Я тогда уже работал начальником. У меня был отдел и семь подчинённых: шесть женщин и мужчина.

Фирма занималась изготовлением …, впрочем, это то, как раз, к делу и не относится.

Она пришла в отдел, когда я проработал полтора года.

Молодой специалист, молодая женщина: стройная, красивая. Вьющиеся, до плеч, русые волосы, серые, с голубым стальным блеском, глаза, прямой, аккуратный носик и губы, по форме, чуть тоньше естественных, всегда, как бы упрямо, поджатые.

Когда хозяин фирмы пришёл с нею в отдел и представил, я встал, чтобы освободить свободный стол от документов, которые мы на него складывали.

Вместе со мной она убирала папки и ставила на стеллаж.

Она была выше меня, хотя и на каблуках, но я видел – выше.

Мне нравятся высокие, стройные девушки и я всегда немного комплексовал, когда рядом, вот как сейчас, оказывалась такая.

Имя …

Тут я впадаю в сомнение, ибо, если назвать героиню другим именем, то мне придётся описывать её, вспоминая знакомых женщин, носящих такое.

С другой стороны, если оставить …

Нет!

Всё! Решено. Пусть будет Наташка.

Итак, Наталья пришла в отдел молодым специалистом, сразу после окончания вуза.

Пришлось прикрепить её к спецу, пожилому, и уже год как на пенсии, мужчине.

Михалыч забурчал – Ну когда мне её учить, начальник? Ну ты же видишь, как я загружен.

Михалыч бурчал так тихо, что расслышали все в отделе, и молодой специалист тоже.

Мне стало неловко – Пойдём покурим, Михалыч.

Перекуры Михалыч любил.

Мы вышли на улицу.

– Михалыч, ты чё девчонку смущаешь?

– Ага – Михалыч затянулся – А ты чё?

– Ну я же не курю, ты знаешь.

– Ага – выпустил он дымок – Застесняешь такую, как же. Ты видел, как глазищами зыркала?

– Ну видел, и чё?

– А то, что она на тебя глаз положила. Смотри, Георгий. Ты женат, а она голодная и в активном поиске.

– Михалыч, ты чё, уже опохмелился с утра на участке?

– Да шучу я, шучу – Михалыч поплевал на окурок и ткнул его в щель, между кирпичами, в стене корпуса

– Блин, Михалыч, ты когда-нибудь спалишь цех. Сплошное нарушение техники безопасности. Придётся провести внеочередной инструктаж. Ну чё, берёшь девку в подмастерья?

– Наташа, Наташа, два рубля, и наша. А ты мне доплатишь за обучение молодого специалиста?

– Ну а как? Конечно.

– Пять рублей, и мы на ней. Если десять накопал – согласится на анал.

Михалыч был бабник и знал много похабных частушек.

– Уговорил. Беру. А ты заметил, колечко обручальное, у девки, на левой руке. Такая молодая, а уже и замужем побывала, и развелась.

Мы поднялись в отдел.

– Наталья Георгиевна – я подошёл к её столу, и она встала – пройдёте стажировку у Бориса Михайловича. Он спец опытный и … – я повернулся – Михалыч, сколько времени тебе понадобится, чтобы передать опыт?

– Три месяца – ответил Михалыч, не задумываясь.

– Хорошо, договорились.

Я спустился в цех и зашёл в архив, чтобы подобрать чертежи для Натальи.

– Валентина – я положил на стол листок – подбери мне чертежи для новой сотрудницы.

Валя, молодая женщина, недавно вернувшаяся из декретного, работала архивариусом. Её муж, Роман, работал в цехе слесарем.

– Георгий Иваныч – Валя улыбалась – вы там Наталью не обижайте, подружка моя. Она сейчас немного успокоилась …

Увидев моё изумление, она закрыла дверь архива и, понизив голос, сообщила – Наталью муж бросил. Три месяца назад ушёл к другой женщине. Такая пара была! Я же была подружкой на свадьбе, там и с Ромкой своим познакомилась. Он был другом жениха. Они в армии служили вместе, в одной роте или в полку. Ой, я всё время путаюсь. Я прям не знаю, что с Олегом случилось. Я уж и к Ромке – «Поговори ты с ним, друзья ведь», а он – «Ну чё я буду лезть в чужую семью».

