– Черт побери! – взорвался Водяницкий. – Будь моя волям я бы…

– Вот-вот, – вставил Каин, блеснув зубами, – это превосходно согласуется с вашим пресловутым гуманизмом и правом наций на самоопределение.

– Но, простите, – вмешалась «бабуля», – то, что позволили себе террианцы – это просто терроризм!

– Террианский терроризм… – ухмыльнувшись, бросил Кроуфорд.

– А я считаю, что за это можно осуждать не больше, чем за «бостонское чаепитие»! – настаивал Каин. – Нельзя вырвать из народов стремление к независимости.

– Ваши политики так не считали, сжигая Хэлиан-Грил, – невозмутимо заявляет Галиб Мусаевич.

Еще мгновение, и это слово могло бы вновь разжечь пламя конфронтаций, еще недавно раздиравших не только наши страны, но и все Содружество, так что эта тема на станции была объявлена запретной. На небольшой планетке Хэлиан-Грил, население которой протестовало против рабских условий труда (населения было всего-то четыре тысячи), один из звездолетов госпожи президентши «навел порядок», пройдясь на бреющем полете над поверхностью. И тем подавил конфликт в самом зародыше. И это короткое название с тех пор заставляют всех честных людей в мире сжимать кулаки. И ни одна сволочь в мире не сможет убедить меня, что это не мое собачье… Мое!

Спасла станцию от скандала дорогая наша «бабуля», которая обрушилась на Каина, съязвив, что он со своей тягой к свободе того и гляди объявит о суверенитете Джей.

– А по-моему, он уже объявил о независимости компрессорной! – предположила Эдна. – Так помогите же нам, дружище, наладить с ней дипломатические отношения хотя бы на уровне душевой!

– Да-да, господа, – капитан Шарт трясет кудлатыми баками, раскуривая свою короткую пузатую трубку, и клубы приторно-пряного дыма окутывают его сморщенное круглое лицо. – Странные вещи порой творятся в этом мире. Я ничего не хочу предрекать, но думаю, что мы стоим на пороге тревожных событий. В космосе творится что-то невероятное. Откуда-то взялся мощный источник финансирования всяких подрывных групп. На глазах расцветают всякие анархисты, неоанархисты и анархо-синдикалисты. Кому-то не лень снабжать этих балбесов оружием, деньгами, литературой и типографскими машинами. Молодежь совершенно распоясалась, открыто проповедуют «невесомую любовь» и поклоняются этому самозваному богу Караджанхе, изощряются во всякого рода хулиганских выходках. Участились аварии на космических кораблях, особенно в звездолетах. В багажном отделении «Голден Стар» нашли адскую машину на полкилотонны, «Беллятрикс» взорвался на подходе к Порт-Юниверс, «Мадонна Де Спика» исчезла при таинственных обстоятельствах. Люди поговаривают о крепкой пиратской организации.

– Пираты в космосе? – поразилась Эдна. – Это в наше-то время?

– А что в этом странного? – в свою очередь удивился Шарт. – Галактический флот сейчас насчитывает около двадцати тысяч единиц. Я говорю – около, потому что точной цифры вам никто назвать не сможет. Из всего этого количества семьдесят процентов – супер-лайтинги. Четыре колонии штампуют их по нашим лицензиям по двести штук в год, а может быть, и больше. Они не всегда отчитываются. При этом протяженность освоенного нами пространства 56 парсек, а о том, что может быть на расстоянии следующих восьми-десяти парсек, мы можем только догадываться. Все эти расстояния – лишь капля в необозримом море Галактики, а галактик таких – значительно больше, чем волос на вашей очаровательной головке, мадам! – он завершил свою тираду, осклабившись в добродушной улыбке.

– Хорошо! – говорила Эдна. – Я понимаю, когда тысячу лет назад испанские пираты нападали на английские корабли, везущие золото из Америки, но что вы прикажете грабить на космических станциях, спутниках и кораблях? Да и куда все это продавать? Кто позарится на ворованные запчасти?

– Простите, Эдна, – вмешался Галиб Мусаевич, – но вы кругом не правы. История свидетельствует, что в те далекие времена английские пираты грабили испанцев, а экономика убеждает нас, что компьютерные программы, Т-кристаллы и «жидкие алмазы» стоят гораздо дороже золота, меньше его по объему и легче поддаются реализации на «свободном» рынке. Не так ли, капитан?

