Ватикан часто называют театром. Да, наверное, это похоже на театр, я бы даже сказал, на театр теней или на кукольный театр. А ведь когда-то это был Театр с большой буквы, и весь Рим и его окрестности были подмостками этого театрального действа.

В самом деле, когда мы говорим «Вечный город», «Рим», конечно, имеем в виду древнеримскую цивилизацию как важнейшую эпоху в развитии человечества. Но не только и не столько. Еще мы говорим «Святой город», потому что Рим – это еще и один из центров мирового христианства. Можно даже сказать, главный центр. Паломники приезжают сюда так же, как они посещают Святую землю, Иерусалим, чтобы побывать в местах зарождения самой массовой мировой религии.

Они приезжают сюда не только потому, что христианство шествовало по Римской империи отсюда, из Рима. Да, здесь оно пробивалось сквозь язычество и диких животных на арене Колизея, публично терзающих первых христиан; оно пробивалось сквозь преследование кровавых императоров. Но паломники приезжают сюда еще и потому, что Рим – это сосредоточение важнейших христианских святынь.

Здесь все начиналось. В Риме были казнены святые Петр и Павел – главные апостолы. Нужно помнить, что Петр считается первым Римским Папой, потому что он был епископом римской христианской общины. Если вы зайдете в один из боковых пределов в левом нефе главного католического собора, где расположен музей подарков Папе, то там при входе вы увидите большую доску, на которой вписаны имена всех римских понтификов, которые похоронены в соборе Святого Петра. И первым написан Petrus.

Сам собор построен на том месте, где находился стадион Нерона, и именно на этом стадионе казнили первых христиан. Эти показательные казни проходили в назидание, чтобы покарать их как поджигателей Рима, хотя история утверждает, что Рим мог поджечь сам Нерон, или город загорелся по чьей-то неосторожности.

Власть во все времена не терпит никакой конкуренции – ни физической, ни духовной. Жизнь Петра, как епископа христиан, висела на волоске. Ему посоветовали бежать из Рима, потому что начались аресты и казни.

И он ушел. Он шел по древней Аппиевой дороге, которая и сейчас существует. Нужно сказать, что в Риме прекрасно сохранились все эти древние мощенные камнем дороги, ведущие нас ко времени Древнего и потом христианского, папского, Рима. И, вот, как гласит предание, вдруг Петр увидел свечение… своего Учителя. Пораженный, он задал ему знаменитый вопрос, ставший названием романа Генрика Сенкевича: “Quo vadis, domini?” («Куда путь держишь, Господи?») «Камо грядеши?», в церковнославянском переводе.

На что Христос ответил: «Я иду в Рим, чтобы снова быть распятым».

Тогда Петр устыдился своей слабости, вернулся в Рим, где был арестован и казнен на ватиканском холме, на стадионе Нерона.

Единственное, что апостол попросил, чтобы его распяли вверх ногами, ибо не мог принять такую же смерть, как Учитель.

Но если всех казненных христиан хоронили в братской могиле, то Петра, епископа римского, похоронили отдельно и три века охраняли его могилу; там всегда горела лампадка, и христиане приносили туда дары.

И когда во времена правления Константина Великого, в IV веке, христианство стало разрешенной религией, император на том месте, где хранились останки Петра, велел построить храм и сам вынес при закладке собора двенадцать кожаных мешков земли, по числу апостолов.

Так родился собор Святого Петра. А Рим в течение многих лет был папской столицей, причем папы – а это я уже говорю о Средневековье – были не только духовными владыками, но и светскими.

Папа был Re – король!

Он решал всё, вплоть до того, каким быть наказанию за мусор на улице.

Папа предписывал манеру жизни этого города. Сохранились некоторые папские указы, которые бронзовыми буквами высекались на стенах домов. В одном из них, например, запрещается бросать рыбью чешую в фонтаны…

Папы строили свой город, они им гордились и доверяли его возведение только лучшим зодчим.

