— То есть?.. — оторопело спросил тот.

— Ну, как ты думаешь, я привлекательна? Как женщина, — не успокаивалась Гермиона.

— Ты прекрасна. Да что, в конце концов, происходит?

Она вела себя несколько странно, и Люциуса уже беспокоило это.

— Просто… может, они и впрямь видят в наших отношениях что-то, о чем мы не догадываемся… — Гермиона пожала плечами. — Люди любят сплетничать, а еще любят печатать и читать сплетни. Вот и перетирают несколько лет одну и ту же тему.

— Перетирают, потому что тема вкусная. Продается хорошо, — скептически фыркнул Малфой.

— Мне кажется, нам нужно поцеловаться, — сказала она, когда карета, уже обогнув круглый цветник, остановилась перед Малфой-мэнором.

— А мне кажется, что ты сошла с ума, — невозмутимо изрек Люциус, сбрасывая ее ноги со своих колен и выходя из кареты. Он протянул ей руку, и Гермиона босой спустилась с подножки вниз. Туфельки она держала в руках.

— Зато это поможет нам раз и навсегда понять!

Прежде, чем направиться к дому, она взяла его под локоть. И уже скоро большие двойные двери Малфой-мэнора распахнулись перед ними.

— Чего именно понять? У меня, знаешь ли, нет вопросов, на которые нужен ответ, — пройдя в гостиную, Люциус скинул с себя мантию, сюртук, а заодно снял и галстук вместе с запонками.

— У тебя, может, и нет. А у меня есть.

Последовав за Люциусом в гостиную, Гермиона наблюдала, как он наливает себе порцию бурбона. Малфой сделал глоток и повернулся к ней. Нужно сказать, решительный взгляд мисс Грейнджер не сулил ему ничего хорошего.

— И ты позволишь этому куда-то зайти? — несмотря на то, что вопрос был задан небрежно, Люциус внимательно следил за ней.

— Не-а, — Гермиона широко улыбнулась. — Просто ты, Люциус Малфой, поцелуешь меня. И мы убедимся, что в этих сплетнях нет ни капли правды.

— Хм… а разве ты не думаешь, что если б в них была какая-то правда, мы бы обязательно что-то почувствовали раньше? — он сделал еще один глоток и посмотрел на нее.

Она была действительно прекрасна со своими длинными каштановыми кудрями и яркими глазами цвета старого янтаря. Черное, без бретелек платье лишь подчеркивало хрупкую фигурку тугим поясом и пышной юбкой, что колыхалась у хорошеньких коленок.

— Нет, мне кажется, что мы видели друг в друге только друзей. И даже не думали, что может быть что-то еще, — Гермиона потянулась к волосам и вытащила заколку из черного дерева. Кудри тут же рассыпались по спине и плечам. — Если ты поцелуешь меня, и мы ничего не почувствуем, то просто примем это как данность. И впредь будем считать эти разговоры всего лишь ерундой.

— Странная ты какая-то сегодня, ведьма… — он поставил стакан на стол и подошел ближе. — Ну… иди сюда. Попробуем.

— Только… Люциус ты должен отвечать мне. Ладно? — она положила руку ему на плечо, а другой мягко дотронулась до затылка. На что Малфой обнял ее ладонями за бедра. Гермиона приподнялась на цыпочки и потянула его голову к себе, но стоило им прижаться друг к другу губами, как оба начали смеяться. — Держи себя в руках! Это не сработает, если мы будем хохотать. Ну же… Малфой, поцелуй меня, как ты умеешь.

— Как умею… — Люциус сделал глубокий вдох, чтобы восстановить самообладание, а потом прильнул поцелуем к ее губам.

Гермиона еле слышно ахнула, удивляясь, каким ласковым его прикосновение оказалось. И ощущение этого обжигающего вздоха на губах Люциуса стало невысказанным приглашением углубить поцелуй. Малфой слегка раздвинул губы, и оба они словно бы провалились в другую реальность, потерявшись в горячей и вкусной влажности ртов, заставляющей их дрожать.

Веки Люциуса чуть опустились. Он не мог ни о чем думать, в голове упорно билась одна и та же мысль: «Как я мог жить, не зная этих поцелуев? И почему ощущаю всё происходящее так остро? После всех этих лет я уже не мог почувствовать что-то подобное…»

— Гермиона… — слегка отстранившись, прошептал он ее имя, а она, еле слышно издав жалобный стон, сама с силой впилась в его губы.

