Он при мне произносит это слово несколько раз. Затем начинает ходить по комнате, повторяя его, спотыкается о ковер, чертыхается, и я слышу, что он произносит уже «фрем» вместо «фрейм».

– Подожди, ты же уже неправильно повторяешь.

– Как неправильно? Ты так сказала – фрем.

– Не фрем. А фрейм.

– А я разве не так говорю? Все, стоп. Больше я так не учу. О’кей, надо попробовать курсы.

После небольшой паузы Андрей записывается в Бродстеирсе на бесплатные курсы английского для иностранцев. Воодушевленно ходит туда три недели. И когда преподаватель говорит, что теперь они начнут строить предложения, он по какой-то причине пропускает пару уроков, а затем и вовсе перестает посещать занятия. Я негодую, ругаюсь, но все напрасно. С изучением английского языка покончено навсегда.

Ну что ж, наверно, каждому свое. Вложить ему в голову свой английский я не могу. Приходится все переводить. Но теперь у Андрея новая доктрина: я как умная собака – по глазам понимаю.

Через несколько лет он признается, что такое отношение к английскому было самой большой ошибкой в его жизни. Но это будет уже без меня…

А я продолжаю грызть гранит науки. Но мне для полного счастья не хватает слова antediluvian – допотопный. Зачем мне это слово? А вот так, захотелось. Это для меня уже высший пилотаж. Я учу его семь дней. Но зато запоминаю на всю оставшуюся жизнь.

Люди, учите английский!

Во времена «перестройки» у Андрея появляется знакомый в Париже. Он бывший наш соотечественник. До Франции он жил в Киеве, а в Париж попал в начале восьмидесятых, женившись на француженке. Потом развелся, потом… Там много чего потом. Он еще та «темная лошадка». И имя у него необычное, запоминающееся – Гия.

В Париже Гия оканчивает Луврскую школу изящных искусств и начинает заниматься арт-бизнесом. А тут как раз эпоха Горбачева – и на Западе сумасшедший спрос на советскую живопись. Бизнес прост: Гия покупает работы в Союзе и вывозит их в Париж. Кстати, именно с его легкой руки работы многих отечественных художников впервые появились в парижских галереях и на французских аукционах.

Это было время, когда только ленивый арт-дилер не занимался советским соцреализмом. Но всему приходит конец, и в середине девяностых, когда это увлечение в Париже угасает, Гия начинает возить работы в Лондон, где интерес к русской живописи еще теплится.

Обычно он отправляется из Парижа в Кале, оттуда на пароме в Дувр, и иногда перед Лондоном заезжает к нам в Бродстеирс. Просит Андрея натянуть на подрамник какой-нибудь холст, что-то подреставрировать, или оставляет несколько работ на хранение. Но Андрей этого не любит – ему кажется, что его используют.

Вскоре круг интересов Гии расширяется – во Франции бум на русских моделей. И Гия начинает возить в Париж живой товар – красивых высоких девушек из Москвы и Киева. Но к нам это не имело никакого отношения, если бы в наш дом не попала Ира.

Ира оказывается тем живым товаром, на который переключился Гия. Несмотря на то, что она предназначена для Парижа, Гия привозит ее вначале в Англию. Английскую визу получить было проще, поэтому первым пунктом назначения становится Лондон.

Гия действует по выработанной им самим схеме. В Лондоне во французском посольстве он собирается открыть Ире визу во Францию, как своей невесте. Ну, а с получением визы путь в Париж открыт. Но прежде чем обратиться за визой, ему приходится по каким-то делам срочно вернуться в Париж. По дороге в Дувр он заезжает к нам в Бродстеирс и просит Андрея дней на пять оставить у нас девушку Иру.

Вот он, поворот судьбы. Но кто ж об этом знал?

Стройная как газель, светловолосая красавица оказывается нашей соседкой по Киеву. Я вижу правильные черты лица, выразительные серые глаза, аккуратный носик. Кисти ее рук кажутся мне несколько великоватыми, но при ее росте метр восемьдесят три это, наверно, неплохо. Она естественна в обращении, хотя немного скованна. Как-никак она вынуждена остаться в доме у незнакомых людей, пусть даже и соотечественников.