Вот почему мы восхищаемся Римом. Собор Святого Петра в его втором истинном рождении 500 лет назад обязан своей красотой Браманте, Бернини, Микеланджело… А купол этого собора, несмотря на чудовищные размеры (высота 189 метров при диаметре 42 метра), легко парит над городом. Жаль, что, когда купол Микеланджело воспарил над собором, самого художника уже не было в живых. Римляне до сих пор почтительно называют купол Микеланджело “cupolone” (куполище).

История жизни и творений великих художников Рима и понтификов переплетаются, поскольку занимались они одним делом – преображали на века Вечный город. Одним из ведущих его строителей был Джан-Лоренцо Бернини. Это он создал знаменитый алтарь-шатер, расположенный в центре храма Св. Петра. Бернини попросил разрешения у своего тогдашнего покровителя Папы Урбана VIII из рода Барберини содрать бронзу с купола античного Пантеона, и из нее был отлит алтарный шатер, покоящийся на четырех колоннах в соборе Святого Петра.

Это деяние римляне не могли простить даже Папе. Пушкин в своих заметках “Table-talk” приводит латинскую пословицу, сочиненную итальянцами на этот счет: “Quod non fecere Barbari, fecere Barberini” – «Что не сделали варвары (сделали Барберини).

Историки утверждают, что эти четыре колонны формой повторяют колонны легендарного храма царя Соломона в Иерусалиме.

И именно Папа в тот момент определил окончательный вид всего собора, которым мы сейчас гордимся. Он воскликнул: «А почему город отдельно, а храм отдельно?!»

И тогда Бернини сделал знаменитую колоннаду, с помощью которой теперь собор как бы заключает в объятия великий город.

Сам Микеланджело Буонарроти по праву считается «создателем Ватикана», как назвал его Пушкин в «Моцарте и Сальери». Кроме купола, собор украшает его другое творение – мраморная «Пьета» («Оплакивание»). Это гениальное изваяние, выражающее величайшую скорбь, скульптор сделал в возрасте 24 лет.

Микеланджело вошел в историю мастером, научившимся передавать тяжесть мертвого тела. Оказывается, это очень трудно. Современник Микеланджело, писатель и поэт Пьеро Аретино – завистник, пустил сплетню, что художник, используя свои связи, специально просил убить осужденного на смерть, чтобы наблюдать, как ведут себя мышцы во время остекленения тела. Такое знание ему нужно было для создания распятий и «Пьеты», этот навет очень долго висел над Микеланджело.

Сплетня эта берет свое начало из Флоренции, потому что именно там скульптор, пользуясь покровительством местных монахов, имел доступ в анатомический театр, куда доставляли трупы.

В 2008 году итальянское государство приобрело у частного туринского коллекционера деревянное распятие, которое Микеланджело сделал приблизительно в том же возрасте, что и «Пьету».

«Создатель Ватикана еще, наверное, и потому, что Микеланджело расписал Сикстинскую капелу.

Я живо представляю себе, как когда-то, в 1509 году, потрясенный Рим, увидев великое творение флорентийского гения, замер в немом восторге и удивлении, в числе восхищенных были и бывшие соперники, и завистники художника, и сам Папа. Успех был громадный. А ведь это была только одна часть свода капеллы. Нужно отметить, что все Папы, которые менялись довольно часто, торопили Микеланджело, проявляя свое любопытство к его творениям.

Говорят, что, когда Микеланджело работал над второй частью свода капеллы, Папа даже пытался залезть к мастеру на леса, где он работал, и художнику приходилось сбрасывать сверху доски на него, чтобы тот ему не мешал творить. Папа подгонял его:

– Когда же ты окончишь мне капеллу?

– Как успею! – отвечал Микеланджело.

Тогда понтифик восклицал, дотрагиваясь до него своим посохом:

– Да я сброшу тебя с подмостков!..

А как-то он посоветовал великому художнику:

– Не мешало бы прибавить фигурам позолоты, а то моя капелла покажется очень бедной!