На этот раз она скользнула Люциусу в рот языком и совершенно потерялась в странных эмоциях, о существовании которых даже не знала. Будто что-то неясное существовало между ними уже давно, только теперь ей уже не хотелось игнорировать это. Не сейчас, когда страсть сжигала заживо.

И с восторгом ощутила, как его руки, лежащие на бедрах, теперь хватают ее за спину и тянут к себе. Ближе. Еще ближе… Сжав его волосы в кулак, Гермиона поняла, что они медленно движутся куда-то, но потом плечом почувствовала стену. Легкая щетина покалывала ее губы и подбородок, но перестать целоваться она не могла — слишком чудесным оказалось это действо воочию, не в мечтах. Чуть развернув их тела, Гермиона прижала Малфоя спиной к стене и крепко прижалась к нему сама.

Руки ее опустились ему на грудь и принялись судорожно расстегивать рубашку. Она не обратила ни малейшего внимания на то, что несколько пуговиц слетели, со стуком ударившись об пол. Потому что теперь ее целью были уже брюки. И только коснувшись члена, осознала, что Люциус медленно скользит по стене, увлекая ее за собой. Уже скоро он сидел на полу, а оседлавшая его Гермиона жадно поглаживала напряженную плоть. Поцелуя они так и не прервали.

Малфой опустил лиф платья и высвободил грудь, тут же наполняя ладони мягкими полушариями. Отчаянно нуждаясь в глотке воздуха, он оторвался от ее губ и, тяжело дыша, уставился на небольшую округлую плоть цвета подтопленных сливок, щедро обнаженную перед ним.

«Черт с ним, с дыханием…» — мелькнуло у Люциуса, и он наклонился к отвердевшим соскам, словно бы умоляющим его прикоснуться.

— Люциус! — ее возглас был похож на рыдание.

Она слегка привстала на коленях и подняла подол платья почти до талии, тем самым давая понять ему, что медлить больше не стоит. И Люциус понял, потому что тут же разорвал тоненькую полоску кружевных трусиков, чтобы бросить их на пол. А потом скользнул рукой к клитору и застонал, почувствовав его жар и влагу. Малфой нетерпеливо потянул ближе и заставил ее чуть приподняться, готовясь насадить на себя.

Потянувшись к нему, Гермиона с хриплым возгласом удовольствия медленно опустилась на него. Малфой обхватил ее за талию, понуждая двигаться, и снова вобрал в рот сосок. А она начала размеренно скользить по члену вверх и вниз, иногда слегка кружа бедрами.

Обхватив Малфоя за плечи, Гермиона двигалась все быстрей и быстрей, и Люциус отвечал ей, выгибаясь навстречу. Совсем скоро их движения стали безумными, он отстранился от груди и уставился Гермионе в глаза, с каждым толчком стараясь войти в нее как можно глубже. Ощущения казались ему почти волшебными.

Впрочем, как и ей… Еще никогда Гермиона не чувствовала ничего подобного. Еще никогда не растворялась вот так вот, находясь рядом с мужчиной. Вожделение и жажда разрядки на какой-то миг чуть не заставили ее потерять сознание, поражая своей отчаянной силой. Отстраненно она услышала, как умоляет Люциуса не останавливаться, но не успела разобрать ответ, потому что оргазм уже нахлынул. И в его эйфории потеряла себя окончательно.

Охваченная наслаждением, в этот момент она казалась Малфою невероятно прекрасной. Голова Гермионы запрокинулась назад, а с губ слетел громкий крик. Тело билось в конвульсиях, влагалище пульсировало огнем, и всё вместе это затягивало в блаженный омут и самого Люциуса. Хватило лишь мгновения, и оргазм обрушился на него волшебной, почти болезненной пульсацией, показавшей Малфою некоей нирваной. Нирваной, что способна свести человека с ума.

Тяжело дыша, Гермиона рухнула на него и положила голову на плечо. Малфой же чувствовал, как грудь его ходит ходуном в попытке успокоить галопом скачущее сердце. Без сомнения, только что он пережил самый яркий сексуальный опыт в своей жизни, и ему не верилось, что случилось это именно с ней.

Опустившись ниже, он вытянулся на полу и уложил Гермиону на себя. Уже скоро она слегка приподнялась и уставилась ему прямо в лицо. Маленькая ладошка ласково коснулась его щеки, убирая с нее пряди волос, что цеплялись за вспотевшую кожу.