— Это было прекрасным дополнением образа, Северус, — Флитвик даже пару раз хлопнул в ладоши, изобразив, что аплодирует Гарри. — И я не буду интересоваться, как вам это удалось, скажу лишь, что свою партию вы провели блестяще.

Гарри купался в лучах признания самых важных для него людей. Благодаря роскошной сцене, которую он закатил вчера у директора, на стороне «бедного сиротки» оказались все, даже сам Дамблдор, хоть и зубами поскрипывал. Общественное мнение — это такой ветер, против которого плевать уж точно не стоит!

Операция «Вернуть собственность Гарри Поттеру» началась успешно.

Основных ее резонов было несколько. Во-первых, заговорщикам хотелось иметь место, где они могли бы находиться, но куда не будет доступа посторонним и где никто их не засечет. А если и засечет, то против сказать ничего не сможет.

Во-вторых, следовало отвлечь внимание директора от серьезных подозрений и, не дай Мерлин, исследований крестража, который по легенде все еще находится в Поттере. А поскольку дурачком директор не был, отвлекать его надо было чем-то достаточно серьезным. Раздувание истории с домом для сиротки, причем в присутствии Боунс — кажется, тут им сама Удача ворожила! — вполне подходило. Да еще и мадам Стебль теперь спуску директору не даст…

В-третьих, им нужна была причина, чтобы поработать в доме, где было еще столько всего недоосмотренного и недообследованного! Одна из немногих сохранившихся в магической Британии лабораторий артефакторов манила, словно они все были детьми.

Гарри, кстати, когда страдал в кабинете директора, как раз представлял мамину часть лаборатории и то, как он мог бы, будучи малышом, видеть, как она там работает, переговариваясь с отцом… Слезы набегали моментально. И так же быстро высыхали, стоило ему вообразить, как он будет там работать со Снейпом. И с Флитвиком, и с Гермионой… Разбег эмоций был что надо, хорошо хоть не задымился, как раньше: все-таки ментальные практики — это вещь.

Снейп же, как почти утвержденный негласный опекун Поттера с подачи самого Дамблдора, вполне сможет появляться там, чтобы помочь мальчику с «мелкими домашними проблемами».

Они просчитали, что Дамблдор все-таки не порушит много. Невыгодно ему. А если что, придется директору либо самому заняться домом, либо открещиваться от опекунства. Скорее всего, тот выберет первый вариант, потому что второй намного сложнее, и тогда можно будет без него прекрасно поработать в школе. Благо контакт между факультетами был наконец-то найден благодаря директорскому же факультативу — и уж в этом обвинять Дамблдору некого, кроме самого себя.

В результате все были плотно заняты каждый своим делом: Гарри, закончив помогать Снейпу с антидотом от последнего заказа уважаемого директора, налегал на чары в компании с Гермионой и Флитвиком. Сам Снейп начал несколько тесней общаться с МакГонагалл, чувствуя к ней гораздо бо́льшее расположение после ее демарша в кабинете директора. Женщине, имеющей совесть, можно было и помочь.

А уж как сама Минерва была благодарна бывшему ученику, наконец оценив проявленное им совершенно гриффиндорское благородство! Он ни разу не помянул ей старое (а было что); он устроил ей разговор с Поттером, в результате которого Гарри ее простил; он, в конце концов, помог вернуть ей остатки самоуважения, перечислив все дела, которыми она была тогда занята.

Результатом этого стало не только изменившееся мнение профессора трансфигурации о коллеге, но и заявление, которое она занесла в кабинет Альбусу. Минерва приготовилась было к долгим уговорам, но, не застав начальство на месте, малодушно оставила пергамент на столе и сбежала, едва заметив за окном небольшое огненное пятно машущего крыльями Фоукса.

Рон Уизли намылился было последить за самим директором, но быстро получил по кумполу двойным отрезвляющим заклятьем от лучших друзей. И… согласился с их доводами. Ну да, нечего соваться в опасное место, пока собственная защита непонятно какая. Точнее, совсем никакая. Сидел теперь в кабинете Рун, корпел над вышиванием. Его исколотые пальцы и хмурый вид вскоре начали вызывать вопросы у соседей по комнате, которых, правда, каждый раз быстро и успешно отвлекал Гарри.

