Один из авторов этой книги – Елена Иосифовна Краснова – тоже некоторое время жила в этом доме вместе с семьей мужа – Гелия Дмитриевича. Елена Иосифовна окончила университет и несколько лет читала студентам в Горном институте курс физики, но, выйдя в 1983 г. на пенсию, сменила специальность, занялась историей Петербурга и получила в 1998 г. Анциферовский диплом за книгу «Большая Морская» (совместно с Лариссой Ильиничной Бройтман) и в 2012 г. – Анциферовскую премию «за общий вклад в современное петербургское краеведение».

В 2003–2005 гг. была осуществлена реконструкция 4-го и 5-го этажей здания с полной заменой перекрытий, возведен 6-й этаж и произведена перепланировка этажей с устройством шести комфортабельных двухуровневых пентхаусов. Уникальной особенностью пентхаусов стал выход с 6-го этажа на просторные террасы, с которых открывается вид на перспективу Невского проспекта, Адмиралтейство, Исаакиевский собор.

В 2005 г. на здании появился мансардный этаж, который занимает Музыкальный фонд Санкт-Петербурга. Надо заметить, что это чуть ли не единственный случай когда недавно надстроенная мансарда не портит вид исторического уголка Петербурга.

В переписной книге 1717 г. написано, что следующий двор – «двор морского флота капитана Яна Фангофта (неразборчиво) по сказке жены его Анны оной двор куплен в 713 г. у железного мастера Уброера (?)».

В 1735 г. двор принадлежал портному мастеру Веберу (он указан как сосед в материалах следующего по улице дома).

Вебер обладал, по-видимому, значительными доходами, ибо построил себе не деревянное или мазанковое строение, а каменный дом. Из объяснений к плану Еропкина 1738 г. видно, что оставшиеся после пожара «погорелые палаты», обозначенные на плане пунктиром, остались за ним, но восстановить их он не смог, поэтому это «наугольное» место с «погорелыми палатами» в 1740 г. было отдано только что назначенному генерал-полицмейстеру Петербурга Федору Васильевичу Наумову. Участок был увеличен на 5 саженей. Наумов обязался построить каменный дом в 2 апартамента (этажа) длиной в 11 саженей по Луговой улице, а по переулку – одноэтажное строение на 18 саженях, не оставляя проема для ворот. Строения возводились «на погребах» с условием: «Лавок не держать». Во дворе были конюшни со стойлами на 12 лошадей и сараи. В погребах, то есть в цокольном этаже, был ледник и 14 покоев, в 1-м этаже – 15, а в верхнем – 8 покоев. Главным на дворе Наумова был дом в 7 осей на углу Луговой улицы и Кирпичного переулка. Его можно видеть на чертеже Стокгольмской коллекции. На низком цокольном этаже построен высокий первый этаж. Погребной этаж и боковые части 1-го этажа обработаны поперечным рустом. Верхний этаж и центр 1-го этажа оштукатурены вгладь, их украшают лопатки и наличники окон. Центр фасада венчает треугольный фронтон. Завершается здание высокой кровлей. Справа – ворота, с двумя калитками по сторонам. Строительство дома началось в 1741 г., а через два года здесь жил до отъезда из России иностранец Георг Людвиг Килбель. Сдавался дом и позднее, о чем в 1749 и 1750-х гг. появлялись объявления в «Санкт-Петербургских ведомостях».

Ф. В. Наумов умер в 1757 г., оставив все имущество в наследство своей единственной дочери от брака с Марией Михайловной Самариной – Анне Федоровне. Анна Федоровна вышла замуж за князя Андрея Михайловича Белосельского, которому принадлежала целая волость с четырьмя тысячами душ в 60 верстах от Москвы, проданная в казну. Перед продажей ее осмотрел писатель-мемуарист Андрей Тимофеевич Болотов, как будущий управляющий, сняв планы и составив крестьянскую перепись, замечательный ученый-агроном. За волость было выплачено 120 000 рублей в серебряной монете и по словам Болотова, всю эту сумму привезли к Анне Федоровне в фуре, запряженной шестью лошадьми.