Разговор затягивался, и я шагнул к двери.

– Я сама – Валентина взяла листок – сама занесу чертежи.

Но Наталья удивила всех. И даже, видавшего виды, Михалыча озадачила.

Через две недели он уже сам подошёл ко мне – Пойдём покурим, шеф.

Я смотрел чертежи приспособления и отрываться не хотелось. Но Михалыч потянул меня – Идём шеф. Идём. Переговорить надо.

Он закурил – Тут вот какое дело: девчонка то смышлёная, на лету всё схватывает. А знаний у неё больше чем у меня. Это мне надо у неё поучиться. Но ты, это, три месяца остаются. Небольшие деньги, но всё прибавка.

Михалыч, вдруг, как-то скис – Вот старый дурень.

Я, с удивлением, на него смотрел.

– Стыдно мне за ту частушку – он отводил взгляд в сторону – хорошая девка, добрая, отзывчивая. Не знаю, что там у неё с мужем получилось … Ты не обижай её! – застрожился он, как будто я и был мужем Натальи.

– У меня прямо отцовские чувства к н … – Михалыч не договорил и отвернулся.

По движению левой руки, я понял, смахнул слезу. У Михалыча, дочь, год назад, вышла замуж за иностранца и уехала за границу: куда-то на Маврикий.

Михалыч всё жаловался – Поначалу то звонила каждую неделю, а теперь раз в два месяца. Спрашиваю, когда в гости приедете? А она говорит, что муж в командировках по всему миру мотается, а одна, говорит, я не поеду – беременная. Михалыч улыбался – Внука ждём. Или внучку.

Михалыч повернулся ко мне. Глаза на мокром месте..

– Не обижай её, шеф.

– Михалыч, ну с какого, мне её обижать? Да она мне нравится.

Михалыч смотрел на меня и хитро щурился – Ты, Иваныч, не забывай: у тебя семья.

Я смутился. Наталья мне нравилась. И мысли возникали, на её счёт, совсеээм не благородные. И уж вовсе далёкое, от отцовского, чувство.

А точнее – желание.

Всё чаще я ловил себя на том, что украдкой подглядываю и даже любуюсь Натальей, когда она, сидя за своим столом, изучала чертежи. Когда она стремительной походкой шла по проходу цеха, чуть отмахивая левой, свободной рукой и, прижимая к бедру правую, с чертежами.

Одевалась Наталья неброско и видимо неспроста: красивая и пышная одежда привлекает внимание и отвлекает от внешности; сначала. Наталье этого не надо было: всё внимание, увидевшего её впервые, сразу же на ней и сосредотачивалось.

– А чё ты краснеешь, шеф? – Михалыч, всё также, с хитрым прищуром, на меня поглядывал – Ты думаешь я не видел, как вы садитесь в двадцатку? Вы же на одном массиве живёте? И дома, поди, рядом?

– Всё, Михалыч – он, как раз, докурил – Иди работу работай. Мне надо на заготовительный сходить.

Оказывается, не только я подглядывал.

С Натальей я сблизился быстро. Сказалось то, что в отделе только у нас двоих было высшее. И то, что мы лыжники. И то, даже, что отчество, у Натальи, Георгиевна.

Несмотря на замкнутость и молчаливость, в отделе, Наталья оказалась общительной, и мы легко разговорились, нащупав общие темы, когда, в первый раз, ехали в автобусе.

Уже через десять дней она рассказала мне о муже. Её мучали сомнения, и неясность произошедшего. Я понял что она, в чём-то, винит себя. Для неё, любившей своего мужа, его измена оказалась жестоким ударом. Когда она говорила об этом, глаза становились тёмно-серыми, и кожа на скулах бледнела. Слёз не было. Видимо уже выстрадала, выжигая в себе любовь.

В пятницу Наталья опоздала на работу.

Уже забеспокоился Михалыч, и несколько раз взглянув на меня, не выдержал – Шеф, ты чё не звонишь? Сотрудницы нет на работе, а ты ни ухом, ни рылом.

Бабёнки захихикали.

Я снял трубку, и полистав тетрадь, нашёл Натальин номер. Стал набирать.

Дверь открылась, и вошла Наталья – Здравствуйте.

С извиняющейся улыбкой, она прошла к своему столу.

– Георгий Иванович – она стояла у моего стола.