— Ты! — крикнула она отчаянно. — Это был ты!..
Роланд, казалось, всё понял — он не сдвинулся с места, когда девочка воинственно шагала к нему, закатывая рукава и путаясь в платье. Голос ее звенел от гнева, а пальцы сами собою сжимались в кулаки.
— Хутор из-за тебя сожгли! Радмила твоя сожгла! Вот, чего ты испугался! Вот, почему не вышел! В кустах прятался!..
Он ждал. Девочка остановилась — взгляд ее стал злым и колючим, как сухая хвоя Пьяного леса.
— На наше болото пришел! Хату спалил! Выследил нас… Из-за тебя… И Груша, и Аглаша, и дядько Бажан — они все… их всех… из-за тебя!
Роланд ни слова не произнес в свое оправдание, не попытался и жестом остановить ее, а Марушка, разошедшись, кричала во весь голос, выплевывая ему в лицо:
— У меня никого не было, кроме Федоры!.. А ты пришел, и все разрушил!
Лис поднялся, и теперь маячил у нее за спиной — готовясь не то оттаскивать подругу, не то принять, если придется, удар на себя. Ввязываться к драку ему категорически не хотелось — во-первых, Роланд был сильнее, во-вторых, с мечом на поясе, а в третьих… А в третьих, Лис и сам пришел в зачарованный лес при оружии, с жестоким подельником, и с самого начала отлично зная, как будет отнимать вожделенный ключ, если старуха-ведьма не согласится его отдать подобру.
— Я ненавижу тебя!
Пощечина оставила красный след на щеке воина. Лис напрягся, но встревать не пришлось — Роланд нагнулся, покорно подставляя лицо.
Хоть слезы застилали глаза, Марушка не останавливалась и, даже когда руки у нее устали и заныли костяшки пальцев, продолжала драться. Соперник безропотно сносил ее неуклюжие, слабые удары, только морщился временами. Марушка, наконец, пнула его в колено, опустилась на землю и прошипела:
— Никуда с тобой не пойду. Ненавижу тебя. Зря только пожалела и лечила…
Роланд потер скулу и сплюнул кровь — губу девка ему-таки разбила.
— Ты говорила, что нет ничего важнее жизни, — напомнил он. — Если пойдешь дальше, скоро поймешь — то, что происходило, было во благо всего Троеречья…
Марушка зыркнула на него, но тут же и отвернулась, уперлась взглядом в землю.
— Будто ты оставил мне выбор? — хмыкнула она, потирая костяшки пальцев. — А не пойду, так волоком потащишь.
Роланд задумался на мгновение — тень сомнения глубокой морщиной залегла на лбу.
— Я знаю того, кто объяснит тебе всё. Как ты и хотела, — он протянул руку, чтобы помочь девочке подняться, но та оттолкнула его ладонь. — Мы дойдем до топи. Там ты получишь ответы… И если не захочешь продолжать путь — уйдешь. Я не стану тебя держать. Даю слово.
Марушка подняла вопросительный взгляд на Лиса. Тот кивнул и выступил вперед, загораживая её:
— Почему бы не объяснить сейчас? Все эти недомолвки, знаешь ли, подрывают весь дружеский настрой… А то получается, твоя княгиня может целые хутора жечь — и нормально, всё во благо, а нам — тащись на край света не пойми зачем, так?
— Тебя никто не звал вообще-то, — напомнил Роланд, но Лис не сдался:
— Ключ у тебя уже. Если мне и причиталось чего — я ведь его раздобыл, — так не надо! Себе оставь. А Марь отпусти. — И, не дав Роланду ответить, быстро продолжил: — Мы поняли уже, как ключ работает. Я её спрячу — не переживай. Заляжем на дно. Мне в этом равных нет… — усмехнулся он, — ни одна ищейка не найдет! А ключ тащи себе на остров, как и собирался…
— Нет, — отрезал Роланд, и повернулся к Марушке. Ее трясло: — Ты можешь меня ненавидеть, презирать… и даже отравить, — подумав, добавил серьезно. — Но если решишься подсыпать яда, сделай это после того, как поговоришь с ней…
— С кем это еще? — нахмурилась девочка.
— Я представлю вас при встрече, — заверил Роланд.
Марушка пожала плечами и не заговорила с ним больше. Сидела, не отводя взгляда от танцующего пламени костерка, от летящих в потемневшее небо искр. Есть отказалась — кусок в горло не лез, только глотнула медовухи — Лис убедил, что это просто отменное средство, чтобы в ее состоянии хоть немного вздремнуть перед тяжелой дорогой.
