С такими мыслями Ясиана постепенно погрузилась в сон.

***

Наутро внизу послышался шум, затем скрип отдираемых от двери досок, и в комнату вошёл отец.

– Собирайся! – велел он. – Повелитель прислал за тобой экипаж.

Взгляд Ясианы заметался по комнате, невольно задержался на досках, которые она вчера так и не отважилась убрать, чтобы сбежать из дома. Может, ещё не поздно? Отец, верно истолковав её нерешительность, схватил дочь за руку и потащил вниз.

– Бабы помогут тебе собраться, а я уж сам прослежу, чтобы не сбежала, – заявил он.

Всё, что удалось Ясиане и её матери Райге, всегда тихой и забитой женщине, это убедить Ядрета, что повелитель будет гневаться, если узнает, что при одевании и сборах его невесты присутствовал мужчина, пусть и её отец. Он вышел и остался стеречь дочь под дверью. Под окном комнаты были слышны шаги и разговор старших братьев. Они не меньше отца переживали за судьбу выкупа, положенного семье за столь дорогой товар.

– Может, покоришь ты, моё золотко, сердце нашего повелителя, и будете вы жить долго и счастливо, – с надеждой говорила мама, поливая тело дочери водой семи рос, как полагалось. – Ты уж не перечь ему, слушайся его во всём. Будь ласкова с ним, глядишь, и прикипит его сердце к тебе.

– Мама, а ласковой – это как? Как ты меня по голове в детстве гладила?

Помогавшая матери Рута закашлялась, а младшая сестрёнка Ладина, вертевшаяся рядом, даже приоткрыла от любопытства рот.

– Выйдите, – попросила их мать. Невестка и девочка поспешно вышли из комнаты, а Райга продолжила: – Ты уже большая, доченька, и должна понимать, что муж с женой не просто так дом и ложе делят. Ночью муж придёт к тебе и исполнит свой супружеский долг. Ты, главное, не бойся, доченька, все женщины через это проходят. Больно будет только в первый раз, но ты стерпи, а лучше постарайся показать, что тебе приятно то, что он будет с тобой делать. Как бы ни было тебе противно, как бы от него не воняло пивом, а ты постанывай, как бы от удовольствия, он и наполнится гордостью, что сделал тебя счастливой, следующий раз уже и сам постарается сделать так, чтобы тебе хорошо стало. Но и ты, доченька, постарайся.

– Мама, а что делать-то, чтобы ему понравиться?

– Ласково проведи по его телу ладонью, губами, опять же, к его губам прижмись, а дальше он уж сам заведётся и всё сделает. И ни в коем случае не перечь мужу своему! Что делать с женой своей в постели, он сам знает, а от тебя тех знаний он не будет требовать, – мать неуклюже закрыла довольно-таки скользкую тему и стала сосредоточенно надевать на дочь свадебный наряд.

Грубая небелёная холщовая рубаха до пят, сотканная и сшитая руками самой невесты. Поверх неё тончайшая белая нижняя рубаха немного короче предыдущей, её прислал в подарок жених вместе с выкупом. Именно он наутро после брачной ночи предлагал своей молодой жене одну из них: коли приглянулась жена – то тонкую мягкую, а коли нет – то ходить молодке в холщовой, пока не вымолит прощение у супруга своего.

Поверх подаренной будущим мужем рубахи надевалось холщёвое же платье, но уже белёного полотна, с длинными рукавами, порой достигающими земли. Это платье шилось матерью невесты, и значило, что ни мать, ни отец, ни какая другая родня уже не претендуют на её помощь, вот и руки её спрятали. Потом уже, после принесения клятв, муж обрезал рукава, тем самым принимая в свою семью жену и рабочие руки. Отныне только в его доме и на его благо должна была трудиться она.

Самое последнее платье – ещё один подарок жениха – было самым коротким, так, чтобы видны были все нижние одежды, но и самым богатым и самым красивым. Вышито оно было настоящими самоцветными камнями. Ах, с какой жадностью смотрела на него Рута! А вышитый драгоценными каменьями золотой пояс, который всё это великолепие собирал в мягкие складки? Да он один стоил всей их деревни!

– Какие подарки тебе прислал наш повелитель, доченька, – мать любовно расправила платье и принялась за волосы. Их нужно было сплести в тугую косу, чтобы муж, в знак своего владычества смог легко её обрезать, утверждая тем самым власть свою над головой и мыслями жены своей.

