– Не знаю, – ответила Сула. Впервые на ее лице появились признаки беспокойства. – Но надеюсь, что меня назначат пилотом.

– В самом деле? – поразилась Мхаири. – Ты раньше когда-нибудь летала?

Сула покачала головой.

– Нет, но, надеюсь, после распределительного теста…

Бледный юноша с каштановыми волосами до плеч прервал ее с усмешкой:

– Тебе повезет, если ты вообще его пройдешь.

Юноша был единственным, у кого имелся передатчик, от которого он не отрывался, даже когда разговаривал. Арран хотел было попросить парня отправить сообщение матери, дать ей знать, что он благополучно добрался до Хаансгаарда. Но, услышав его слова, передумал.

– Прошу прощения? – приподняв брови, ответила Сула.

– Ничего личного, – продолжал тот, наконец подняв глаза от экрана. – Нужно смотреть правде в глаза. Шансы у всех нас невелики. Ребят с Три готовят к распределительному тесту чуть ли не с рождения.

Несколько кадетов нервно переглянулись, Сула же наградила юношу испепеляющим взглядом, и Арран почувствовал к ней симпатию.

– Подготовиться к тесту невозможно. Он направлен на выявление врожденных склонностей.

– Да неужели? – усмехнулся тот. – В таком случае зачем богачи с Три нанимают инструкторов из академии натаскивать своих детей? Мой дядя работал на Три и видел это своими глазами. Ты и представить себе не можешь, с чем нам придется столкнуться.

– Говори за себя, – ответила Сула, гордо подняв голову. – Лично мне не терпится показать снобам с Три, на что я способна.

Большинство ребят пробормотали что-то в знак согласия, и, несмотря на чувство тревоги в животе, Арран тоже кивнул. Нельзя дать себя запугать. Тем более после всего, через что ему пришлось пройти, чтобы попасть сюда, после того, как он просиживал ночи напролет над учебниками, пока мать драила полы по четырнадцать часов в сутки, чтобы его прокормить.

Учитывая разницу во времени, в секторе F уже должен быть вечер. Арран представил, как мать сидит в одиночестве в их крохотной квартире, как она греет ладони о чашку с чаем, потому что от скрипящего обогревателя больше шума, чем тепла. Что у нее на ужин? Сердце его сжалось – теперь мать накрывает стол на одного: одна тарелка, одна вилка, один нож и одна аккуратно сложенная салфетка. Что она будет делать весь оставшийся вечер? Теперь ей не с кем поговорить, ведь с соседями она так и не подружилась – бесконечные смены на работе, где ей приходилось мыть полы в главном здании горнодобывающей компании «Файрон», оставляли не так много времени для общения. Сколько Арран себя помнил, мать выглядела изможденной. Но когда он предложил ей отказаться от стипендии и остаться дома, во взгляде ее появилась такая твердость, какой он прежде не видел.

– Ну уж нет, – ответила она, положив дрожащую руку ему на плечо. – Ты должен поехать. Ты заслуживаешь большего, чем все это! – И она обвела рукой их скудно обставленное, хоть и безупречно чистое жилище.

– А как же ты? Тебе не будет одиноко?

– Все со мной будет в порядке, – сказала она со слабой улыбкой. – Мне будет о чем помечтать – мечты скрасят мое одиночество. Я буду смотреть на небо и представлять, как ты учишься быть героем.

Арран обвел взглядом всех новоиспеченных кадетов. Некоторые заметно нервничали; кое-кто напустил на себя равнодушный вид, словно перспектива зайти на шаттл и отправиться в засекреченное местоположение академии никак их не трогала; остальные стояли неподвижно, вытянувшись, словно ожидая досмотра.

Кто знает, может быть, кто-то из них и впрямь станет героем будущих сражений со спектрами. А может быть – он с трудом подавил дрожь, – они пожертвуют всем лишь для того, чтобы список погибших пополнился еще одним именем.

– Кто это? – тихонько спросила Сула, указывая на юношу, который беседовал с мужчиной в военной форме в другом конце зала. Юноша кивнул офицеру и направился к ним.

– Нас ведь уже двенадцать.

В новостях без конца судачили о двенадцати ребятах с Шетира, поступивших в академию, хоть имена их и не разглашались.

