Он взял горшок, из которого торчал хорошо знакомый зеленый хохолок, и аккуратно обстучал со всех сторон. Так тетя делала, чтобы земля отошла от стенок, а с ней и корешки. Они будут меньше цепляться за стенки, и… он вспомнил, как Петунья Дурсль ворковала над своими любимыми розами.
В ответ на простукивание хохолок из листьев зашевелился и над землей возникла пара небольших, но любопытных глазок. Гарри стало забавно, будто он попал в какой-то немного странный мультик, и он весело подмигнул. Глазенки округлились от удивления.
— Знаешь, как там, снаружи, интересно? — спросил Гарри. Ворковать он не умел и не собирался, но почему бы не попробовать просто поговорить?
Мандрагорка, кажется, прислушалась…
— Тебе же тут давно тесно, правда?
Хохолок замер на пару секунд, видимо, тормозил, потом вроде как кивнул.
— Я тебя сейчас пересаживать буду, чтоб тебе было просторнее и удобней расти, ясно? Ты, если умеешь, корешки-то подбери, втяни или как там еще, не знаю… пригодятся же они тебе.
Мандрагорка снова изобразила что-то похожее на кивок и как будто немного сжалась.
— Ну что, готово?
Гарри надел перчатки и аккуратно разгреб землю вокруг хохолка. Попытки цапнуть за палец не последовало, уже плюс…
— Хочешь посмотреть на остальных ваших? — по наитию спросил он, и зеленый хохолок встрепенулся, а любопытные глаза выглянули из горшка: мандрагора сама вытягивалась наверх, осталось только помочь этому движению.
Гарри и помог…
Мандрагорыш попытался повертеться, однако у него не вышло — захват у Поттера был хорош, летом отрабатывал. Но не успел корешок-человечек скукситься, как Гарри сам развернул его, чтобы тот посмотрел во все стороны. А потом поднес к новому большому горшку, где заранее сделал приличную ямку, и росток, оглядевшись, сам залез на новое место, осталось только присыпать его землей.
Гарри быстро закончил с этим и почувствовал, как кто-то похлопал его по плечу. Он обернулся. Невилл широко улыбался и показывал ему знак победы — два пальца «галочкой» или буквой «V», а Гермиона просто смотрела восхищенно, и это было чертовски приятно. Гарри улыбнулся им в ответ и принялся за следующий горшок.
Гермиона, моментально оценив работу Гарри, начала повторять его приемы и к концу занятия почти догнала его по количеству сделанного. Они не заметили, как Рон отвлекся и отошел куда-то, а его место занял Невилл, который все-таки превзошел всех, пересадив за занятие более десятка самых крупных особей. Получив от довольной и слегка удивленной мадам Стебль по пятерке баллов для своего факультета, они почистились и последними отправились на зельеварение.
— Даже не думала, что практика по гербологии может быть такой забавной, — делилась впечатлениями Гермиона. — Особенно когда эти мелочи начинают из горшка выглядывать, такие смешные!
— Ну и чего вы так долго? Вот уж не ожидал, что ты вдруг станешь таким ботаником, — разочарованно протянул Рон, примкнувший к ним, едва они вышли из теплицы. — Ладно Лонгботтом, его хлебом не корми, дай в земле покопаться, или Грейнджер, для которой важней всего сколько баллов она заработает, но ты, Гарри?! Что с тобой, дружище?
«Ну вот, опять», — подумал Гарри и вздохнул, но промолчал. Хоть они и понимали, что что-то с приятелем не так, что он может быть под воздействием, но терпение подростков постепенно истончалось. Да и не так уж много им было для этого нужно, если честно…
— Это с какого перепугу ты решил, что знаешь, что для меня всего важнее, а? — сощурилась Гермиона. Она еще в самом начале пропустила обиду, когда тот разглагольствовал о значении мандрагор. Еще бы, это не он, а она провалялась столько времени практически неживой, это не ему, а ей было очень даже больно и тяжело восстанавливать подвижность тела, да и много чего еще. Она тогда промолчала, чтоб не ссориться, тем более что занятие уже началось, но вот забыть — не забыла.
— Да всем давно известно, кто у нас главная заучка на Гриффиндоре, — отмахнулся Уизли.
Гермиона только ахнула.
