Я подавила разочарованный вздох:

– Ну и скажи ему, где я живу.

Ринат только головой покачал, и мы пошли пить чай с мамиными пирожками.

На следующее утро школы не было, а родители уехали к друзьям (я же вроде как взрослая и могу быть одна). Я сунулась на кухню и поняла, что нужно вынести мусор. Не снимая тапочки, вышла на площадку, спустилась на пролет, полязгала ящиком. Обернулась, чтобы идти в квартиру, и тут увидела старика. Он просто стоял у обтянутой красным дермантином двери шестьдесят восьмой квартиры. Обычный дед, но смотрел на меня так, что пробирало. Я замерла, растерянная и напуганная. Откуда он появился? Не из портала же. Шагов я не слышала, и дверь эту жуткую никто не открывал.

– Прекрасные у вас одежды, сударыня, – сказал старик, и мне почудилось что-то знакомое и правильное в его интонациях.

Но это был не зеленоглазый парень, а непонятный человек с туманно-серыми глазами. Он не знал, как спасти Таньку, а значит, я в нем не нуждалась.

– Простите, – произнесла я, нарушая главное правило, не разговаривать с незнакомцами. – Это ведь вы снились Ринату?

Старик рассмеялся в бороду, и я наконец-то его разглядела. Наверное, когда-то он был писаным красавцем, об этом говорили удивительные глаза. Он опирался на трость – совершенно обычную, и одет был, хоть и странно, но не из ряда вон. Сначала я приняла его наряд за хламиду волшебника, но, приглядевшись, поняла, что это просто старое пальто.

– Мне пришлось присниться этому молодому человеку, сударыня, потому что ваш сон был занят одним зеленоглазым типом.

Я вздрогнула и неуверенно поднялась на ступеньку.

– Вы знаете его? Мне очень, очень нужно с ним поговорить.

Старик ответил не сразу, а когда ответил – я даже вздрогнула.

– Почему всем нужен этот пострел? – Он тяжело оперся на трость. – Маргарита, скажите, что у вас за желание? Подумайте хорошенько. Знаете, иногда не стоит доверять всяким зеленоглазым.

– Танька! – У меня помутилось в головке. – Чтобы она живая была! Чтобы все стало хорошо, чтобы я успела! Чтобы спасла ее!

Старик помолчал и встал на ступеньку ниже. Видно было, что каждое движение дается ему с трудом. Мне – почему-то – стало его жалко.

– Это хорошее желание, но вы понимаете, Маргарита, его трудно исполнить. Невозможно даже.

– Но… постойте. Постойте, – сказала я, хватаясь за перила. – Вы же обещали.

– Маргарита, вы запутались, обещал вам он, – сказал старик. – Он показал вам картинку, и вы захотели, чтобы она сбылась. Маргарита, Маргот, он так и работает, бусы не просил еще?

Я сделала два шага наверх. Посмотрела на старика повнимательнее:

– А вы можете, как он?

Тот даже закряхтел как-то смешно. Я прыснула, думала, такое только в книжках пишут.

– Мог когда-то, – сказал он и пошел по ступенькам вниз.

Я испуганно прижалась к стене.

– Маргарита, если мы с вами, во имя Великого Хаоса, заключаем сделку, вы должны понимать последствия.

Я закивала головой, не осознавая ни слова.

– Да, я вижу… – Старик усмехнулся, вставая рядом. – Что ты такая же, Маргот. Тебе портал подавай?

Он протянул руку, унизанную перстнями, молодую руку, и я испуганно выдвинула вперед ладошку.

В голове билось одно: вот возвращается мама, забывшая кулебяку, а я тут стою, разговариваю со стариком, это же всех спустят с лестницы, включая Рината – за то, что не уследил.

Внизу, будто повинуясь моим мыслям, хлопнула дверь подъезда. Раздались голоса, и по лестнице затопали. На маму было непохоже.

– Это за тобой, – спокойно сказал старик, даже не заглянув в щель между пролетами. – Полиция.

Я снова вздрогнула и судорожно сглотнула:

– Что им надо?!

– Все то же, твоих письменных показаний. В этот раз они хотят их очень настойчиво. На твоем месте я бы не медлил.

Я вложила руку ему в ладонь, и мир будто бы покачнулся.

– Ринат справится?