На нее вообще слишком много всего обрушивается в последние дни ноября 1994 года. С ней знакомится француз, говорящий на чистом русском языке. У него необычное имя Гия. Он заморачивает ей голову карьерой модели в Париже. Она недолго думая соглашается и через несколько дней впервые попадает за границу. Все так быстро и неожиданно, что молодая девушка не в состоянии осмыслить и переварить, что произошло. А в Киеве у нее остались мама и младшая сестра. Но главное, она становится совершенно беззащитной и уязвимой.

Условия, на которых наш француз ее вывез, просто кабальные. Она практически попадает к нему в рабство. С другой стороны, это шанс вырваться из нищеты. И она этим воспользовалась.

Однако через пару дней первоначальная решимость Иры попытать счастья в Париже постепенно улетучивается. И мой муж прикладывает к этому свои усилия.

Андрей излагает ей все за и против.

Ей уже двадцать четыре, и начинать карьеру модели в этом возрасте несколько поздновато.

– А я скажу, что мне восемнадцать, – отвечает Ира.

– Сказать-то ты можешь, но кто ж тебе поверит, – продолжает гнуть свою линию Андрей. – Есть же еще паспорт. Шансов, что тебя возьмут, не так много. Если не получится зацепиться в модельном бизнесе, то надо будет чем-то зарабатывать себе на жизнь. Ведь Гия тебя так просто не отпустит. Ты же понимаешь, что должна отработать те деньги, которые он на тебя потратил. Мытьем посуды долгов не отдашь, следовательно, дорога одна – в проституцию.

Но зачем Андрей все это ей объясняет, какую игру он ведет? И вообще, какое ему дело до какой-то Иры, случайно попавшей к нам в дом?

Ира притихла. Видно, что она ищет выход, но не знает его. И тут Андрей предлагает ей неожиданное решение – остаться в Англии, то есть попросить убежища у английских властей. Он сам толком не знает, как это провернуть. Но в случае положительного решения, это реальная возможность официально начать новую жизнь.

– А как же Гия?

– Да забудь ты про Гию. О себе подумай. С ним вопрос потом решим. Если ты тут официально останешься, то у тебя будет шанс забрать сюда свою мать и сестру.

Последние слова оказывают на Иру решающее действие.

– Лена, звони Джону, – распоряжается Андрей. – Джон подскажет, как действовать.

Я звоню Джону. Тому самому Джону, который в наш первый приезд в Лондон не встретил нас на вокзале. И действительно, часто имеющий дело с русскими, Джон хорошо знает, как сдаваться английским властям в Хоум Офисе. Главное, иметь обоснованную убедительную причину, из-за которой Ира не может вернуться в Киев.

– О’кей, приезжайте ко мне в Лондон. Паспорт не забудьте. А завтра рано утром поедете в Хоум Офис.

Андрей дает Ире ручку, бумагу, и мы вместе сочиняем письмо от ее имени для Хоум Офиса:

«Тому, кого это касается.

Я, Ирина С., прошу защиты у правительства Соединенного Королевства в связи с тем, что имеется реальная угроза моей жизни.

В городе Киеве, Украина, откуда я родом, я работала в модельном бизнесе, который принадлежит криминальному авторитету. Гражданин Франции Гия К. вступил в преступный сговор с моим боссом. Он заплатил ему крупную сумму денег за то, чтобы мой босс посредством обмана завладел моим паспортом и передал его Гие К. После этого Гия К. от моего имени без моего на то согласия заявил на визу в Соединенное Королевство. После получения визы путем угроз и шантажа он вынудил меня уехать с ним в Лондон для нелегальной работы в модельном агентстве.

Вчера ночью мне удалось убежать из квартиры в Лондоне, в которой держал меня Гия К. В настоящий момент у меня нет никакой возможности без риска для моей жизни вернуться в Киев, потому что там меня ожидает расправа, и никто не может поручиться, что в этой ситуации я останусь жива.

Убедительно прошу дать мне временное убежище в Соединенном Королевстве.