– Вот и хорошо. Значит, через некоторое время мы получим на этом фронте ещё одну, причём обстрелянную, самоходную бригаду ПТО, – удовлетворённо кивнул Сталин. Сам он в успехе этой идеи не сомневался. Алекс как-то рассказывал, что такие финты наша армия делала ещё в самых первых из изученных им вариантов Великой Отечественной. Была там такая самоходка под названием «СУ-76(и)», где буковка «и» как раз и означала иностранную базу, в качестве которой использовались немецкие «тройки» и «штуги». По словам парня, ему про неё впервые рассказал сотрудник Центрального музея Вооруженных сил, которого Алекс именовал не иначе как «уважаемый Семён Лукич». Так вот таких машин в той реальности смогли наклепать более двух сотен штук, то есть совсем не «опытное» количество. Конструкция получилась вполне удачная. Несмотря на то, что пушка на них стояла куда больше и тяжелей. А тут всего-то «сорокапятку» воткнуть…

– Но всё равно резервов у фронта, я считаю, явно недостаточно. Владимир Кириакович, подумайте, чем мы ещё сможем усилить товарища Уборевича. Нам надо, чтобы Минск продержался как можно дольше.

– Так точно, Иосиф Виссарионович!

На самом деле резервы были. На линии Витебск – Орша – Могилёв сейчас разворачивался Первый Резервный фронт. Составляющие его дивизии в настоящий момент активно проходили боевое слаживание, поскольку по большей части представляли собой либо только-только доукомплектованные кадрированные соединения мирного времени, либо вообще вновь созданные, то есть те, что начали развёртывание лишь после объявления мобилизации. Ну и параллельно этому новый фронт активно строил для себя линию обороны. Так что сдёргивать оттуда какие-либо части было крайне нежелательно. Но раз поступил прямой приказ…

– Хорошо, что по Юго-Западному фронту?

– За последние сутки существенных изменений не произошло. Прорыв немцев на стыке Изяславского и Староконстантиновского УРов в направлении Бердичева остановить пока так и не удалось, но их продвижение сильно замедлилось. Маршал Тимошенко продолжает переброску подкреплений на угрожаемый участок, но их сосредоточение ещё не закончено. К тому же у него изначально было всего две бригады лёгких противотанковых САУ, которые к началу прорыва уже понесли серьёзные потери… чего, как показал опыт Западного фронта, против полноценной танковой группы совершенно недостаточно. Так что ему приходится разворачивать в качестве ПТО ещё и буксируемую артиллерию. А она, естественно, обладает куда меньшей мобильностью…

Ну насчёт того, что более мобильно – лёгкие самоходки ПТО на крайне изношенной базе или буксируемые орудия, но с новенькими тягачами, можно было бы и поспорить, однако это точно не его уровень, пусть Тимошенко разбирается сам… Так что Сталин просто кивнул и задал следующий вопрос:

– Хорошо, а как дела под Одессой?

В текущей реальности Южный фронт по своему составу был едва ли не в полтора, а то и в два раза слабее, чем в большинстве предыдущих. Но при этом дрался вполне достойно. Так что, несмотря на то, что румынам и немцам сейчас противостояли куда меньшие силы, никакого более быстрого продвижения противника не случилось. Скорее наоборот, было некоторое отставание. Не слишком существенное. Ну, если сравнивать с тем же Западным фронтом… Впрочем, это было объяснимо. Потому что и противник тут был куда слабее. Немцев было не слишком много, в основном же части и соединения этого фронта дрались с румынами.

– Идут упорные бои в районе Днестровского лимана. Румыны рвутся к насосной станции, но корпус генерала Дашичева стойко держит оборону.

– А какова вероятность того, что противник, не добившись быстрого успеха, попытается разрушить насосную станцию тяжёлой артиллерией или авиацией?

– Я считаю, на данный момент – небольшая, товарищ Сталин. Румыны надеются вскоре захватить Одессу, и не думаю, что они так жаждут после этого повесить себе на шею столь нелёгкую проблему, как организация водоснабжения города при разрушенной насосной станции.

– А если всё-таки рискнут?

