Семен Петрович нахмурился и встал из-за стола.

– Капитан Михайлюк, ты как ребенок. Все сам. Раньше почему не сказал мне, что с ответом тянут?

Егор действительно сейчас был похож на упрямого мальчишку. Его лицо покрылось пятнами от нескрываемого волнения.

– Ну, так как, Семен Петрович, поможете?

– Конечно, помогу. Егор, я тебя еще мальчишкой помню, когда ты яблоки в моем саду воровал. Помнишь? – Семен Петрович по-отечески потрепал Егора по голове и устало улыбнулся. Капитан Михайлюк встряхнулся и, напустив на себя строгость, которая сейчас была не столько смешной, сколько умилительной в глазах Степана Петровича, продолжил беседу.

– Считаю, необходимо допросить Василича, бомжа с городской свалки, о котором говорил подозреваемый. И саму свалку осмотреть. Если не врет, то найдем там два трупа… Брр.

– Это ты правильно говоришь. Бери опергруппу, машину и дуй туда. Потом не забудь доложить. В любое время.

– Разрешите идти, товарищ полковник?

– Иди, Егор… Отец тобой бы гордился.

Капитан Михайлюк развернулся и, чуть замешкавшись возле двери, вышел. Семен Петрович снова достал из потертого портсигара папиросу и закурил, рассматривая что-то за окном. Реальности, а значит и угрозы врачей, для него сейчас не существовало. Он снова был на войне. Ужасно ныло раздробленное плечо, но это не давало ему права бросить тяжелораненого друга – Сашу Михайлюка, которого он вынес на себе из-под обстрела. «Держись, братишка», – шептал Семен Петрович много лет спустя, как тогда. Саша умер у него на руках. Нет, в этом не было его вины, много молодых ребят в то время погибло. Однако этот момент остался в памяти полковника Потапова как самый черный день его жизни. «Счастливчик этот Макс», – подумал полковник, – «Как бы я сейчас хотел все забыть».

На улице моросил мелкий противный дождь. Уже ноябрь, а природа никак не может определиться со временем уходящего года. Настроение у членов группы капитана Михайлюка было отвратительным. Еще бы. Все понимали, куда и зачем они едут. Приятного мало – провести день под дождем на городской свалке в поисках трупов, которые вряд ли получится опознать, а значит, очередные «висяки» в отделе обеспечены. Если, конечно, Макс не врал. Егор в тайне надеялся на это, поскольку, все сказанное Максом заводило расследование, первое самостоятельное дело капитана Михайлюка, в тупик. Старый УАЗик заскрипел тормозами, съезжая на обочину. Приехали.

– Лавр и Кирюха – вы с собаками на поиски трупов. Леший со мной, искать Василича. Только осторожно, у него собака вроде бы.

Кирюха, совсем молодой опер, демонстративно похлопал рукой по кобуре.

– Это он пусть меня боится. Шмальну пару раз, и нет собаки.

Егор нахмурился.

– Слушай, ты, я тебе потом так «шмальну», искры из глаз полетят. Не сметь трогать ни бомжа, ни собаку. Ясно?!

– Ясно, товарищ капитан. Шучу я… Погода плохая – юмор черный. Прошу прощения…

– Ладно, расходимся. Скоро судмедэксперт подтянется. Я обещал его работой обеспечить до завтрашнего утра.

Подняв капюшоны дождевиков, все участники «поисковой операции» вышли из машины и спустились на свалку по довольно скользкому склону. Егор только сейчас вспомнил, что у него сегодня день рождения и устало усмехнулся про себя, оставаясь внешне спокойным и сосредоточенным: «Вот, пап, также как ты когда-то, свою работу обожаю. Я на тебя обижался, что ты все время за стол опаздывал, свечки на торте со мной не задувал, а теперь сам…на свалке тридцатилетие встретил. И ни тебе свечек, ни торта».

ГЛАВА 8

Василича нашли внутри старого, разваленного сарая, который, невесть каким образом, оказался в паре метров от границы свалки. Внутри было сыро и холодно. Василич лежал на старой панцирной кровати, вероятно найденной на свалке, и сильно хрипел при каждом вдохе. Егор сделал шаг вперед и огляделся. Собаки нигде не было.

– Данила Васильевич? – спросил Егор.

Василич повернул голову на звук и открыл глаза. Видимо, болел он уже давно. Каждый вздох давался ему с большим трудом. Он попытался сесть, но не смог.

– Да, это я. Чем могу?..

– Да вы не вставайте. Помните Макса? Он… Вы его тут нашли, в мешке вроде бы…

– Как не помнить. Хороший человек. Живой?