Роланд то и дело тревожно поглядывал на ворюгу, к которому доверительно прижималась девочка, втиснувшись под мышкой, как цыпленок наседке под крыло. Он не помнил, чтобы говорил при нем что-то об острове Мудрейших, и теперь переживал, какую именно часть разговора с Радмилой рыжий подслушал.
На ночлег устроились по разные стороны костра. Ельник, которого воин натаскал для подстилки, немилосердно кололся, и Лис с грустью вспоминал свою курточку, так некстати затерявшуюся в подземельях. Он вдруг представил, как кто-то из стражников напялил ее и таскается по улочкам города, — её, служившую Лису верой и правдой долгие годы, пошитую на заказ после первого его удачного дела, — и расстроился еще больше. «Ничего, — подбодрил себя он, — сходим к болоту, и рванем подальше отсюда… Осядем на каком-то богатом хуторе. Муха будет любовные зелья варить, а я их втюхивать местным лопухам. Куплю новую куртку, побогаче».
Марушка ворочалась у него под боком, пыхтела и толкалась локтями, выдергивая из подстилки иголки.
— Лис, — прошептала она. — Ты же не спишь?
Он раскрыл глаза и помотал головой:
— Заснуть не можешь? — и, когда девочка кивнула, нехотя предложил: — Сказку тебе рассказать?
— Нет, — хорошенько подумав, сказала Марушка. — Мне страшно.
— Нечего бояться, — Лис кивнул на спящего с другой стороны костерка Роланда, — если только за ними явится не сама княгиня, он что-нибудь придумает.
Марушка замотала головой:
— Я его ненавижу. И никогда не прощу. Пусть бы его не было лучше! — холодно отчеканила она. — И… давай, может, сбежим сейчас, — девочка подняла умоляющий взгляд на друга, — пока он спит…
— Можем, и сейчас, — Лис с досадой махнул рукой, — но вряд ли от погони скроемся. Даже если коней отвяжем, далеко не уйдем: я же не знаю, где тут ближайшая деревня… А он, — кивнул Лис на Роланда, — знает. Найдет нас в два счета. Еще и вломит — мне, так точно.
Марушка горько вздохнула и закусила губу.
— Давай уже в болото наведаемся, — попросил Лис, — потолкуешь там с кем надо… Если отпустит, как обещал — уйдем сразу. Нет — покиваешь, пообещаешь остаться… Я разнюхаю, как к людям выйти. И первой же ночью сбежим. Можешь для уверенности намешать ему какого-нибудь порошка, чтоб спал особенно крепко. Идёт?
Марушка промолчала, раздумывая.
— Сейчас несподручно, Марь, — зашептал Лис, прислушиваясь к похрапыванию с другой стороны костра. — Но ты не бойся, ладно? Я же с тобой тут. Обещаю, только появится удобная возможность — мы свалим, и никто нас никогда не отыщет. Ни вояка, ни княгиня его, ни птицы, ни звери…
— Я не их боюсь, — медленно проговорила Марушка, тщательно подбирая слова. — А того, что Роланд не соврал, что отпустит… Мне страшно, что там, в этих топях, откроется такое что-то, что я и сама соглашусь идти дальше.
— Не выдумывай, — Лис перебил ее, заворочался, укладываясь удобнее на еловых ветках и все еще втайне скорбя о курточке, — что там может произойти? Чего мы еще не видели, а? Ты вон, чародея вырубить умудрилась… — он обнял девочку и заглянул ей в глаза: — И это… я же буду рядом.
— Всегда? — недоверчиво уточнила Марушка.
— Ну, — Лис задумался, — если только сама не прогонишь.
Она удовлетворенно кивнула, влезла ему под руку, и собралась было сказать еще что-то, но Лис спешно продолжил:
— И, если в башню тебя опять всунут, приду выручать. Я тогда решил, что всё лучше, чем со мной по забегаловкам таскаться, — признался он со вздохом и нехотя добавил: — Думал, ты загордилась там, в княжеских хоромах…
Девочка слабо улыбнулась и прижалась к его груди.
— Слышишь, как вояка храпит? Он щас выспится и поднимет нас ни свет ни заря. Засыпай быстрее, — пробормотал Лис.
Он давно уже посапывал, а Марушка все лежала, разглядывая сквозь кроны деревьев мигающие огоньки знакомых созвездий. Дурное предчувствие не развеивалось, как она не боролась с ним. «Надо же, как все запуталось… — девочка осторожно отодвинулась от Лиса, и приподнялась, разглядывая спящего Роланда. — Сколько крови на его руках, раз он может спать спокойно, когда совсем рядом и только по велению его княгини погибли люди?» — удивилась Марушка, прежде чем провалиться в сон.
