Эту ситуацию нельзя не назвать прискорбной. Очевидно, что правильно понять смысл любого древнего текста можно только зная язык, на котором он написан, исторический и литературный контекст, в котором он создавался, зная современные методы исторического и филологического исследования, ознакомившись хотя бы с основной библиографией по вопросу. Академические исследователи книги Даниила имеют все вышеописанные компетенции, но они, как правило, отказываются от обращения к ней как к божественному откровению свыше. Напротив, авторы, обращающиеся к богословскому толкованию текста Священного Писания, зачастую недостаточно знакомы с его историко-критическими исследованиями или принципиально игнорируют их. Описанный разрыв между миром академических ученых и церковных авторов оказывается еще более острым применительно к комментариям книги Даниила. Согласно традиционному взгляду, разделяемому консервативными комментаторами, книга Даниила была составлена самим пророком Даниилом в VI веке до н.э. Современная библейская наука полагает, что окончательной датой ее создания был II век до н.э., которому предшествовал длительный период формирования арамейских текстов, позднее вошедших в состав книги Даниила. Тот факт, что большинство авторов поясняющих комментариев на книгу Даниила являются сторонниками ее традиционной датировки, в то время как все современные академические исследователи придерживаются поздней датировки этого произведения, говорит о всей глубине пропасти в изучении и восприятии книги Даниила в академической и церковной среде.

Означает ли это, что исследование книги Даниила обречено на то, чтобы быть или научным, но не имеющим отношения к богословию, или богословским, но, увы, не научным? Хочется надеяться, что ответ на это вопрос все-таки будет отрицательным. По нашему мнению, в наше время исследование Библии не может не быть научным, не учитывающим всех достижений гуманитарных наук, разработанных для анализа древних текстов. С другой стороны, любой верующий человек не должен забывать, что перед ним лежит не просто древний текст, а богодухновенное произведение, являющееся частью Священного Писания. И в таком случае ограничить богословское исследование Библии рядом благочестивых размышлений не представляется возможным – очевидно, что подобные размышления у нас могут возникнуть при чтении многих литературных произведений, совершенно не претендующих на богодухновенность. Священное Писание является не просто свидетельством о религиозной жизни людей давно ушедших эпох, оно несет послание, которое не может потерять актуальность или ограничиться банальными благочестивыми рекомендациями. Но чтобы понять это послание недостаточно полагаться на свой здравый смысл и принятое в известной автору религиозной традиции понимание рассматриваемого текста, – нужно знать исторические условия его создания, литературный контекст – в общем все то, что изучает историко-критический метод библейского исследования.

Наша работа представляет собой попытку рассмотреть книгу Даниила именно таким образом – как богодухновенное произведение, при этом отдавая должное всей сложности историко-филологических задач, стоящих перед его исследователем. Объектом нашего исследования станут не все тексты, содержащиеся в книге Даниила, а, в первую очередь, сны и видения пророка Даниила и царя Навуходоносора, содержащиеся в 2, 4 и 7–12 главах. Структура нашей работы в определенном смысле напоминает традиционные комментарии библейских книг. Мы будем последовательно рассматривать каждую из комментируемых нами глав в трех аспектах. Первой частью каждого раздела будет историко-филологический комментарий к рассматриваемому тексту. По своему жанру он ближе всего стоит к экзегетическому комментарию, однако не претендует на полноту и оригинальность, которая требуется от создателей оригинальных экзегетических комментариев. В своих историко-филологических комментариях к книге Даниила мы скорее постарались, с одной стороны, изложить и обобщить основные идеи, содержащиеся в работах зарубежных исследователей, посвященных изучению книги Даниила, и, с другой стороны, в ряде случаев предложить и обосновать свои решения филологических проблем, остающихся предметом дискуссии в современной науке. Вторую часть каждого раздела представляет краткая история экзегетики указанного текста, в которой нами будут дан обзор истории собственно богословского понимания рассматриваемого раздела книги Даниила – как древними и средневековыми комментаторами, так и современными авторами. Наконец, третьей и самой весомой частью каждого раздела станет наше собственное богословское толкование рассматриваемого текста. Его общие принципы мы более подробно рассмотрим в следующих разделах.

