– Нормально. – Савельев мнется, не знает, куда себя девать.

– Зарплата как? Питание? Расходники выдают?

– Да, Сергей Васильевич, нормально все.

– Ну и славненько. Расскажи-ка мне про девчонку.

Он спиной чувствует, как парень замирает. Он прекрасно все понял, но еще делает вид, будто не припоминает. Значит, еще что-то есть внутри. Только не плевать ли, что там тлеет. После того, что он сделал, девка его не простит.

Дурак, так просрал свой шанс. О любви Сергей не знает ничего, ровным счетом. Только о сексе, удовлетворении потребностей, какие вообще только могут быть у человека. Но уж за слабую, за девчонку, зависящую от него, пусть она последняя блядь и стерва, он все равно будет стоять до последнего. А этот отдал, как игрушку. Мол, я бы и сам поиграл, но раз ты старше, сильнее, богаче, то возьми, только не бей.

Если бы грудью закрыл ее, легко бы отделался, придурок.

– Не прикидывайся дауном, девка твоя, которую я трахнул, что о ней знаешь?

– А з-зачем вы…

– Да бля, Савельев, почти год работаешь, а еще не уяснил, что на мои вопросы надо отвечать? Тебе мама в детстве не говорила "закрой рот и ешь суп"? Вот я тебе сейчас говорю: закрой хлебало и отвечай на вопрос.

Он сглатывает и отводит глаза. Трус. Красть смелости хватило, а отвечать за последствия уже увы.

– Женька она… Женя Липаева. Живет на проспекте Победы, дом два, квартира семнадцать. Воспитывает племяшку, Элинку.

– Одна воспитывает?

– Да. Там все погибли в аварии. Она была студенткой. Забрала ребенка, оформила опеку и воспитывает. Там сложная ситуация, у девочки из родственников только дядя-наркоман. Устроил из квартиры притон, на юристов денег не было, даже не знаю, что там сейчас.

– И где она?

– Я не знаю, мы же не…

– Да все ты знаешь, – морщится Сергей. – Говори.

– А вы что…

– Блядь, Савельев, я тебя сейчас пепельницей отмудохаю, не трать мое время.

– Я правда не знаю! Она в парке работала… в начале лета. Рисовала. Она на архитектора училась и школу художественную заканчивала. А сейчас работает, курсачи пишет и в парке рисует.

– Свободен, – бросает он.

– Да, Сергей Васильевич.

Даже смешно становится: из кабинета вываливается жопой вперед, как из покоев султана. Зато теперь понятно, чего эта Евгения на такого позарилась. Для девки с ребенком она почти отхватила себе неплохую партию.

Он вдруг поднимается, сам до конца не осознавая, что будет делать. Достает мобильник.

– Рома, машину подай мне ко входу. За руль сам сяду. Быстро давай.

И впрямь в парке. Рисует какую-то муть, сосредоточенно так, будто шедевр ваяет. И получает за него пару сотен. Да-а-а…

Вообще картинка простая, как лимон. Девка, симпатичная за счет молодости и невинности (если вообще была и впрямь девственницей, когда они встретились), плюс простота на контрасте с разрисованными шлюхами дает нехилый плюс. Одета бедненько, в футболку и шорты. Длинные стройные ноги вытянула на бордюр, откинулась на спинку стула, отчего грудь соблазнительно приподнялась.

Несмотря на то, что меньше часа назад Сергей отпустил рыженькую, он вдруг чувствует, как напрягается член. Определенно эта Евгения привлекает внимание, волнует. Особенно тем, что ему не нужно представлять ее обнаженной, этот образ стоит перед глазами, словно и не прошло столько времени. Достаточно лишь представить, как он разводит ее ноги, кусает полные губы и вбивается в тело, вырывая у нее сладкие стоны.

Придется признать: эта Евгения его зацепила. Надо же, почти не вспоминал дурочку, а тут накрыло.

Еще несколько минут он смотрит на нее, до тех пор, пока не подходят новые клиенты: мама с дочкой. Девочка садится на стул, а мать уходит бродить по торговым лоткам, коих в парке как грязи.

Мгновенно в голову приходит идея.

Он поиграет. Совсем чуть-чуть, чтобы еще раз ощутить ее трепет, заставить показать ему плавные линии тела и немножко встряхнуть душу.

Это как наркотик: сопротивляться просто бесполезно.