Анна Федоровна не жила в отцовском доме, его снимало дворцовое ведомство, и здесь размещались камер-юнгферы императрицы Елизаветы и другие придворные служители, а также дежурившие при дворе офицеры. Этот дом упоминает в своих воспоминаниях будущая императрица Екатерина II, жившая в деревянном Зимнем дворце, который занимал, как она пишет, «весь квартал до места, находившегося против дома графини Матюшкиной, который принадлежал тогда Наумову. Мои окна были против этого дома, занятого фрейлинами». Существует предание, что здесь жил в 1759 г. и Григорий Орлов и из окон своих комнат в деревянном Зимнем дворце великая княгиня Екатерина Алексеевна обратила на него внимание. Как писал французский дипломат М. Д. Б. де Корберон, служивший в посольстве, после вступления на престол Петра III и Екатерины II всем придворным было приказано из этого дома выехать, а не подчинившимся велено было «не отпускать еду и питье».

2 сентября 1766 г. Анна Федоровна Белосельская продала дом «Ея Императорского Величества камер-юнкеру и лейб-гвардии Измайловского полку подпорутчику графу Володимиру Григорьевичу Орлову» за 14 тысяч рублей. В. Г. Орлов, младший из братьев Орловых, – первый директор Академии наук с 1766 г., свою придворную карьеру начавший с чина камер-юнкера, затем, в 1770 г. пожалован в камергеры и закончивший свою службу в чине генерал-поручика.

Перед своим путешествием по России Орлов в 1769 г., продал дом графине Анне Алексеевне Матюшкиной (1722–1804). Она была дочерью князя Алексея Матвеевича Гагарина и баронессы Анны Петровны Шафировой, дочери сподвижника Петра I вице-канцлера Петра Павловича Шафирова. После смерти от горячки своей старшей сестры она заняла ее место фрейлины при императрице Елизавете. Рассказывая в своих записках о событиях 1750– 1751 гг. будущая императрица Екатерина II вспоминает о княжне Гагариной: «Она была уже не первой молодости и хотела сыскать себе партию по вкусу. Она сама имела хорошее состояние, но была нехороша собою, хотя очень умна и уклончива. Ей приходилось во второй раз отказываться от своего предмета в пользу императрицы: сначала от Шувалова, теперь от Бекетова». Сама Екатерина Алексеевна была в это время увлечена Захаром Чернышевым и обменивалась с ним любезными записками через Гагарину, которая, как пишет Екатерина, «…наконец заметила, в чем дело, бранила меня, что я делаю ее посредницею и больше не согласилась переносить девизы». В 1754 г., считавшаяся уже сильно немолодой (ей было 32 года), Анна Алексеевна вышла замуж за молодого красавца Дмитрия Михайловича Матюшкина (1725–1800), который был моложе ее на 3 г. Сама императрица Елизавета уговорила мать Матюшкина дать согласие на этот брак. Благоволили к Анне Алексеевне впоследствии и Екатерина II и Павел, который в день своей коронации наградил ее орденом Св. Екатерины I-й степени и подарил ей для ношения в парадных случаях портреты – свой и своей супруги Марии Федоровны. Муж Анны Алексеевны Дмитрий Михайлович Матюшкин дослужился до тайного советника и камергера, в 1762 г. был возведен в графское достоинство императором Австрии Францем I. У четы Матюшкиных родилось двое детей – дочь Софья (1755–1796), фрейлина Екатерины II, и сын Николай (1756–1775), флигель-адъютант, росший в детстве вместе с будущим императором Павлом.

Софья Дмитриевна Матюшкина в 1788 г. была выдана императрицей за Юрия Михайловича Виельгорского. Он был польским посланником при Екатерине II, а потом, перейдя на русскую службу, – камергером и сенатором. Он также известен как один из учредителей Санкт-Петербургского филармонического общества. Софья была его первой женой и скончалась через три недели после очередных родов от лихорадки, оставив после себя семерых детей, заботы о воспитании которых взяла на себя бабушка Анна Алексеевна. Самые известные дети Софьи Виельгорской – известные знатоки музыки Михаил и Матвей Юрьевичи Виельгорские. В павловское время Виельгорские жили в этом доме. Анна Алексеевна Матюшкина пережила мужа и двоих детей и умерла в 1804 г. и была похоронена в Александро-Невской лавре. Дом перешел в собственность ее внуков – Михаила и Матвея Виельгорских. В 1812 г. исполнитель духовного завещания Матюшкиной и опекун над имением несовершеннолетних Виельгорских Гаврила Романович Державин продал дом рижскому банкиру Борису Клейну, а в 1822 г. им уже владел дворянин Иван Гаврилович Михайлов.