Хмурая Гермиона с трудом пробиралась сквозь толпу журналистов, собравшихся у входа в Министерство магии. Моргнув от слепящих вспышек колдографов, она смахнула с лица прилипшую прядку волос. Сцена, разворачивающая сейчас перед министерством, была для нее самой что ни на есть привычной: за последние годы Гермионе пришлось играть ее уже раз сто. Только вот… вопросы представителей прессы со временем становились не просто все более и более личными, а порой и вульгарными.

— Мисс Грейнджер, как могло случиться, что когда-то готовый вас убить чистокровный Пожиратель смерти, пусть и называющийся теперь бывшим, стал вдруг одним из ваших лучших друзей? — вполне ожидаемо раздалось из толпы.

Расталкивая репортеров, Люциус пробрался к Гермионе и, схватив ее за запястье, потащил к карете. Нужно отдать ему должное: он практически постоянно защищал ту, пытаясь держать прессу в страхе, и, сказать по правде, в большинстве случаев это ему удавалось. Однако сегодня к ним смогла пробиться Рита Скитер, точившая на Гермиону зуб уже давно. Смогла пробиться и тотчас же нанести удар.

— Госпожа Грейнджер, каково — будучи многолетней любовницей Люциуса Малфоя, постоянно отрицать это публично? — спросила она с самодовольной усмешкой.

Сузив глаза, Гермиона уже открыла рот, чтобы назвать Риту сумасшедшей сукой, но Люциус обхватил ее за талию и быстро усадил в карету. Потом повернулся к Скитер, чтобы со зверским выражением лица ответить ей:

— Если бы она была моей любовницей, это не стал бы скрывать в первую очередь я сам. Потому как ничуть не страшусь подобных признаний. Черт возьми, скорее всего, я бы прокричал эту сногсшибательную новость с близлежащих крыш. И был бы счастлив, что сей благословенный факт оказался правдой, — на этом Люциус тоже забрался в карету, которая тут же тронулась с места.

Рассвирепевшая Гермиона буквально пыхтела от злости, сидя на противоположенном конце диванчика. Стычка со Скитер довела ее почти до белого каления, хотя сплетни о них с Малфоем удивить не могли никак, поскольку ходили уже несколько лет. Возмущало другое: все они были совершенно лживыми, их отношения с Люциусом отличались редкой невинностью. Верил кто-то в это или не верил, но они и впрямь были только друзьями. Их неожиданная дружба началась почти пять лет назад, когда после окончания университета Гермиона обратилась к Малфою с просьбой использовать для одного академического исследования его личную библиотеку, известную своими редчайшими (зачастую даже уникальными) книгами.

Причиной, почему Малфой на эту просьбу согласился, конечно же, была необходимость в реабилитации, которая бы позволила ему окончательно вернуться в социум. Именно поэтому он и открыл двери своего дома грязнокровной ведьме, что принадлежала к числу тех, кто когда-то разрушил его жизнь. А еще и потому, что усталость от одиночества стала у Люциуса просто невыносимой. Особенно после смерти Нарциссы и переезда Драко в Лондон. Решение это далось ему нелегко, но прошло время… и вдруг он обнаружил, что начал разговаривать с молодой женщиной во время ее ежедневных визитов. Постепенно их вежливые беседы все чаще и чаще стали превращаться в горячие дебаты, после которых Люциус чувствовал необъяснимое удовлетворение. Он начал вновь радоваться жизни. И (это было особенно удивительно) ему казалось, что Гермиона Грейнджер чувствовала то же самое.

После завершения своего проекта, она занялась следующим и продолжила приходить к нему снова и снова. Так постепенно они стали постоянными собеседниками, а потом и приятелями. Со стороны это казалось невероятным, но проводить время вместе им было не только интересно, а еще легко и приятно. Узнав об этом, волшебное сообщество забурлило, и пресса сразу же разразилась множеством репортажей, статей и заметок о любовной истории между чистокровным аристократом и грязнокровной принцессой, воевавшими в последней магической войне по разные стороны баррикад.