Нельзя не сказать несколько слов о конфессиональной стороне предлагаемого нами толкования. Большинство авторов богословских комментариев Священного Писания так или иначе связано с определенными религиозными институтами. Из этого факта вытекает такая особенность библейской экзегезы как ее конфессиональный характер. Наиболее древним и принципиальным в данном случае является водораздел между христианской и иудейской экзегезой Священного Писания, которая традиционно предопределяла прочтение Ветхого Завета/Танаха в свете Нового Завета и святоотеческой традиции или в свете раввинистической традиции соответственно. Однако в ряде случае межхристианские догматические противоречия оказывались не менее острыми, предопределяя принципиально разное прочтение Священного Писания. Книга Даниила является характерным примером подобной ситуации – с начала эпохи Реформации она оказалась в центре полемики между протестантами и католиками. Даже в настоящее время толкование книги Даниила в ряде христианских течений, например, среди американских евангелистов, придерживающихся диспенсационалистских взглядов, или адвентистов седьмого дня в значительной мере продолжает сохранять конфессиональный характер.

С другой стороны, уже начиная со времен бл. Иеронима и, тем более, в эпоху высокого Средневековья постоянно набирала силу противоположная тенденция. Среди экзегетов постепенно сложилось устойчивое представление о том, что серьезная интерпретация Священного Писания невозможна без знания всего массива экзегетической литературы, в том числе написанной авторами, принадлежащими другим религиозным традициям. Заимствование аргументов, взаимный диалог и полемика уже в Средние века и раннее Новое время стали неотъемлемой частью отношений между иудейской и христианской, а затем католической и протестантской экзегетикой. При этом примечательно, что далеко не во всех случаях толкователи поддерживали мнения, популярные в собственной религиозной традиции. Так, Николай Лирский, французский католический экзегет XIV века, в своих толкованиях активно использовал идеи, почерпнутые из иудейских комментариев, а еврейский философ и экзегет XV века Исаак Абраванель – из христианских. Тем не менее, в целом комментирование Библии сохраняло свой конфессиональный характер.

Только во второй половине XVIII века в христианской богословской мысли возникает направление, представители которого смогли по-новому посмотреть на содержание библейских книг, отрешившись от собственных конфессиональных установок. Подобная идея впервые была ясно озвучена в инаугурационной речи немецкого теолога И.Ф. Габлера, произнесенной им в университете Альтдорфа в 1787 году. В ней он провел различие между «библейским богословием» и «догматическим богословием». В то время как второе представляет собой «рациональное философствование того или иного теолога о божественном», первое говорит о том, что «священные авторы думали о божественных предметах». По мнению Габлера исследователи библейского богословия при анализе Священного Писания должны не исходить из своих догматических установок, а пытаться исчерпывающе описать мнения самих авторов библейских книг, чтобы затем использовать их для построения собственной богословской системы. Исходя из вышеуказанного принципа, Габлер предполагал создать отдельные «теологии Ветхого Завета» и «теологии Нового Завета». Предложенный Габлером проект был реализован Г.Л. Бауэром, в 1796 году написавшим первое систематическое «Богословие Ветхого Завета». Впоследствии богословие Ветхого Завета стало предметом исследования со стороны многих христианских авторов, использовавших самые разные подходы к его изучению5. В целом можно говорить о том, что первоначальная тенденция рассмотрения ветхозаветной религии как формы религиозного сознания, принципиально уступающего новозаветному и интересного в первую очередь в историческом плане, в XX веке стала сменяться интересом к Ветхому Завету как самостоятельному источнику богословских идей, обладающих непреходящей актуальностью, в том числе и для современной Церкви. Примечательно, что в XX веке к исследованию теологии Ветхого Завета обратились и еврейские ученые. Для авторов, принадлежащих к иудейской традиции, подобный подход стал не менее революционным новшеством, чем для христианских ученых: если христианство традиционно трактовало Ветхий Завет в свете Нового Завета, то в иудаизме Танах понимался только в свете «устной Торы» – Талмуда и более поздних раввинистических комментариев.