Триандафилов пожал плечами и посмотрел на сидевшего с краю Шапошникова. Тот неторопливо поднялся, одёрнул гимнастёрку и начал отвечать весьма спокойным тоном:

– Товарищ Сталин, особенных проблем не будет даже в этом случае. На последнем предвоенном совещании я докладывал, что инженерными частями округа между лиманом и Одессой было проложено три дополнительных заглублённых трубопровода, каждый из которых имеет собственный насос. Обнаружить их очень непросто. Если, конечно, румыны не займут ту территорию полностью… Но, как я понял, пока об этом речи не идёт. Поразить же артиллерией и воздушным налётом их ещё более проблематично. Поскольку все три нитки достаточно заглублены и замаскированы. В том числе и высевом травы. Они, конечно, гораздо меньшего диаметра, чем основной водовод, но, с учётом того, что в городе подготовлены дополнительные хранилища воды на базе бетонных ванн недостроенных бассейнов, особенной опасности того, что город останется без воды, нет. Хотя вводить нормирование, возможно, придётся. Как и доставку воды в отдалённые районы цистернами. Потому что полностью заполнить водой городской водопровод с помощью этих водоводов, конечно, не получится. Но вода будет. И до осенних дождей город продержится без особенных проблем даже при самом негативном развитии событий…

Сталин задумчиво кивнул.

– Хорошо. Не хотелось бы терять Одессу только лишь потому, что она лишится воды. Она для немцев и румын может стать очень большим гвоздём в заднице.

Все присутствующие понимающе переглянулись. Одесская военно-морская база перед самой войной была значительно укреплена. Достаточно упомянуть новые мощные башенные береговые батареи, представляющие из себя поднятые ЭПРОН со дна Новороссийской бухты, башни главного калибра линкора «Императрица Екатерина». При установке в качестве береговых им провели модернизацию, немного увеличив угол подъёма ствола, так что дальность стрельбы возросла до тридцати пяти километров. Что делало вероятность захвата Одессы до полного исчерпания боезапаса этих батарей весьма проблематичной. А снарядов для этих орудий в Одессе запасено было более двух боекомплектов.

– А как обстоит дело с подготовкой операции на Севере?

– Здесь есть небольшая задержка, товарищ Сталин.

– Задержка?

– Да. Как вы помните, на прошлой неделе две дивизии из состава формируемой Особой группы войск пришлось перебросить в помощь Прибалтийскому фронту. Ставка санкционировала это решение…

– Да, но я помню, что когда вы его представляли, то сообщили, что уже предусмотрели, откуда возьмёте замену.

– Да-да, новые дивизии им на замену уже формируются. Но дело в том, что эти новые дивизии не проходили специальной десантной подготовки. Так что достижение ими уровня полной готовности к участию в операции Генеральный штаб ожидает не ранее середины октября.

Сталин нахмурился. Опять задержки и неувязки. И это они ещё были заранее готовы к тому, что война начнётся именно двадцать девятого июня. Причём готовы так, что никаким немцам и не снилось. Достаточно сказать, что у них были не только полные и подробные карты развёртывания немецких частей и соединений, точные координаты складов и аэродромов базирования немецкой авиации, но и точное знание основных целей ударов немецкой авиации. Во всяком случае, на первые пару недель. Что же творилось в той реальности, в которой немцам удалось достичь стратегической внезапности?! Скорее всего, полный ужас…

– То есть у нас не остаётся никакого запаса времени? – недовольно уточнил он.

Триандафилов молча наклонил голову. Сталин раздражённо нахмурился. Чёрт! Эта операция была слишком важна, чтобы её переносить. Она процентов на тридцать должна была определить, как дальше пойдёт война. Её неуспех означал крах практически всех заранее разработанных планов. Причём не только военных, но и очень многих послевоенных. Именно ради того, чтобы сформировать предназначенную для неё группировку войск и был так ослаблен Южный фронт. Именно для неё на север шли эшелоны новеньких танков и самоходок, которые так требовались сейчас на других фронтах. Но провести её с максимальными шансами на успех можно было только в определённый, довольно короткий период времени. Чуть раньше – и у немцев будет время перебросить морем достаточные подкрепления, вследствие чего войска втянутся в затяжные бои с непредсказуемым итогом. Чуть позже – начнутся зимние шторма, и как сам десант, так и переброска подкреплений, а также снабжение высадившейся группировки окажутся очень сильно затруднены, а то и вовсе невозможны. Фактически операция была возможна в узком временном коридоре сроком всего в пару недель. И тут – на тебе – выясняется, что сроки готовности войсковой группировки сдвигаются практически к самому началу этого временно́го коридора. То есть ещё одна-две затяжки – и всё…