поместье, пришлось вызвать лекаря. Старец незамедлительно приехал в поместье Ликона, застав хозяина лежащим в постели. Дэри был бледен и тяжело дышал, постоянно прося попить у своего верного помощника. Лекарь осмотрел омегу с головы до ног, и по мере того, как росли догадки старца о состоянии огненноволосого Дэриона, тем сильней наверх по морщинистому лбу ползли брови.
- Что, я умираю? - усмехнулся Дэри, натягивая на себя штаны и оправляя рубашку после того, как старец провел унизительную процедуру обследования. - И сколько мне осталось?
- Не шутите так, лорд, - выдохнул старик, поправляя на носу маленькие очки. - Вы носите под сердцем ребенка.
Лекарь закрыл свою сумку и, вытерев руки принесенным прислугой полотенцем, присел на стул рядом с кроватью своего пациента, глядя на омегу голубоглазым пронзительным взглядом. Старец сам поверить не мог в то, какой диагноз он поставил своему подопечному, но признаки были на лицо: тошнота, плохое самочувствие, потеря аппетита и постоянное чувство жажды. Омега понес и, скорее всего, малышу в его чреве уже два месяца.
