По сути дела, они подрывают основы христианской веры, а с ними не только все богословские построения Запада, но и мистические учения христиан Востока – учения, истоком которых было, как на Востоке, так и на Западе, Евангелие от Иоанна.
Я хочу привести в пользу подлинности Евангелия от Иоанна свидетельство, которое возможно вам покажется неожиданным, хотя я питаю к нему большое доверие. Речь идет о посланиях из потустороннего мира, приходящих к нам путем так называемого «автоматического письма». Я знаю, что мы буквально завалены посланиями такого рода, и они в большинстве случаев никакого интереса не представляют. И все же иные из них, и, в частности, послания Пьера Монье и Ролана Жувенеля, представляются мне бесценными.8 Пьер Монье был молодым французским офицером, погибшим в 1915 году во время Первой мировой войны. Он происходил из благочестивой протестантской семьи, в роду у него было несколько пасторов. Вскоре после смерти, он вступил в контакт со своей матерью и начал диктовать ей из потустороннего мира свои «Письма». Послания эти его мать получала вплоть до 1937 года; опубликованные, они составляют семь толстых томов приблизительно по 450 страниц в каждом. Те, кто знаком с моими книгами, знают, что я придаю этим посланиям очень большое значение. Признавая, что некоторые из писаний Ветхого Завета представляют собой всего лишь назидательный вымысел, Пьер Монье настаивает, однако, на исторической ценности четвертого Евангелия и подтверждает, что оно действительно написано апостолом Иоанном и его «духовными детьми». «Я уверяю вас, – пишет он, – что из всех евангелий именно четвертое изъясняет обожаемое таинство Иисуса наиболее точно» (послание от 12.11.1928). «Открой вновь Евангелие от Иоанна и, не обращая внимание на критические суждения экзегетов с их ограниченным кругозором, позволь своей душе напитаться священной сладостью этой книги. Часть Евангелия действительно была написана учениками апостола, но, как я уже говорил, буква ничто: все решает дух» (20.08.1919). Мне остается лишь адресовать вас к антологии посланий Пьера Монье и Ролана де Жувенеля, ссылку на которую я выше дал в примечании.
Современная католическая Церковь поистине использует весь свой авторитет для подрыва своих же основ. Ведь во время богослужений Евангелие от Иоанна продолжают для вас читать и комментировать так, как если бы оно действительно написано апостолом Иоанном и является надежным свидетельством о жизни Христа. Все та же двойная игра!
Одно лишь Евангелие от Марка, говорят нам, могло быть написано немного раньше 70 года, незадолго до падения Иерусалима. Поскольку связь между евангелистом Лукой и автором Деяний апостолов не оспаривается, проблема датировки третьего Евангелия и Деяний одна и та же. Вот что, после долгого анализа, говорит о ней издание TOB 1972 года: «Датируя третье Евангелие началом семидесятых годов, современная критика охотно признает, что Деяния могли быть написаны около 80 года, десятью годами позже».9 Тот факт, что ни тот, ни другой текст разрушения Иерусалима не упоминают, расценивается, следовательно, как небольшая странность, одно из тех мелких обстоятельств, которым, как в повседневной жизни, не находится объяснения и которые быстро забываются за их незначительностью. Получается, что Деяния апостолов, книга, повествующая о первых шагах распространения христианского благовестия и создании первых христианских общин по всему миру, ни слова не говорит о падении Иерусалима, колоссальном событии, затронувшем жизнь всех этих общин самым непосредственным образом, хотя написана она была, как нас уверяют, всего десятилетие спустя!
