В магазин, лениво осматриваясь, вошел ужас.

И если в просторных покоях дворца, с широкими дверями и высокими потолками, он смотрелся вполне органично, то в маленьком магазинчике Абель занимал все свободное пространство и давил своей чешуйчатой мощью.

Марэль была удостоена одного короткого взгляда и легкого кивка, мне же досталось все его драконье недовольство:

– Напомни мне, сокровище, зачем ты ушла в город?

– Собраться, – ответила тихо, поймав на себе быстрый непонимающий взгляд нанимательницы. Хотела же тихонечко сбежать, оставив записку на прощание, чтобы избежать скандалов, и вообще…

– И?

– Собралась.

Скользнув по мне оценивающим взглядом, Абель выразительно уставился на прилавок, за которым я продолжала топтаться.

– Тогда почему ты все еще здесь?

В заднюю комнату, за вещами, спрятанными в пустой деревянной коробке, я метнулась, не задумываясь о том, что со стороны, особенно для такого мнительного типа, как дракон, это могло показаться попыткой побега.

Сдавленный вскрик Марэль ознаменовал начало погони, закончившейся очень быстро и очень обидно.

Дверь в комнату я открывала еще сама, а входила уже нет. Меня внесли, плотно закрыли дверь и, не опуская на пол, грозно вопросили:

– Что это значит? – в груди его что-то клокотало, вырываясь хриплым, рычащим дыханием сквозь сжатые зубы. Жуткий звук, если честно.

– Что? – обмирая от страха, я искренне не понимала, что именно так разозлило дракона.

Вопрос мой был вполне закономерным, но ужаса отчего-то окончательно вывел из себя.

– От меня никто, – рука, перехватившая меня под грудью, сжалась сильнее, вдавливая в окаменевшего психа, – никогда не убегал. И тебе не удастся. Ясно?!

– Я не убегала. Я за вещами, – просипела сдавленно, чувствуя странную радость оттого, что полузадушенная болтаюсь в воздухе, прижатая к этому неадеквату бешеному спиной. Лучше так, чем рожу его страшную видеть. Если уж голос у него в утробное рычание срывается, то рожа там сейчас вообще монстрячья, наверное. Зрелище не для слабонервных.

А я слабонервная, впечатлительная, и вообще… ну как же я так вляпалась-то, а? Ну за что?

– Где вещи? – отрывисто спросил он.

– В углу, – я хотела ткнуть пальцем в нужном направлении, но не вышло. Пальцы, вцепившиеся в его руку, свело судорогой, разжать их у меня просто не получилось, – в ящике.

Ужас медленно, вдумчиво и не прекращая прижимать меня к себе, обозрел комнатку. Смотреть тут, прямо скажем, было не на что, обычное хозяйственное помещение: запакованная бумага для букетов, ленты, вазы для пересаживания долголетних растений, подкормка в большом, грубо сколоченном ящике и гора пустых ящичков поменьше, валяющихся в углу. И, разумеется, большой добротный стол, занимающий почти все свободное место.

Меня аккуратно поставили на пол, с трудом отняли руку, почти вырвав из моих пальцев рукав рубашки, и решительно отправились к ящикам, бросив угрожающее:

– Без глупостей.

Вот и стояла я, без глупостей, следя за тем, как он с озадаченным видом вытащил мою сумку из верхнего ящика. Потом отодвинул его и полез в другой, ничего в нем не нашел и открыл следующий – там тоже было пусто. Только после третьего ящика Абель подозрительно обернулся ко мне.

– Это все?

– Ну… да.

Мое личное достижение – удивленный дракон. Взвесив сумку в руке, он почти с надеждой спросил:

– Расширяющее заклинание? Магия?

– Н-не-е-ет, – говорить о том, что после разлома были утеряны многие знания, большую часть которых составляли как раз магические практики, я не стала. Пожалуй, утраченные секреты бытовой магии многим было жаль больше смертельных заклятий, способных за сутки уничтожить деревню, и… не хотелось дракона расстраивать, он и так впечатлительным сверх меры оказался.

– Разберемся, – решил дракон.

И я бы непременно спросила, с чем конкретно он собирается разбираться, если меня все и так устраивает, но промолчала. Просто дар речи потеряла, когда ужас подошел и за руку меня взял, увлекая за собой обратно в магазин, где дама Марэль все так же сидела в кресле, сжимая в побелевших пальцах какой-то любовный роман, дочитанный почти до середины, и остановившимся взглядом смотрела на нас.