Понять людей было, конечно, несложно. Только вот беда… Люциус и Гермиона никогда не были любовниками. Хотя их отношения за эти годы стали невероятно близки: порой они даже засыпали вместе на диване за просмотром телевизора, установленного по ее просьбе Малфоем пару лет назад. Нет, конечно, в сплетнях была какая-то толика правды: Гермиона действительно порой жила в поместье, однако исключительно в комнате для гостей. Иногда они могли в жару окунуться в озеро нагишом, хотя при этом оба старательно не глядели друг на друга. Но! Никто не ловил их, слившихся в объятиях, где-нибудь в театральной ложе. И никто никогда не видел, как Люциус и Гермиона страстно целуются между полками книжного магазина «Флориш и Блоттс».

Развернувшись, Гермиона уселась в угол кареты и вытянула ноги, почти уложив их на Малфоя. Попытавшись встретить ее взгляд, тот усмехнулся.

— Ну и почему ты злишься на меня? — негромко спросил он. — Я же ничего плохого не сделал.

— Ты, как выяснилось, плохой любовник, Малфой, — отозвалась Гермиона и скрестила руки на груди.

— Забавно… И как же ты пришла к такому выводу? — поинтересовавшись, Люциус положил руку в перчатках на ее ножки и тихонько погладил их.

— Что значит «как»? По мнению волшебного сообщества, мы с тобой уже давно трахаемся без передышки, а у меня еще ни одного оргазма не случилось. Поэтому я и говорю, что, должно быть, ты ужасен в постели, — она усмехнулась.

— Хм… А может быть, это все из-за тебя? Может, это ты фригидна, несмотря на мои неимоверные усилия твой оргазм вызвать? — с некоторым пафосом уточнил Малфой, и Гермиона не смогла удержаться от смеха.

— Ничего я не фригидна, нахал ты эдакий! — сбросив на пол свои лодочки, она уложила ноги на коленки к Люциусу и расслабилась, откинувшись на подушки. — Скажи, ты когда-нибудь думал об этом?

— О чем, об этом? — Малфой принялся осторожно массировать ее ступни, заставляя Гермиону тихонько застонать.

— О нас… — Гермиона охнула от удовольствия. Несмотря ни на что, нахал Малфой делал лучший массаж на свете.

— О нас? Ты имеешь в виду о тебе и обо мне? — недоверчиво протянул Люциус. — Как о сексуальных партнерах?

— Ну зачем так прямо? — Гермиона нахмурилась.

— Просто… я не ожидал подобного вопроса, вот и все, — он продолжил массаж и уже двинулся выше, к лодыжкам.

— Хорошо. Теперь ожидаешь?

— Я мужчина и, конечно, думал об этом. Мы можем и не признавать этого, но каждый раз, когда мы начинаем встречаться с женщиной, мы задаем себе этот вопрос, так или иначе, — Люциус на секунду закатил глаза и снова вернулся к ее ступням. — Ну а ты?

— Один или два раза, — задумчиво протянула Гермиона. — Как смешно… Все думают, что мы уже несколько лет прожигаем простыни, а ты даже ни разу не поцеловал меня.

— Глупости какие, я целую тебя постоянно! — издевательски фыркнул Малфой.

— Неправда! Ты никогда не целовал меня. Мне вообще кажется, что, может, ты плохо целуешься… — с насмешкой ответила ему Гермиона, наблюдая, как спина Люциуса горделиво выпрямляется.

— Чего?.. Я отлично целуюсь! Ни разу не слышал ни единой жалобы от женщин, с которыми целовался, — искренне возмутился он.

— Скорей всего, это потому, что все они чего-то хотели от тебя. Например, стать следующей миссис Малфой. Вот и говорили только то, что хотелось тебе услышать, — тут же парировала ему она.

— Считаешь, мне нужна такая, как ты, которая не будет думать о моих деньгах и с радостью сообщит обо всем, что я делаю не так? — на губах Малфоя появилась усмешка.

— Конечно, — в тон ему отозвалась Гермиона и тоже усмехнулась.

— Неудивительно, что ты до сих пор одинока… — Люциус покачал головой и начал массировать ей икры.

— Хм… Быть может, я до сих пор одинока лишь потому, что все уже предполагают наличие у меня мужчины?

— Звучит так, будто я тренажер, которым ты время от времени пользуешься, — едко подметил Малфой, но засмеялся.

— Нее… зачем мне такой плохонький любовник? — она довольно потянулась и подняла голову, наблюдая за Люциусом под видом того, что рассматривает ноготки на пальчиках ног, забавно разрисованные крошечными львятами. — Как ты думаешь, Люциус, я симпатичная?