– Еще бы! – воскликнул Шарт, чуть не поперхнувшись дымом. – Дайте мне только одно-единственное детское ведерко «жидких алмазов»! Уж я-то найду, где его выгодно пристроить! Настолько выгодно что и мне, и детям моим, и внукам хватит на всю жизнь. Причем безбедное существование им обеспечат одни проценты, а сам капитал будет лежать целехонький за бронированными стенами Первого Галактического банка на Альфе.

Но тут в разговор вмешался молчавший до сей поры Суананг.

– Как вам не надоест слушать эти глупости, – сказал он с легкой улыбкой. – Все это старушечьи бредни. Бабьи сплетни. Досужая молва. Уверяю вас, в космосе намного безопаснее, чем на Земле или Луне. Только за последний год там в автомобильных катастрофах погибло 120000 человек, авария трансатлантического экспресса унесла полторы тысячи жизней, два астролайнера, столкнувшись, погубили еще 800 человек, а их радиоактивные осадки надолго отравили жизнь населению Лунар-Сити. И это уже не говоря о цунами, которое едва не смыло половину Токио, о землетрясении, которое оставило в руинах Калифорнию, об извержении на Мадагаскаре… Все эти ужасные и трагические события случились за последние пять-шесть лет, и все они являются лишним подтверждением тому, что наша прародина Земля в настоящее время является самым опасным местом в мире.

– Значит, самым безопасным местом, по-вашему, является космос? – с усмешкой спросил Водяницкий.

– Естественно! – воскликнул Суананг. – А как же иначе? Я родился в космосе, провел в нем всю жизнь – и, как видите, жив и здоров.

Все рассмеялись.

– А как же метеориты, радиация? А искривления пространства? – не унималась Эдна. – Или это, по-вашему, не опасно?

– Опасно, мадам, очень опасно, – с усмешкой отвечал Суананг. – Но метеориты в свободном космосе встречаются крайне редко, чаще в планетарных системах. Шанс встретиться с метеорным потоком равен одному на миллион, а попадание в корабль крупного метеора, а тем более болида, можно считать настоящей удачей – она выпадает настолько немногим, что Ллойд страхует этот случай на десять миллиардов. Кстати, за всю свою жизнь я не встретил настолько крупного метеорита, который мог бы пробить двойную обшивку звездолета. Говоря о радиации, я хочу напомнить, что к звездам мы летим не вслепую, а предварительно изучив их излучение. К нейтронной звезде никто не сунется, к рентгеновскому барстеру – тем более. Что же касается искривленного пространства, то… – он пожал плечами, – никто не может сказать, что там происходит и происходит ли что-то вообще? Так что могу вас заверить, перелет сквозь миры гораздо менее рискован, чем путешествие на обычном земном самолете с материка на материк.

– По-вашему получается, – сердито запыхтел Шарт свой трубкой, – что все мы тут развлекаемся, летая между звездами! Что мы чуть ли не даром зарабатываем наши деньги! Или вы забыли, как полтора, нет, два года назад «Ахернар» на подходе к Капелле столкнулся с исследовательским спутником? И как они потом шестнадцать с половиной часов падали на звезду, и ни одна собака не могла им помочь, хотя все слышали по радио, что там происходит?!

– Это частный случай! – отмахнулся его помощник.

– А что вы скажете о «Змееносце»? – не унимался Шарт. – Неизвестный звездолет двое суток гнался за ним в малоизвестных окрестностях звезды Ван Маанена, обстреливал ракетами и лазерными пушками…

– Скажу, что вся Галактика знает капитана Лоуэлла как наркомана и запойного пьяницу. Его команда не лучше! – отрезал Суананг.

– А «Старпис»? Они успели послать только SOS. А когда прибыли спасатели, они обнаружили лишь один обгорелый остов! А несчастный «Блю Сириус»?! – восклицал капитан.

– Все это досужая болтовня! – отмахивался Суананг.

– Но вещь факты говорят…

– А я сказал: болтовня! – резко повторил Суананг.