— Что ты имеешь против? — тут уже не выдержал Гарри. Такое поведение бывшего «лучшего друга» его уже изрядно бесило. Почему-то общаться с Роном нормально можно было только в классе Рунологии и некоторое время после, а в остальном приходилось терпеть. Но уже с трудом: руки все чаще чесались просто, по-маггловски дать рыжему в торец… Правда, все вроде по мелочам, как и сейчас — ссора ведь буквально на ровном месте! Но… накопилось. И за Гермиону обидно.
Гарри бы сдержался из последних сил, но Уизли добавил еще что-то весьма пренебрежительное насчет «всех заучек и присоединения к ним Гарри». В животе Поттера началась жуткая резь, перекинувшаяся пожаром в горло, запахло дымом… Он едва успел развернуться, а кулак сжался сам, тело спружинило обратно, и он влепил смачный хук под нижнюю челюсть рыжего — у того только зубы клацнули. А потом все заполонила боль и в глазах потемнело…
— Агуаменти! Гарри! Гарри, успокойся!!! Бежим! Невилл, помоги нам, скорее…
Рон Уизли сам не понял, как оказался на земле, почему-то в мокрой, но воняющей чем-то паленым одежде, от которой шел пар. Он помотал головой, приходя в себя, поднялся, потрогал подбородок и отправился в медпункт. Вот бы получилось откосить от зельеварения…
Северус Снейп, поглощенный процессом подготовки ученической лаборатории к очередной практической работе самого противного факультета, вздрогнул от неожиданности, когда дверь в класс распахнулась, похоже что от пинка, и в класс ворвалось нечто непонятное. Под чарами невидимости определить, кто это, было бы невозможно, если бы пустота тут же не завопила голосом Грейнджер:
— Спасайте, профессор!
Чары невидимости спали, девочка сползла на лавку за столом, а рядом с ней материализовались — точнее, нарисовались — согнувшийся от боли Поттер и сжавшийся в комок Лонгботтом, затравленно глядящий на свой личный кошмар. Грейнджер все же смогла вскочить еще раз, чтобы добраться до профессора.
Северус Снейп был шокирован: давненько с ним не обращались так, как эта третьекурсница, схватившая его за лацканы и резко притянувшая к себе. Но когда она, прошептав ему прямо в ухо:
— Дракон, неполное превращение, ожог, — буквально опала на его стол, профессору стало уже плевать на эту, в сущности, небольшую вольность.
Он метнулся в лабораторию, и через несколько секунд Гарри, морщась от боли, медленно пил спасительное зелье. Глядя на все еще искаженное лицо мальчишки, Северус понял, что отчитывать его сейчас — пустая трата времени, тем более скоро начнется урок.
— Десять баллов Гриффиндору за своевременную помощь и соблюдение тайны, — тихо произнес он, — каждому.
Невилл вытаращил глаза, покраснел и поперхнулся воздухом, заодно предприняв очередную безуспешную попытку сползти под стол, а Гермиона счастливо улыбнулась. Снейп сердито посмотрел на нее и ткнул в сторону Невилла указательным пальцем:
— И вы оба этого не слышали.
— Да, профессор, конечно, профессор, — Грейнджер сияла как летнее солнышко, а Лонгботтом ухитрился покраснеть еще сильнее, хотя, казалось бы, уже некуда.
— Спасибо, профессор, — прошептал Поттер.
— Отработка, Поттер! Обещаю, сегодня на занятии вам мало не покажется. Грейнджер, прекратите улыбаться, никто не поверит, что вы настолько любите зелья. Лонгботтом… — Снейп тяжело вздохнул, — чары охлаждения вам знакомы? Ну конечно… Поттер, у вас там остался еще глоток? Передайте товарищу… А теперь брысь отсюда и ждать под дверью, пока не придут остальные.
Урок зельеварения прошел бы для Гарри ужасно, если бы он не понимал, в чем дело: профессор волновался, потому что не успел сразу выяснить, что именно произошло, и теперь вовсю давал выход своему недовольству. Он вылил на лохматую голову Поттера столько яда, что к концу занятия даже Уизли, поначалу кидавший на Гарри злые взгляды, перешел в лагерь сочувствующих.
Поттер же только вздыхал и старался хотя бы не очень сильно испортить зелье. Болела правая рука, саднили разбитые костяшки пальцев — все-таки драчун из него был так себе, а врезал-то от души. «Вернее, со всей дури», — самокритично думал Гарри практически в унисон с тем, что по его поводу излагал Снейп.