– Может, в последний момент взяли кого-то еще? – предположил Арран.

Однако, по мере того как юноша приближался, стало очевидно, что он не шетрианин. В то время как остальные ребята осматривали шаттлпорт либо с нескрываемым интересом, либо с напускным равнодушием, он вел себя спокойно и непринужденно. Все они кутались в одежды из шерсти и меха, на нем же красовался тонкий черный пиджак, который мог быть только из термокожи – материала в сотни раз теплее, чем мех, и в тысячу раз дороже. Арран видел одежду из такой ткани лишь однажды – на владельце местной шахты, когда тот прилетел на Шетир с ежегодным визитом.

Арран непроизвольно напрягся, ожидая столкнуться с высокомерием, которое, как ему казалось, было присуще большинству тридианцев, однако, к его удивлению, юноша тепло улыбнулся, приблизившись к ним. У него была светлая кожа, прямые черные волосы и выразительные зеленые глаза, как отметил Арран, когда юноша подошел и встал рядом с Сулой.

– Вы летите в академию? – спросил он.

– Да, – подтвердила Сула, которая, хоть и казалась более встревоженной, чем прежде, все же улыбнулась юноше.

– Уф, хорошо. Я боялся, что опоздал. Меня зовут Дэш.

– Сула. – Она уже собиралась склонить голову, когда Дэш протянул ей руку. Сула растерянно уставилась на нее, озадаченная его жестом.

По лицу Дэша пробежала тень сомнения, и его дружелюбная улыбка немного померкла. Но тут Арран вспомнил, что обычаи сильно отличались на Три, где людям не приходилось проводить большую часть времени по локоть в ядовитой жиже – побочном продукте фреона и газа, который использовали для его добычи.

– Я Арран, – представился он и пожал руку Дэша.

– Очень приятно, – ответил тот. Юноша снова улыбнулся, глаза его засияли, и Арран почувствовал, как что-то кольнуло у него в груди. Ему не встречались прежде ребята, которые выглядели и улыбались, как Дэш.

– Откуда ты? – поинтересовалась Сула. Она старательно делала вид, что интересуется просто из вежливости, но в голосе ее звучала нескрываемая подозрительность.

– Из Эволина на Три, – жизнерадостно сообщил Дэш. – Я проходил на Шетире летную подготовку. На шетрианских пустошах есть летная школа, – он окинул взглядом всех собравшихся и, не дождавшись ответа, продолжил: – Тут не так загружено воздушное пространство.

Несколько ребят нервно переглянулись, а юноша с передатчиком, получив подтверждение своей правоты, довольно ухмыльнулся.

– Решил заработать себе преимущество? – спросила Сула.

Дэш робко улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, при виде которых у Аррана перехватило дыхание.

– Не думаю, что у меня есть какое-то преимущество. Я провел там три недели, и, как ни старался научиться приземляться, мой инструктор каждый раз отбирал у меня управление. В жизни таких выражений не слышал!

Сула бросила на Аррана возмущенный взгляд, ища его поддержки, но он сделал вид, что ничего не заметил.

– Доброе утро, кадеты! – пробасил чей-то голос. Широкими шагами к ним приблизился седовласый худощавый мужчина, одетый в форму Флота Кватра, – тот самый офицер, с которым разговаривал Дэш. – Меня зовут сержант Понд, я преподаватель академии. Мне выпала честь сопровождать вас во время перелета на шаттле.

Арран выпрямился и вытянул руки по швам, краем глаза заметив, что многие кадеты последовали его примеру. Вот и все. С этого момента каждое их слово и действие будет подвергаться тщательной оценке. Через два года, когда они закончат обучение, лишь часть кадетов примут во Флот Кватра в качестве офицеров. По окончании первого года обучения всех, кто показал посредственные результаты в учебе и во время турнира, переведут на менее престижную программу обучения. Однако на кону не только будущее Аррана – будучи первыми кадетами с Шетира, именно они должны доказать, что заслуживают место как в академии, так и среди высших чинов Флота Кватра.

Сержант Понд повозился с приспособлением на своем запястье, и в воздухе повисла полупрозрачная голограмма с текстом оранжевого цвета. То был список их имен и фотографий.