Дамблдор, доставший наконец небольшое количество маггловской взрывчатки, достаточное для того, чтобы провалить небольшой кусок крыши, откомандировал Флетчера «на дело», с которого тот вернулся, разводя руками: своей цели он так и не увидел.

Рванув в Годрикову Лощину лично, директор сам с трудом отыскал нужный дом и при осмотре увидел, что все его «сторожа» и ловушки оказались нетронутыми. Все это надо было аккуратно собрать, причем в правильной последовательности, иначе ему самому уже ничто не поможет.

Он провел пару ночей за поисками собственных записей, потом столько же за расчетами, потому как части записок так и не нашел, и, наконец, бросив вверенное ему учебное заведение на Минерву и Помону Стебль (а нечего было к нему придираться насчет опекунства!), двое суток снимал, распутывал и собирал разложенные артефакты.

«Да, такое никому не доверишь, — думал он. — Пожалуй, я столько даже с Фламелем не работал».

Но он еще отыграется… Уже начал, переложив часть обязанностей Минервы на Помону, несмотря на слабые протесты последней.

— Мальчик мой, — обратился Альбус к вздрогнувшему Люпину. — Ты же сможешь сопроводить Гарри в Годрикову Лощину и все ему правильно рассказать?..

После двух часов подробнейшего инструктажа Люпин, как ему казалось, выучил наизусть все, что должен сказать Гарри и на что обратить его внимание, а главное, не должен дать Снейпу себе мешать. Теперь ему было разрешено задавать вопросы.

…Конечно, Северус пойдет со своим учеником… Нет, этому невозможно воспрепятствовать… Да, он, Альбус, признает, что был неправ, когда попросил Снейпа позаниматься с мальчиком, тот приобрел на него некоторое влияние, от которого Гарри надо защитить.

И если с этим справится друг его отца, то ему будут благодарны и он, Альбус Дамблдор, и, конечно же, Гарри, который обязательно оценит, пусть и не сразу. А как был бы рад этому покойный Джеймс, светлая ему память!..

Когда профессор ЗОТИ с несколько остекленелым взглядом ушел, Альбус довольно потер руки и вознаградил себя лучшим сортом чая и самыми замечательными сладостями от Фортескью. Заслужил, да и сил положил немало. Он блаженствовал, вспоминая только что проведенный разговор. Все якоря расставлены верно и программа буквально заложена в голову Люпина — он будет выполнять ее, чего бы ни стоило.

Так… Теперь надо вызвать Снейпа и выдать ему распоряжения в том ключе, чтобы он ни в коем случае не мешал Люпину. Пожалуй, ничего лучше, чтобы хорошенько взбесить зельевара, и не придумать. А Стебль он обрадует в самый последний момент, когда у той не будет времени что-либо предпринять — в результате она, конечно, будет стремиться как можно быстрее вернуться в свои теплицы.

Он задумался, не отправить ли с ними еще и Минерву, но решил, что это будет уже перебор, и послал домовика в подземелья: вставать и идти к камину было лень. Злить Северуса было так заманчиво, он становился таким управляемым!

Снейп отыграл свою партию перед директором не хуже Гарри, с той лишь разницей, что свидетелей у него не было. Выводы были просты: он должен срываться на Люпина (да с превеликим удовольствием!), рычать на Стебль и Поттера — ладно, эти поймут, хотя… Не предупредить ли ему Помону заранее? И… что еще? У него было чувство, что он что-то упускает.

Надо расслабиться и отвлечься.

Он взял корзинку и отправился в теплицы, хотя новые ингредиенты были ему пока не особо нужны, но почему бы не взять, пусть себе полежат под стазисом. «Запас карман не тянет», — вспомнил он извечную присказку Долохова. Учителем русский эмигрант был жестким, но справедливым, а главное, второго такого любителя нарушать все писаные и неписаные правила в Англии надо было еще поискать. Как же жаль, что этот яркий и блестящий ум теперь сгинет в Азкабане…