Я вкусненькая, меня беречь надо.

– И вообще, непонятно. Если мир разрушен, значит, и атмосферные слои уничтожены. А у вас же тут есть небо и облака, и мы же дышим воздухом… – Я с трудом сглотнула, резко подняв взволнованный взгляд от земли, то там, то здесь иссеченной редкими красными нитями, не замеченными мною до этого, к серым, тяжелым облакам. – Значит, атмосфера все же есть. И земное притяжение, и… солнце, солнце же. Есть день и ночь…

Меня прервал тихий смех.

– Что?

– Ты пытаешься объяснить Излом законами того мира, в котором выросла, – он с умилением заправил прядь волос мне за ухо, погладив щеку большим пальцем, – и это неправильно. Излом – это не мир в полном понимании этого слова. Видишь ли, это всего лишь кусочек прошлого, спасенный магией. Ты же должна была об этом читать.

И вот стою я перед этим… смотрю на него, слушаю и понимаю даже. Очень хорошо понимаю, что все намного печальнее, чем мне сначала думалось. Что я не просто в другой мир попала, я попала на увечный обломок.

Как же я попала.

– А мы сейчас где?

– Погасший остров. – Раяр огляделся. – Это единственное место, где завеса соприкасается с сушей.

– И остров… весь такой? – спросила я, обведя рукой унылый пейзаж. Вся земля до горизонта, насколько хватало глаз, была черной, мертвой, пронизанной красными нитями. Желания подойти поближе и проверить, лава это на самом деле или просто кажется, у меня совсем не возникало. И находиться здесь дальше не хотелось. Тут я была лишней и ненужной, зато Раяр, судя по всему, чувствовал себя как дома.

Мне было здесь совсем не место, но вот он, уверенно стоя на ногах, в своей черной одежде очень гармонично вписывался в мрачный пейзаж.

– Завеса выпила из него всю жизнь, – кивнул он, осматриваясь. Взгляд равнодушно скользил по пустому горизонту.

Мне больше нечего было сказать. Горло болело, рукоять столового ножа, который я продолжала упрямо сжимать, скользила во влажной руке.

Еще одна истерика была на подходе. Еще хоть одно необдуманное слово с его стороны, неосторожное движение или просто странный взгляд, и истерика, которой так желал этот темный тип, могла повториться.

К счастью, доставать меня и дальше у него не было никакого желания.

– Пора возвращаться, – решил он, что-то такое заметив в моем взгляде. – Полагаю, тебе о многом нужно подумать.

Нервный кивок был ему ответом, хотя я точно знала, что ни о чем сейчас думать не буду, и потом – тоже. Никогда не буду. Все это казалось слишком непонятным и совершенно невозможным, чтобы пытаться что-то осмыслить. Я была уверена, что свихнусь раньше, чем постигну смысл всего происходящего.

Главное для себя я поняла: тут кругом магия. Магия…

Гарри Поттер отдыхает просто.

Бося настойчиво курлыкал, царапая дверь, а я сидела на краю ванны и пыталась очень правдоподобно врать.

– Я же сказала, что не голодная. Пусть завтракает без меня.

– Ур-р-р, – Бося не сдавался, а моя многострадальная дверь из серой постепенно превращалась в полосатую.

– Не выйду!

Нет, мочалку, конечно, я понять могла, и мне даже было ее жалко, но себя-то жалко больше! А если я сейчас послушно пойду завтракать с этим темным типом, то опять во что-нибудь вляпаюсь.

Просто не мог этот затейник поесть спокойно.

Вчера, например, мы на горы перемещались, которые отделяют его земли от Туманного удела. И вот там, стоя на головокружительной высоте, отмораживая себе все, что только можно, и глядя на затянутые туманом леса, раскинувшиеся далеко внизу, я наконец-то поняла, что с меня хватит.

Болота Аггел, как с нежностью называл их Раяр, чуть меня не утопили, хотя я честно старалась не отходить далеко от хозяина этих жутких земель; Тарийские степи продули насквозь, а горы и вовсе чуть не заморозили.

Хищнику нравилось показывать мне всякие кошмарные места, они вызывали у меня сильные эмоции, которым эта темная сволочь была только рада.

