– То есть, вы разглядели во мне именно такого мужчину? – усмехнулся новый знакомый.

– Надеюсь, что нет. Хотя ваши слова о доступности женщин меня насторожили.

– А вы не любите общаться с ущербными людьми? – последовал вопрос.

– Нет, не люблю. Так же, как и с морально опустившимися. Ущербные люди вызывают во мне унизительное чувство жалости, а после общения с морально опустившимися хочется сходить в душ и смыть грязь.

– Понятно, – собеседник сцепил пальцы рук. – Значит, по-вашему, морально опустившиеся люди заслуживают презрения?

– Конечно!

– И вы не собираетесь принимать во внимание причины этого падения? Внешние факторы, сопутствующие обстоятельства? Может, человек заслуживает не презрения, а сочувствия?

– Сочувствие – это форма жалости, а жалость, как я уже сказал, унизительна. Что же касается внешних факторов, то я считаю, человек прикрывается ими, чтобы оправдать собственную слабость. Никакие обстоятельства не способны повлиять на наше решение, если мы того сами не хотим! – заявил Сашка.

Стас посмотрел на него внимательно и слегка насмешливо, но парень проигнорировал этот взгляд.

– Допустим, – произнёс новый знакомый. – А если речь идёт о естественных инстинктах? Сексуальном влечении, например? Такое обстоятельство способно повлиять на наше решение?

– Вы всё пытаетесь оправдать мужчин, которые пользуются услугами проституток? – усмехнулся парень. – Для вас это больная тема?

– Ну почему же больная! Просто раз мы с этого начали, надо до конца разобраться.

– Проявление любого естественного инстинкта – это проявление слабости. Человек тем и отличается от животного, что должен уметь контролировать свои инстинкты. Или хотя бы просчитывать последствия, к которым они могут привести.

– Тогда давайте конкретизируем, – предложил Стас. – Если я отказываюсь от секса, то я – человек? А если я покупаю любовь продажной женщины, то я – животное? Всего лишь потому, что в первом случае я якобы контролирую свой инстинкт, а во втором – нет?

– Именно.

– А вы не считаете, что в первом случае, последствия, о которых вы упомянули, могут быть хуже, чем во втором?

– Чем же?

– Ну хотя бы расстройством здоровья. Воздержание вредно для мужчин, знаете ли. Оно может привести к импотенции и даже бесплодию, – улыбнулся собеседник.

– Это не оправдывает использования услуг проституток. Для здоровья надо заниматься сексом с любимыми женщинами, – ответил Сашка.

Стас откинулся на пластиковом сиденье, в его глазах заплескалось откровенное веселье.

– Мне нравится множественное число, которое вы употребили, – произнёс он. – Не с «любимой женщиной», а с «любимыми женщинами». Все ваши напыщенные фразы, друг мой, перечёркнуты этими двумя словами. Я неплохой психолог, знаете ли. И сейчас с уверенностью могу сказать, что, как бы вы ни упирались, в подсознании вы не приемлете моногамную любовь, а приемлете полигамную. А это уже огромный шаг к сексуальной свободе. Так что зря вы накинулись на меня, Александр. Я поймал вас на слове, как недавно это сделали вы. Один-один, знаете ли.

Сашка сделал некое движение головой, выражающее то ли досаду, то ли безразличие к услышанному.

– Хорошо, я больше не буду мучить вас этой темой, – произнёс новый знакомый. – Хотя, собственно говоря, я и не собирался говорить с вами о проститутках. Это вы взъелись на меня непонятно за что. Прицепились к словам… Ну да ладно. На самом деле я хотел поговорить с вами о любви.

– О любви? – усмехнулся журналист. – Или всё-таки о сексуальном влечении?

– А какая разница?

– Духовная и телесная любовь – это разные вещи!

– А вот тут вы в корне не правы, Александр! Эти две любви взаимосвязаны, отдельно одна от другой они просто не могут существовать! – возразил Стас.

– С чего вы взяли?

– Ну как с чего? Судите сами. Вы могли бы любить женщину духовно и не желать её физически?

– Мог бы. – Сашка не был абсолютно уверен в своём ответе, но произнёс эти слова из чистого упрямства.

– Позвольте вам не поверить! – хитро прищурился новый знакомый.