– Живой. Живее всех живых. Он говорит, еще трупы были здесь? Ой… точнее не еще, а просто трупы…

Егор злился на себя за то, что около Василича почувствовал себя почему-то как у школьной доски, когда урок не выучил. Василич оценивающе глядел на него сквозь болезненную пелену.

– Правду он сказал. И трупы есть. Метрах в трехстах отсюда.

– Почему не заявили о находке в полицию?

– Хотел. Сначала Макс чуть живой был. Думал, что умрет. Потом сам слег. У меня же здесь ни телефона, ни другой какой связи.

– Понятно. Точно можете место указать?

– Точно только Тимур знает.

– Наслышан. Только его нет нигде, да и вы вон не встаете. Ладно уж, сами как-нибудь.

– Постой, капитан, не торопись.

Василич коротко свистнул и ласково посмотрел на дверь. Егор невольно последовал за его взглядом. От увиденного его бросило в дрожь. На пороге на кончиках пальцев всех четырех лап стоял волк. Взгляд из подлобья, оголенные клыки – все это указывало на скорый прыжок зверя, защищавшего своего хозяина.

– Тимур, иди ко мне, – ласково, но твердо подозвал его Василич.

Тимур медленно прошел мимо Егора, не отрывая от него взгляд. Василич что-то прошептал на ухо зверю и тот направился к выходу. У порога он обернулся и снова посмотрел на Егора, приглашая следовать за ним. «Я, наверное, тоже болен», – подумал капитан Михайлюк и послушно направился за Тимуром. Волкособ бежал впереди. Егор и Алексей – Леший – старались не отставать. Лавр и Кирилл вяло копались в горе мусора со своими собаками. Тимур уверенно свернул с тропинки и направился в самую глубь свалки. Впрочем, ушел он не далеко. Порылся носом в одном месте, копнул лапой в другом и сел. Егор подошел ближе и увидел край мешка. «Значит, Макс не обманул».

– Спасибо, Тимур, – уважительно и по-доброму сказал Егор.

Его рука потянулась к холке Тимура, желая погладить, однако пес лязгнул зубами возле кисти Михайлюка, показывая, что этого лучше не делать, и удалился в сторону хижины Василича.

– Умный пес, – прошептал Леший, который до сих пор не мог сказать ни единого слова, – Никогда раньше таких не видел! Это ж надо – старик ему на ухо только шепнул, а он все понял. Бывает же так.

Егор был полностью согласен с Алексеем. Кажется, в эту минуту, он по-другому посмотрел и на Макса, и на Василича, и на всю эту непростую историю.

– Зови ребят. Скажи, что нашли. Вон и эксперт приехал. Вовремя. Дальше без меня. Я должен кое-что сделать.

Егор развернулся и пошел к Василичу. Конечно, он не планировал этого заранее, но так или иначе, бомж был важным свидетелем. А еще он был болен, и его нужно было уговорить поехать в больницу. «Макс прав. Это не простой бомж. Что-то в нем есть». Капитан Михайлюк зашел внутрь сарая. На этот раз Тимур сидел возле ног своего хозяина и уже не был столь враждебным, как показалось Егору при первом знакомстве.

– Данила Васильевич, Вам бы в больницу…

– Ха-ха-ха…Устало засмеялся Василич. Зачем? Устал я от такой жизни. Устал…Понимаешь?

В этот момент Тимур тихо, тонко завыл, как маленький щенок, и положил лапу на ногу хозяина. Василич нежно посмотрел на него и закрыл глаза. Его дыхание было слышно на расстоянии. Вдох… Выдох… Длинная пауза и судорожный вдох… По телу Егора побежали мурашки. Он понимал, что Василич умирает.

– Леший, вызови «скорую», – крикнул он по рации Алексею.

Тимур снова поднялся в стойку около кровати Василича. Егор поспешил выйти наружу, понимая серьезность его намерений. Волк остался внутри охранять покой хозяина. «Такая преданность…В мире людей такой не бывает…Наверное не бывает».

ГЛАВА 9

В коридоре больницы появилась какая-то суета. Я подумал, что, наверное, привезли кого-то по «скорой». Четвертые сутки на больничной кровати сводили меня с ума. Я попробовал встать, ноги плохо слушались, в голове появился шум, но, сделав несколько шагов, понял, что болезненные симптомы перестали быть такими яркими. Я осторожно открыл дверь в коридор. Рядом на стуле дремал приставленный к моей особе полицейский, молодой человек лет двадцати трех с взъерошенным светлым чубчиком. Он вскочил на ноги и, довольно резко, впрочем, без какой-либо неприязни, попросил меня вернуться обратно.