– Те, кого я тут написал, были все люди бедные, – возмущался Микеланджело.

И никаких изменений вносить не стал. Да и зачем? Фигуры Микеланджело, наполненные страстью к жизни и ощущением радости, восхищают потомков много веков и без позолоты. Десятки и сотни тысяч страниц написаны о фресках потолка Сикстинской капеллы на разных языках мира. Толкований множество, но ни одно из них не отражает полностью очарования и той тайны, которую хранит в себе это творение мастера.

А в 1534 году, почти через четверть века после окончания росписи сикстинского потолка, он приступает к работе над фреской «Страшный суд», расположив ее над алтарем Сикстинской капеллы, самой грандиозной фреской за всю историю мировой живописи. Если свод был закончен великим художником в 1512 г., то фреска «Страшный суд», сделанная по заказу уже другого Папы – Павла III, – была завершена в 1541 г.

Именно в то время, по мнению церкви, возникла необходимость напомнить христианам о существовании высшего Божьего суда.

И неспроста художник изобразил героев фрески нагими, в этом был заключен великий замысел, ход мастера. Только в таком виде они по-настоящему потрясали зрителей.

Но изображать нагими Бога и апостолов тогда было слишком смело. И уже через несколько лет герои этой величественной фрески были одеты по указанию Папы, ибо, по решению Тридентского собора в 1563 году, персонажи произведений искусства в храмах должны быть облачены и соответствовать священным текстам.

В связи с этим в 1565 г. фреска Микеланджело «Страшный суд» и была «подкорректирована» его учеником Даниэле да Вольтера, который их заботливо приодел, смиренно прикрыв повязками наготу величественных фигур. Сюжет фрески хотя и опирается на библейские тексты, в частности на книгу Апокалипсис, а также на поэму «Божественная комедия» Данте Алигьери, но все равно в нем отчетливо просматривается собственное философское ви́дение Микеланджело.

Мнения современников разделились. Один из них сказал даже, что эта фреска достойна в лучшем случае бани или трактира (из-за наготы персонажей).

Так выразился некий церемониймейстер Ватикана Бьяджо да Чезена, который принялся яростно доказывать Папе, что картина получилась очень уж непристойная. Выслушав все это, Микеланджело тут же изобразил «судью душ» Миноса в образе этого самого Бьяджо с ослиными ушами.

Микеланджело, автор свода Сикстинской капеллы, словно бы бросил вызов небу, творя свой мир и настаивая на богоподобности земных людей.

Недаром один из наставников юного художника, поэт и мыслитель Пико делла Мирандола, вложил в уста Савоафа, обращающегося к своему творению, Адаму, такие слова: «Я создал тебя существом не небесным, но и не земным, чтобы ты сам себя сделал творцом и сам окончательно выковал свой образ».

Кажется, что именно эти слова Бог бросает первому человеку на центральной росписи Сикстинского свода. Столь же сильное впечатление производят фигуры на алтарной фреске Микеланджело «Страшный суд». При взгляде на них вспоминается и пушкинский пророк, обнимающий своим крылатым вдохновением дали вселенной:

Пушкина роднило с Микеланджело это удивительное проникновение в божественный замысел и их общее восхищение великой Дантовой «Божественной Комедией». Именно образы Данте и его строение Вселенной подсказали Микеланджело пространственное и композиционное решение фрески «Страшный суд». Недаром Ромен Роллан назвал роспись Сикстинской капеллы «Геркулесовым подвигом Микеланджело».

Итак, почетный титул «создатель Ватикана» Пушкин присвоил Микеланджело вполне справедливо, потому что великий флорентиец объял необъятное в своих творениях.

А по соседству, в так называемой Павловской капелле (Capella Paolina), куда доступ ограничен, хранятся два последних шедевра Микеланджело – «Распятие Петра» (1542) и «Обращение Павла» (1550).

Воистину создатель Ватикана!