Богословы христианского Востока никогда не пытались проникнуть в тайну Пресвятой Троицы и дать ей рациональное объяснение. Прибегая к сравнениям, к образам, они никогда на такое объяснение не дерзали. Именно поэтому, вероятно, Троица никогда не сводилась ими к двоице, как это нередко случалось на Западе, где о Св. Духе вообще редко заходит речь.

Я не собираюсь, конечно же, осуждать Блаж. Августина как человека. Я охотно верю, что это был самый настоящий святой. Речь идет лишь об оценке тех бед, что наделала его философия. И восклицание отца Амеля, обращенное к его подлинному убийце, здесь более чем уместно: «Уйди прочь, Сатана!»

Св. Фома Аквинский (1224–1274) был канонизирован в 1323 и провозглашен «учителем Церкви» в 1567 г., после чего на три столетия о нем забыли. Кардинал Ньюмен в своей Apologia pro vita sua рассказывает, как он был удивлен, обнаружив, что в Риме имя Св. Фомы было практически неизвестно. Извлеченный в 1880 году из забвения папой

Львом XIII, он был провозглашен «общим учителем», то есть обязательным авторитетом для всех католических богословов. Это означает, что даже в орденах, где существуют собственные богословские школы, например, у францисканцев или иезуитов, приоритет для всех, к какой бы духовой традиции они не принадлежали, должен отдаваться мнениям Св. Фомы.

Чаще всего Св. Фома развивает мысли Блаж. Августина, пытаясь обосновать их логически, опираясь на учение Аристотеля. Труды Аристотеля (IV век до н. э.) были незадолго до этого переведены на латинский язык Иаковом из Венеции, насельником норманнского монастыря Мон Сен Мишель. Известно, что комментируя один из аристотелевских трактатов, Св. Фома написал собственное сочинение на ту же тему, так что серьезное влияние Аристотеля на богословие Аквината не вызывает сомнений.

Следуя языческой логике Аристотеля, Св. Фома полностью отошел от иудео-христианских представлений о происхождении зла в любых его формах, и смерти в том числе. Книга Бытия объясняла страдание и смерть разрывом между человеком и Богом, тогда как Св. Фома в своих размышлениях на эту тему предпочитал следовать языческим философам, и в первую очередь стоикам. «Показательно, пишет о. Сертилланж, что посвятив проблеме зла девять глав свое богословской Суммы, Фома ни разу не вспоминает ни о Сатане, ни о первородном грехе. И то и другое для него лишь частные случаи, о которых в свое время у него пойдет речь, но вовсе не они лежат у истоков мирового зла».49 А это значит, что его взгляды решительно расходятся с вековым учением Церкви, и тем более с ее последним, опубликованным в 1992 году Катехизисом: «Откровение дает нам несомненную веру в то, что вся человеческая история отмечена первородным грехом, свободно совершенным нашими прародителями».50 Эта формулировка остается, конечно, в плену линеарной концепции времени с ее представлениями о до и после, хотя мы знаем сегодня, что на определенном уровне реальности времени не существует. Однако, не разделяя в этом пункте предложенную Катехизисом формулировку, мы видим все же, что он указывает на четкую связь между нынешним состоянием мира и первородным грехом. В учении Св. Фомы наши отношения с Богом неизбежно предстают в несколько ином свете. Согласно его гипотезе, все формы зла, существующие на физическом уровне, в том числе смерть, не имеют к отношениям, в которых мы находимся с Богом, ничего общего. Наши отношения с Ним определяются лишь нашим духовным развитием. В итоге важнейшая сторона нашего материального существования оказывается из этих отношений совершенно исключена. Следуя иудео-христианской традиции мы готовы признать, что все наши беды проистекают из вторичных причин, среди которых наука и техника стоят нынче на первом месте, но мы отлично знаем при этом, что единственным способом положить конец злу во всех его формах, искоренить зло в зародыше, является воссоединение человека с Богом. Какая огромная разница с тем, о чем говорит Фома! Но он следует Аристотелю, а Аристотель обо всем этом, естественно, не мог и подозревать.