Старик рассмеялся:

– Отличный вопрос. Но да, конечно, моя сударыня. Решайся.

Я кивнула, сжимая ладонь на теплом металле и сухих пальцах.

– Запомни, Маргот. Пройти Изнанкой Мира будет непросто, но у тебя получится. Никому не говори, как ты попала на Изнанку, никому, слышишь? И не отдавай бусы.

– Да я не знаю, что за бу… – пискнула было я, но за спиной у старика появился портал – огромный, почему-то синий круг.

– Вперед. Меня не забывай, но молчи.

Шаги загрохотали уже совсем близко, я вдохнула и сделала шаг, потом еще один, а потом мир закружился воронкой голубого электричества, унося меня подальше от старика, который все так же протягивал руку и почему-то грустно улыбался.

Я летела по туннелю, вертясь во все стороны и едва успевала дышать. Но беспокоило меня другое. Я точно знала, что больше никогда не увижу старика.

Выбросило меня прямо на землю. Это было странно и резко, хотя куда как чудесней оказался портал, бесконечный коридор, который затягивал, будто хватал, и нес меня по легким ветрам целую вечность. Он играл всеми оттенками синего, клубился электричеством, дымом, сбивал дыхание и не давал воздуха. В груди щемило от его невероятности, от огромной, нездешней красоты происходящего. Тем неожиданней меня встретила земля.

Я разодрала руки и, кажется, порвала штаны. Меня почти сразу затошнило, но муть прошла, и туман в глазах рассеялся. Я, шатаясь, встала на ноги, принялась разглядывать разбитые в кровь ладони. Они были грязные, и мама с папой сказали бы, что столбняк будет, и убежали за антисептиком.

– Слава Великому Хаосу! – проскрипели у меня над ухом.

Я подпрыгнула, наверное, на полметра вверх и в сторону, и узрела разом всю картинку. Это было очень странно: только что не видела ничего, кроме кругов перед глазами и окровавленных ладоней, а теперь сразу охватила целый мир. Передо мной находилась высокая стена, выложенная из камней, надежная и старая. Из-за нее выглядывали башенки, разноцветные, хорошенькие, яркие, но немного кривые, будто покосившиеся или опершиеся друг на друга. Крутились в разные стороны флюгера, развевались флаги, сотканные из цветных и черных лоскутков.

Слева было почти пусто: дорога, ведущая в этот самый город, пожухлая трава, да унылый туманный лес вдалеке. Небо показалось мне серым, но тоже – клоками. Мимо шла самого почтенного вида старуха из старых сказочных фильмов, которые мне еще показывали родители. На ней был смешной балахон (под стать каким-нибудь рэперам), а еще чепец. Про хаос сказала она, да так буднично, словно хотела меня поприветствовать.

Я уставилась ей в спину, провела пальцами по ладони и чуть не вскрикнула. Поглядела вниз. Руки были абсолютно целые, на них даже следов крови не осталось. Я растерянно сжала кулак, и мне не стало больно. Я вдохнула, выдохнула и немедленно посмотрела на штаны – никаких дырок. Зато они были очень розовые, очень в клеточку, а уж как подходили для дальних путешествий пушистые тапочки! Угораздило же выйти в халате. Потом я сообразила, что минутой позже примчались бы полицейские и что времени у меня просто не было. Вспомнила Рината, его волосы, улыбку и глаза, вдохнула поглубже и пошла вперед. Не останавливаться же теперь.

Старухе как раз открывали небольшие ворота. Это было странно, потому что рва я не видела, а такие мостики во всяких фильмах перекидывали через него. Я заспешила вперед, вдруг удастся проскользнуть вместе с ней?

Вход был пугающим и черным, будто внутри города разом выключили весь свет вместе с солнцем, которого и так, по правде, было довольно мало. Старуха перешла через никому не нужную планку, соединявшую один кусок земли с другим возле арки. Я вскочила следом за ней, и тут из проема появились два смешных стражника и скрестили между собой батон хлеба и почему-то ветку дерева.

Я замерла на месте, рассматривая обоих.

– Кто идет, слава Великому Хаосу?

– Слава, слава, – заворчала старуха. – Капээсэс тоже слава была. Или был. Неважно, ребята, вы меня лучше пропустите, а то нехорошо сомневаться.