Впервые в жизни я жалею, что сегодня нет дождя. Обычно каждый солнечный летний день я встречаю, как подарок судьбы. Ведь можно заработать, а уж если солнечным выдается воскресенье, то и побаловать себя с Элькой чем-нибудь вкусным в случае удачного улова. Но сегодня мне хочется, чтобы все кары стихии обрушились на несчастный городской парк.

Еще до начала смены я ловлю директора в коридоре и, краснея, заикаясь, задаю ей вопрос.

– Ко мне подходил человек… мужчина. Интересовался картинами, сказал, что он ваш знакомый. Кажется, его зовут Сергей Викторович… или Васильевич, как-то так. Вы его знаете?

– Да, один из наших спонсоров, Сергей Серебров. Интересовался твоими картинами? Это очень хорошо, детка, Сергей Васильевич – очень видный человек в городе, институтский друг мэра. Если заинтересуешь, то продвинешься на самый верх.

Она многозначительно поднимает брови, а я вздрагиваю, когда доходит смысл. Нет. Самый верх мне не нужен. Мне хватает низа, уютной норки, лишь бы никто не ломал ее ногами просто ради веселья.

Я не вдаюсь в подробности нашего разговора, а просто беру свои инструменты и сажусь на привычное место. Руки дрожат, к горлу подкатывает тошнота. Я не смогла утром позавтракать, даже кофе в себя не впихнула.

Мне адски страшно, так сильно, что хочется встать и сбежать на край земли.

Но я рисую. Бесконечные кошачьи мордашки на детских лицах. Яркие летние портреты на листах бумаги. Солнышки и бабочки на пухлых щечках. Сердца на руках влюбленных. Я рисую и с каждым мазком кисти успокаиваюсь.

Его все нет. Чем ближе к вечеру клонится день, тем больше клиентов, и вскоре я погружаюсь в абсолютно рабочую атмосферу, забываю обо всем. Стискиваю зубы и работаю, в несколько раз быстрее и усерднее. Улыбаюсь, принимаю оплату, рисую, мою кисти и снова рисую. Назло всему, назло судьбе и ее хозяину.

Наконец поток клиентов иссякает. Нужно собираться и бежать за Элькой, сегодня она у соседки и невежливо задерживаться в выходной день. Но на пару минут я закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Как назло забыла сегодня "Визин", а после целого рабочего дня в глаза словно насыпали песка.

Нельзя засыпать. Едва я чувствую, что начинаю проваливаться в дремоту, сразу же заставляю себя очнуться.

А открыв глаза, подскакиваю, потому что напротив сидит Сергей. Как он сумел так бесшумно подойти? У меня сбивается дыхание.

– Думала, я не приду?

– Рабочий день кончился.

– Однако я хочу получить свой заказ. Я доплачу за десять минут сверх твоего рабочего времени.

Плачу… он все привык покупать. И самое мерзкое, что почти все продается. И я не исключение.

Забавно получается. С одной стороны лежит сумка, в которой свернутый в трубочку, рисунок. С другой, на подлокотнике кресла, висит куртка, а в ней свернутая пятитысячная купюра. Я так и не смогла определиться в решении.

Он словно читает мои мысли.

– Если ты сейчас снова собираешься завести шарманку о том, что не будешь делать заказ, завтра можешь не выходить на работу.

Молчу. В открытом противостоянии мне не победить. Остается только сделать вид, что мне плевать на него. Плевать на его заказы. Это просто работа, и ничего больше. Кто-то снимает порно. Кто-то снимается в порно. Кто-то – модель откровенных фотосессий. А я просто рисую.

Отдаю ему работу и начинаю складывать краски, кисти и бумагу в папки и коробки.

Медленно, бросая на меня насмешливые взгляды, Сергей развязывает белую тесемку, разворачивает рисунок и внимательно смотрит.

Я объективна к себе. У меня нет особого таланта или какого-то божественного дара. Я не создаю шедевры. Я просто неплохо технично рисую. В художке я мгновенно схватывала все, что мне преподавали, создавала практически идеальные реплики. Но никаких озарений, вдохновений или жутко оригинальных идей мне в голову не приходило. Больше всего я любила рисовать с натуры: пейзажи, людей, животных. Лишь изредка, вдохновленная книгой или сериалом, бралась за фантастические миры из красок.