И я наконец-то осознала, что больше так не хочу.

Было куда как лучше, когда Раяр и вовсе не замечал моего присутствия в своем доме. Словно бы он обо мне совсем забыл…

И за каким чертом я поперлась в ту проклятую ночь в библиотеку? Зачем усложнила свою и без того нелегкую жизнь?

– Ур-р-рк. – К делу подключилась Дося, и меня в четыре лапы принялись выскребать из ванной.

– Не голодная я! – рявкнула раздраженно и искренне удивилась, когда мочалки перестали скрестись в дверь.

Оптимистичная мысль, что они сдались и позорно бежали, трагически скончалась, стоило только раздаться спокойному:

– Рад это слышать.

И вот он рад, а я чувствую, что только что произошло нечто непоправимое…

– Появилось одно дело, – развивал между тем мысль мой кошмар. – Я собирался пойти один, так как знаю, насколько важен для людей своевременный прием пищи, но раз ты не голодна, то сможешь отправиться со мной.

– А сюда пришли… зачем? – спросила я, осматривая ванную. Зеркало, раковина, медная ванна на львиных лапах, стеклянный шкафчик, полупустой, но симпатичный… унитаз тоже медный. Спрятаться негде, а выходить не хочется.

За дверью недолго помолчали, хищник осмысливал вопрос.

– Не знаю.

Я прямо чувствовала, как он сейчас равнодушно плечами пожал, стоя у двери и дожидаясь, когда я ее открою.

Не дождался.

Постучал так, что я вздрогнула, и потребовал:

– Яна, выходи.

– Яна сегодня не выйдет, – жалобно проблеяла я, – она наказана.

С той стороны шокированно молчали, даря мне лишние секунды спокойной жизни. Я отчаянно стремилась продлить прекрасное мгновение, потому и спросила:

– И что значит: вы знаете, как важен для людей прием пищи? Откуда?

– Не хочу тебя расстраивать, если ты вдруг вообразила себя исключительной, – хмыкнул он, – но в те времена, когда над нами царила Изначальная Тьма, люди жили на этих землях.

– Вы ими питались, да? – Это в той, беззаботной, жизни я была радостной оптимисткой, а попав в этот мир, стала законченной пессимисткой.

Пессимизм мой был вполне оправданным, кстати. Отрицать Раяр ничего не стал, спокойно подтвердив, что они их не только ели, но и в качестве бесплатной рабочей силы использовали.

Такие полезные, такие вкусные ресурсы, даром что мрут как мухи.

И пока он об этом рассказывал, я все яснее осознавала, что в ванной очень уютно. Светло, тепло даже, а главное, тут нет всяких темных личностей.

– Ты собираешься выходить? – не выдержал Раяр, когда я уже окончательно решила, что хочу остаться здесь жить.

– Нет.

– Тьма мне свидетель, я пытался быть терпеливым, – печально и очень подозрительно вздохнул он, а в следующее мгновение ко мне в ванную начала заползать та самая тьма, которая свидетель.

Сначала я просто сидела, пораженно глядя на это дело, до последнего не веря в такую подставу, потом, когда черные щупальца подползли слишком близко, забралась в ванну.

– Еще не передумала? – спросил тот, который пытался.

Посмотрела на пол, укрытый черным подрагивающим ковром, и поняла, что теперь уже точно не выйду. И не только потому, что не хочу. Просто не могу. Не было во мне столько дури, чтобы добровольно ножками вот в эту вот черную гадость становиться.

Не дождавшись ответа, Раяр усилил натиск, тьма начала подниматься по двери, по стенам… по ванне.

Пугал, стало быть, но я-то знала, что мне ничего не будет: от вкусненьких так просто не избавляются. Особенно когда это единственный экземпляр на всю их темную землю. А с другой стороны, кто знает, что в его ненормальной голове за мутировавшие тараканы водятся?

– Я сильная, я смелая, я способна держать себя в руках… – шептала дрожащим голосом, нервно перебирая похолодевшими пальцами по медному краю ванны. Тьма продолжала лезть в щель под дверью, и мужество мое быстро кончилось. Аккурат к тому моменту, как подрагивающие щупальца медленно перевалились через медный бортик. – К черту все, я неадекватная истеричка!