Что касается нашей земной жизни от рождения и до кончины, то она не имеет никакого смысла, поскольку в глазах Св. Фомы мы являемся всего лишь игрушкой Бога. В след за Блаж. Августином, но прежде всего, за Аристотелем, Фома разработал учение об абсолютном предопределении. «Тому, что одних Бог предназначает к славе, а других к погибели, нет иной причины, кроме Божественного соизволения».51 Господь не может удовольствоваться тем, чтобы вознаградить лучшим: «Ни одно тварное существо не было бы лучше другого, если бы Господь не возлюбил его больше».52 И обоснование этого вывода, глубоко проанализированное о. Гарригу-Лагранжем в Католическом богословском словаре таково: «Бог или определяет, или подлежит определению сам – третьего не дано». «В чистом Акте, утверждают томисты, невозможна никакая зависимость или пассивность».53

Чтобы лучше понять Аристотеля, а с ним и Св. Фому, в этом пункте необходимо уяснить себе, что они разумеют под «чистым Актом». Речь идет о специальном термине, который в разговорном французском сохранил свое значение лишь отчасти. Встретив пятилетнего мальчишку в свернутом из газеты шлеме и с деревянной шпагой в руке, вы могли бы сказать в шутку: «Гляди-ка, вон будущий генерал идет!» На языке более книжном его можно назвать «потенциальном генералом» – это будет понятно: слово потенциальный свое значение в современном французском языке сохранило. Лет через сорок, встретив его в военной форме, вы сможете назвать его на языке Аристотеля актуальным генералом, но в разговорном языке слово актуальный мы в этом значении уже не используем. То, что с этим мальчиком произошло, в терминах Аристотеля и будет называться переходом от потенции к акту. Речь идет об осуществлении, реализации того, что уже существовало в возможности. Когда Аристотель, а вслед за ним и Св. Фома, называют Бога «чистым Актом», они имеют в виду, что все возможности в Боге от века уже реализованы. Поэтому об изменении и эволюции в Нем не может быть речи. Стало быть, каким бы то ни было образом на Него повлиять невозможно. Умолять Его, молиться Ему бесполезно – это ничего не изменит.

Но в этом пункте, как и во многих других, Церковь, к счастью, не следует мнению Учителя, которого сама так настойчиво рекомендует: «Бог никого не предопределяет к адским мукам».54 Но если Бог, как уверяют нас Аристотель и Св. Фома, действительно представляет собой чистый Акт, то человек может быть проклят или осужден лишь постольку, поскольку этого пожелал Бог. Он не может лишь констатировать задним числом, что наши усилия были напрасны или увенчались успехом – ведь это означало бы, что мы на него как-то влияем. Поэтому наше спасение и наше проклятие всецело определяются волей Божией, как это ясно из утверждений автора процитированной нами выше статьи из Католического богословского словаря. Перед нами опять двусмысленность, опять подтасовка.

К тому же – во всяком случае, в глазах Св. Фомы – Бог не любит одних более, чем других. Он вообще никого не любит – по той простой причине, что наши отношения с Ним для Него не реальны. Чтобы лучше донести до читателя свою мысль, Св. Фома поясняет ее следующим примером: «Мы говорим, что колонна находится справа лишь потому, что какое-то живое существо обнаруживает ее справа от себя: о расположении колонны можно говорить только с точки зрения живого существа». Иными словами, расположение колонны важно для вас, а не для колонны для колоны безразлично, находитесь ли вы там или здесь. Наши отношения к Богу, уверяет этот учитель Церкви, строятся по этой модели. «Тварные существа очевидно находятся в реальных отношениях с Богом, но в Боге нет реального отношения к Его тварям».55 Наше отношение к Богу реально для нас, но не для Него. Существуем мы или нет, прокляты мы или спасены, любим мы Его или же ненавидим, для Него не имеет значения, и это нормально – ведь Он представляет собой чистый Акт. Ничто не может Его затронуть.