– Почему? Не все же такие, как вы. На свете существуют разные люди.

– Кто? Покажите! Только, пожалуйста, не приводите в пример себя – это слишком банально.

– Тогда кого я могу вам показать? – удивился молодой человек. – Общих знакомых у нас с вами нет. Если только персонажи из художественной литературы…

– Ох, Александр, оставим литературу в покое! – вздохнул Стас. – Написать можно что угодно, а жизнь расставит всё по своим местам! Если мужчина любит, но не желает женщину – значит, он импотент. Коротко и ясно.

Не ожидавший такого поворота беседы, парень нахмурился. Он явно проигрывал в затеянном им самим сражении. Заметивший это Стас едва заметно усмехнулся.

– Так давайте же выпьем за здоровых мужчин и красивых женщин! – предложил он, чтобы разрядить ситуацию. И расстроенно протянул, заглядывая в пустую бутылку: – Э-эх, а вино-то уже кончилось! Пойду прикуплю ещё. О, а вот и официантка! Не прошло и полгода, что называется. Девушка, у нас на столике очень грязно. Уберите, пожалуйста. И ещё бутылочку «каберне» принесите, если можно.

– У нас самообслуживание, – буркнула девица, составляя на поднос использованную посуду.

– Понял! Нет вопросов! – закивал новый знакомый. – Александр, вы только никуда не уходите. Я сейчас принесу ещё одну бутылочку винца, и мы с вами продолжим нашу беседу. Хорошо?

– Хорошо, – пожал плечами Сашка. Спешить ему всё равно было некуда.

Откинувшись на спинку стула, парень повернул голову в сторону моря и ахнул. За разговором он даже не заметил, какая неописуемая красота царила вокруг. День уже шёл к своему завершению, и солнце, матово красное, медленно двигалось к горизонту. Море играло и переливалось мириадами бликов. Отражение алого диска дробилось в воде, сверкало и поблёскивало розовым светом. Но этот свет не раздражал глаз, а, наоборот, радовал и успокаивал. Белые чайки летали над тихой рябью, то садясь на поверхность, то вновь взмывая в прозрачный воздух. Дневную жару уже сменяла вечерняя прохлада, но люди не спешили покидать пляж, предпочитая нежиться под бархатными лучами. Маленькие дети подбирались к ласковой воде и, когда волны тихонько задевали их босые ножки, визжали от удовольствия.

Глядя на них, Сашка почувствовал спокойствие и умиротворение. Это был один из тех моментов, которые невольно запоминаешь на всю жизнь. Вроде бы ничего такого не происходит. Просто море, безветрие и прозрачный воздух, напоенный ароматами зелени. Просто ты молод и здоров. Тебе сейчас, сию минуту хорошо.

Сашка поднял руки и с хрустом потянулся всем телом. Действительно, ну чего он взъелся на этого мужчину со странным, редким именем. Анастас, Анастас… Что-то знакомое было в данном созвучии. Ах да, конечно! Анастас Микоян, соратник Сталина. От этого воспоминания тут же повеяло чем-то холодным и тревожным.

«Вот что значит, влияние стереотипа! – одёрнул себя Сашка. – Вспомнил про Сталина и тут же напрягся. Глупость какая. Ну подумаешь, человека назвали как какого-то Микояна. Он же не виноват! Хотя эти его ледяные, по-жабьи выпуклые глаза всё равно почему-то неприятны…»

И тут журналист почувствовал на себе чей-то взгляд.

Необъяснимое ощущение, не правда ли? Ты сидишь, занятый своими мыслями, и вдруг, сам не зная почему, поворачиваешь голову в сторону и видишь кого-то, бесцеремонно тебя рассматривающего. С кем из нас такого не случалось?

Сашка заёрзал на стуле и, повинуясь странному чувству, обернулся. И тут же наткнулся на два сверливших его женских глаза. Заходящее солнце, светившее в щёку, мешало как следует рассмотреть лицо девушки. К тому же она заметила, что её рассекретили, и склонилась над бокалом, стоящим перед ней. Парень узнал белобрысую макушку её подружки, сидящей напротив. Мгновенно он вспомнил обеих. Это были те девицы, которые сегодня пытались познакомиться с ним на пляже. Сашка досадливо отвернулся.