Дед закатал рукава: предплечья его загорелы, крепки,
иногда подзывает пса – загривок потеребить,
оба счастливы, как ни крути.
Теперь же, если подумать, смерть – это такой оффлайн.
Пока заметят, что в соцсетях давно не писал,
позвонят – не ответишь (наверное, чем-то занят),
не увидят нарядное твое туловище в похоронном зале,
хлопнут стопку, скажут, что положено при таких раскладах,
ну и все – давай до свидания,
и особый статус аккаунта вместо памятника.
Теперь, зная, что все умрут, чувствуешь не страх, а вселенскую правоту.
Когда пассатижами сделали чер-те что с лицом и пальцами знакомому чуваку,
(задолжал он, там, штуку или вроде бы две),
ты всю ночь сидел и смотрел на дверь,
иногда всерьёз чесал дулом висок,
казалось, что жизнь – галимый развод,
от страха мысль в голове одна: «может я лучше сразу и сам?»
Потом кто-то тебе показал,
как с утра дочь бежит за йогуртом,
а тут – ты и башка разворочена,
как кричит потом вслух или про себя – всю жизнь
так, что никто не может остановить.
Тогда-то и понял, что это такая работа – жить.
Пока руки можешь поднять на уровень головы,
пока помнишь в лицо своих младших – можно и ныть,
только вот "старший" теперь это именно ты,
хочешь-не-хочешь, встань, пожалуйста, и живи.
Позлился, перекурил это дело разик, потом ещё.
Пошёл, ладонь на голову положил ей:
спи, мой хороший, нормально, нормально всё,
утром пройдёт.
7
Её папа обнаружил привычку храпеть не в такт:
атомоход в полярном тумане, мать его так.
Засыпаешь в наушниках с одной и той же кассетой квин,
мама гундит, что масло ты мажешь не с той руки.
В одной комнате – вчетвером, потом – впятером.
После свадьбы денег не густо: жрали чаще капусту,
да папин запас тушёнки и макарон.
Легко умереть за любовь, когда тебе чуть за двадцать,
а вот как жить в круглосуточной депривации сна, места, денег и сил?
Дочь научилась сидеть, затем ползать, затем ходить.
И когда засыпала у тебя на руках,
ты телом вдруг знал, что оно давно было лишено куска,
он вернулся, когда она родилась.
Каждый вечер, когда она грызла твой палец,
моргала все медленней, становилась теплее и тяжелей,
тебе было впору плакать и петь:
ты что-то шептал прямо в пух на её макушке,
который пах как самая нежная в мире хрень.
Для тебя нет ничего главнее, наверное, и теперь.
Папа устроил тебя в политех, чтобы от армии, и чтобы как у людей,
а знакомый бандит предложил работу:
мотаться в финку, оттуда – возить барахло, туда – водку
8
Между тем возвращается ее бывший с душой и телом, коцанными Чечнёй.
Он оказался твоей дворовой роднёй,
вы бухали неделю, он учил, что война – это тоже такая жизнь:
если можешь – двигайся и дыши, а если не можешь – тем более и поживее.
Ты тогда ему не поверил,
думал, что жить это значит – стоять столетье, а лучше два,
в позе «ни шагу назад», будто за тобой москва,
врастая в землю, как пожилые дома и деревья,
а в твоей тени чтобы – счастливая мелюзга.
Позже, когда ты давно уже вынесешь на помойку гитару и кимоно,
он тебя встретит в подъезде, до вони больной,
спросит стольник, вскоре загнётся от алкоголя,
и вот вас двое в зале питерского крематория,
ты скажешь – «Давай, чувак. Ты был, похоже, прав:
пока ты можешь двигаться и дышать, стоит делать и то и другое.
Чучелом или тушкой, пешком, ползком или вплавь,
по-любому».
9
Как-то вернулся из финки, кривой, без бабок и барахла.
На Брусничном – новый начальник докопался из-за бухла.
В коридоре – чьи-то ботинки, большие, лаковые,
туда-сюда, это вася, друг детства, очень приятно,
выпили-закусили, он отправился к себе в Автово,
ночью ты потянулся к ней, а она – чужая.
Унылый ты, – говорит, – какой-то, зачем вообще от тебя рожала.
А ты ей: Что за вася, что за хрен с горы?
А она: да ты достал меня, – говорит, -
– ни цветочка за год не подарил,
а вася – купил пылесос и малявке игрушек,
и на хрен ты вообще такой нужен,
вечно – то бухой, то в финке.
Кстати, мы переспали, а что не видно?
Ну и прочие слова понятные и обидные.
Ты откуда-то вспомнил как каменеть лицом,
молчать, будто сейчас убьёшь,
по хате метаться, как в аду мускулистый черт,
швырять в рюкзак барахло,
ну вот это вот всё.
В том возрасте только делаешь вид «Подумаешь, заскучала, с кем-то переспала"
А внутри это жуть как жжёт, от обиды, неотданного тепла,
а всего сильней – от того, что она права.
Свалил, как положено, в ночь, с трусами в кармане,
поселился у кореша на диване,
вы мутили какую-то тему с унитазами из малайзии,
купили ту самую бэху, срывались к морю с утра в полпятого,
всяко колбасились.
А ты так до сих пор и не понял толком:
было ли дело в васе или ты просто хотел свалить и нашел повод.
Так как-то закончили политех, открыли АОЗТ, сняли большую хату,
а дочь между тем росла, с твоими глазами копия матери.
10
Въезд в запиндовский район: стела, бетон, на бетоне – мох,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