Мне под этим взглядом сразу стало не по себе, дракон его даже не заметил. Он и на слабое «Ведана» едва ли отреагировал бы, не притормози я.

– Работать здесь она больше не будет, – сухо сообщил Абель, не дав мне возможности как-то объясниться. – Подыщите себе другую помощницу.

Вот, казалось бы, ну что такого он сказал? Но Марэль за те несколько секунд, что мы еще находились в ее магазинчике, успела меня трижды похоронить. Я это по ее взгляду поняла. И похоронила, и заговоренный камешек по ведьминской традиции на могиле закопала, и пирог на шестой день принесла, чтобы дух мой перед долгой дорогой попотчевать.

– Она же решила, что вы меня съедите.

– Это проблема исключительно ее богатого воображения.

– Но…

– Веда, если бы ты не забыла о своем обещание и вернулась во дворец в срок, душевное спокойствие этой женщины не было бы нарушено, – не оборачиваясь, сообщил он, – как и мое.

Невероятное открытие: у дракона настолько хрупкое душевное спокойствие, что даже такая немочь, как я, способна его нарушить. И что мне делать? Плакать? Смеяться?

– Видимо, мне стоит извиниться, – предположила я, хотя никакой вины за собой не чувствовала. Мы же не оговаривали время, в которое мне надлежит вернуться, так в чем проблема?

– Видимо? – переспросил он, не скрывая недовольства. – Веда, представь, что я почувствовал, когда, вернувшись от короля, не застал тебя на месте. Наша связь еще слишком хрупка, твоя кровь не сразу отозвалась на мой зов.

Лично я не помнила, чтобы откликалась на чей-то зов, потому глубокомысленно промолчала. Ясно было одно: замучив Раданэша Эстеди, дракон хотел помучить немного еще и меня, но не нашел и расстроился.

И вот этот расстроенный, страшный, двухметровый дядька с чешуей на морде пошел в город искать свою хранительницу… Бедные жители.

– И что король? – осторожно спросила я, страстно мечтая сменить тему разговора.

Ну… добилась осуждающего взгляда и да, смены разговора:

– Цел король, я же обещал тебе, что не трону его, – замявшись, он с сомнением, неохотно добавил: – Дочь его тоже цела. По большей части.

– Что?! – сдавленно простонала я. Перед глазами тут же встала страшная картина: тронный зал, которого я раньше никогда не видела, полностью поседевший король и принцесса… по большей части целая. В моем представлении целой осталась ее нижняя часть; залитое кровью платье и обезглавленное тело, распростертое на мраморном полу…

Дурнота навалилась как-то неожиданно, я пошатнулась и медленно осела на дорогу, заставив дракона всполошиться:

– Сокровище! – не отпуская моей руки, он рухнул на колени передо мной, рядом глухо шлепнулась моя сумка. – Веда, что такое?

– Вы ее… на глазах у Раданэша ели? – слабым голосом спросила я, совершенно не представляя, что теперь будет. Он сожрал единственную дочь короля. Это же конец!

– Кого? – не понял этот ужас, с тревогой заглядывая мне в глаза.

– Принцессу.

Беспокойство с его лица будто грязной тряпкой стерло, оставив четкие разводы возмущения, глухого раздражения и обиженного непонимания. Ужас всем своим видом демонстрировал мне свое искреннее негодование. Мол, все эти глупые предрассудки еще можно было бы простить кому-нибудь из тех трусливых мясных деликатесов, что не больше четверти часа назад улепетывали от него по этим вот улицам, но никак не родной хранительнице. И я его очень-очень разочаровала.

– Да не ел я ее! Даже пальцем не тронул. Просто принцесса такая же дурная, как и ты, увидела меня и упала в обморок.

И мне стало стыдно. И потому, что подумала о нем сразу же самое плохое, и потому, что оказалась не в состоянии держать свои мысли при себе. Сомнения в правдивости слов дракона у меня даже не возникло. Все знали, что Сархэм характером не в отца пошла, а очень даже в мать, а потому была нервной, несдержанной и впечатлительной. И вполне могла упасть в обморок при виде такого вот огнедышащего ужаса.