Как можно столь слепо игнорировать факты! Считать разрушение Иерусалима маловажным событием! Я уже сказал вам об этой катастрофе несколько слов, но не лишним здесь будет описать ее поподробнее. Речь идет о войне, продолжавшейся четыре года. После 66 года некоторые районы Палестины находились под властью Рима, но сам Иерусалим оставался независимым. Давайте присмотримся к этим событиям повнимательнее. В 70 году, незадолго до еврейской Пасхи, император Тит взял город в осаду. Под его командованием было четыре римских легиона численностью около 24000 человек. Однако с учетом солдат, набранных на других территориях, численность его армии составляла от 50 000 до 80 000 тысяч воинов. Армия защитников города насчитывала 23 400 человек, но у них возникли серьезные разногласия. Иерусалим был окружен несколькими кольцами укреплений; внешние стены достигали семи километров в длину. 25 мая 70 года Римляне взяли внешнюю линию укреплений, 30 мая прорвали вторую. 20 июля, преодолев третью стену, они натолкнулись на новую линию обороны, наскоро сооруженную осажденными иудеями. Наконец, 25 сентября римляне пошли на штурм города. Иерусалим был стерт с лица земли. Из укреплений осталась лишь так называемая «западная стена» и три башни. Дворцы прокураторов и царей были снесены, храм (так называемый «второй храм») разрушен до основания. 97000 человек были взяты в плен. Согласно историку Иосифу Флавию, число погибших достигло 1 100 000 человек, что представляется вполне возможным, так как еще до начала осады в Иерусалим на празднование Пасхи съехались многочисленные паломники. В своей автобиографии Иосиф Флавий, сам еврей, но противник восстания против Римлян, которое он считал безумием, подробно рассказывает об ужасах этой войны – о том, например, как, во избежание эпидемий, защитники сбрасывали умерших с городских стен и римским солдатам, шедшим на штурм, приходилось карабкаться по насыпям из разлагавшихся трупов. … Семьсот пленников было доставлено в Рим для участия в триумфальном шествии императора, изображение которого можно увидеть на арке Тита в Риме. Мы видим здесь, кроме пленников, и ставшие добычей римлян святыни иерусалимского храма: большой семисвечник, скрижали закона, ковчег завета …
В Палестине остаются еще несколько очагов сопротивления, последний из которых, крепость Массада, падет в 73 году: ее защитники бросятся со скалы, чтобы не попасть в руки врагов.
Храмовый культ не мог более совершаться, так как святыни его были осквернены. Вся иудейская культура, язык, обычаи, оказались под угрозой гибели, так как еврейский народ был уничтожен или рассеян… Св. Иоанн и Матерь Божия потому и удалились в Эфес, что от прежнего Иерусалима ничего не осталось. Если, конечно, почувствовав приближение катастрофы, они не покинули город еще до начала осады.
И ни у одного новозаветного автора нет ни малейшего намека на эти события, хотя писали они, как утверждают современные экзегеты, непосредственно после них! Но ведь тексты, написанные после 70 года, не могли быть адресованы евреям Иерусалима, так их к этому времени там практически не осталось. Они могли быть адресованы в первую очередь евреям диаспоры, большинство которых, несмотря на значительный приток беженцев, не были уроженцами Иерусалима. Будь Евангелие от Иоанна написано в 80 или даже 100 году, автор его несомненно испытывал бы необходимость дать читателю более детальное представление о Палестине времен Христа – пояснить, к примеру, какое расстояние разделяло те или иные упоминаемые в тексте места. Из его рассказа, так или иначе, явствовало бы, что он знает о происшедших в его стране радикальных переменах и извлек из них определенный урок. Однако ничего подобного в тексте Евангелия нет! Нужно быть настоящей библиотечной крысой, пленником рукописей, чтобы оказаться до такой степени оторванным от действительности. Наши экзегеты рассматривают изучаемые ими тексты как самостоятельную реальность, существующую в безвоздушном пространстве, забывая о том, что за ними стоят совершенно конкретные события.
Представьте себе, что Париж погибает от ядерного взрыва, а через пару дней после этого где-нибудь в Токио состоится открытие выставки французских импрессионистов. Французский посланник выступает на вернисаже с речью об этом направлении в живописи и связи его с литературой и музыкой современной ему эпохи. Японцы произносят ответные речи во славу французской культуры, но никто из них и словом не обмолвится о недавнем исчезновении Парижа! Если верить нашим специалистам, Евангелие от Иоанна было написано где-то между 80-м и 100-м годами после Рождества Христова. Представьте себе, что наша выставка импрессионистов открывается в Японии через двадцать-тридцать лет после гибели французской столицы. Событие это непременно упоминалось бы в официальных речах, где заверялось бы, что вклад Франции в мировую цивилизацию «навеки» переживет эту катастрофу, и говорилось бы о новых культурных центрах, пришедших Парижу на смену. Так или иначе, событие это непременно было бы упомянуто. Посмотрите, как в наше время продолжают вспоминать кровопролитные битвы Первой и Второй мировых войн и оплакивать жертвы аварии на атомной станции в Фукусиме… Так и апостол Иоанн не преминул бы упомянуть о разрушении Иерусалима – не для его жителей, которых не оставалось в живых, а для евреев диаспоры, призывая их не терять веры в Бога и упования на Него. Он даже пустился бы, возможно, в мистические рассуждения о преходящем характере «мира сего» – термин, которым он так часто пользуется в уничижительном смысле.