– Мама, ты забыла дать мне панталоны, – осмелилась напомнить Ясиана после того, как Райга заявила, что сборы окончены.

– Не положены они невесте, доченька. Отныне муж твой хозяин над тем, что под твоими юбками есть. Коли позволит тебе после брачной ночи, то будешь носить панталоны, а коли сочтёт, что без них ему удобнее будет, то без них ходить будешь.

– Мама, и все будут знать, что на мне нет панталон?!

– Все мы через это прошли, – Райга дала понять, что сборы окончены.

А за дверью всё настойчивее раздавалось ворчание отца, уже неоднократно приложившемуся к заветной фляжке. Мать воровато оглянулась на дверь и протянула дочери браслет, сплетённый из волос.

– Вот, мы с бабушкой сплели для тебя, кровиночка наша, на слезах наших и крови он сплетён. Хоть и небогат он в сравнении с подарками жениха твоего, надень, не побрезгуй, доченька, вдруг защитит обережек наш тебя от беды, – быстро зашептала Райга, протягивая нехитрое украшение.

Ясиана беспомощно протянула матери руки в свисающих почти до пола рукавах. Райга засучила один и быстро завязала на дочерней руке свой прощальный подарок. Только девушка успела поправить одежду, как дверь распахнулась, и в комнату вошёл недовольный отец.

– Сколько вас ждать можно! Может, и самого повелителя так же ждать заставите?!

– Мы готовы, Ядрет, – тихим голосом ответила ему жена. – Я должна была рассказать девочке, как нужно вести себя с супругом.

– Главное, чтобы он знал, что нужно делать с молодой женой, – отец громко захохотал на весь дом.

А у Ясианы в голове билась только одна мысль – все знают, что сейчас на ней нет панталон, и нет их для того, чтобы её мужу можно было как можно быстрее добраться до её лона и лишить её невинности, а она при этом будет делать вид, что ей это очень приятно. Все знают, чем она будет заниматься этой ночью. Её щёки горели от стыда.

Отец быстро вёл девушку по длинному коридору из односельчан, глаза которых светились самой жгучей завистью. Как же, Яська, которая ещё вчера бегала среди них, станет женой самого повелителя! Только горничных у неё будет сорок, а ещё поварихи, лакеи. Да много кто прислуживает повелителю Долины и его жене. Все слуги потомственные, до общения с деревенскими не опускаются. Вот куда их Яська взлетела!

На миг подняв глаза, Ясиана успела заметить, как мать пробралась к бабушке Нирсе и что-то ей шепчет, а бабуля кивает в ответ, уже не скрывая слёз. Бабушка. Как же так, с этими панталонами Яся совсем забыла спросить, как она. А бабушка всё чертила и чертила обережные знаки в сторону внучки.

На улице Ясиану дожидалась закрытая карета без лошадей. Много про ту карету ходило разговоров. Дескать, использовалась она только для того, чтобы довезти невесту повелителя до замка. И тянут её не лошади, а силы неведанные, о коих не знает никто, даже сам Коррес Гайтарод. Дойти до странного экипажа оставалось уже совсем немного. Голоса односельчан сливались в сплошной гул. За господский стол их, понятное дело, никто не пригласил, но Ядрет уже заказал угощение в кабачке Ладынги, куда с большим воодушевлением поглядывала вся мужская часть провожающих.

А вдруг жених её поджидает в этом навевающем жуть экипаже без окон? Прямо в нём задерёт её юбки и начнёт исполнять свой супружеский долг? Может, последовать совету матери и попробовать завоевать его любовь? Погладить мужа по голове, сказать, что нравится то, что он с ней делает. Эх, жаль, мать не успела рассказать, как же ещё можно его порадовать. Но бабушка, она же не будет лгать? И ждёт её долгая мучительная жизнь, что всякой смерти страшней. Эх, жаль, поздно бабушка рассказала ей про всё. Можно было взять что-нибудь из подарков повелителя, да заплатить какому-нибудь парню из соседней деревни – своим-то стыдно предложить такое – он бы невинности той проклятой и лишил бы её. Отец бы ругался. Да что ругался, бил бы долго. Но всё равно, когда-нибудь это закончилось бы. А тётушка Исинга страдала почти двадцать лет.