Филиус Флитвик наблюдал за молодым коллегой, своим еще недавним учеником, весь год. Наблюдал и… сочувствовал. Мальчик был еще совсем молод, а на него свалилось такое проблемное деканство плюс преподавание самого, пожалуй, сложного и опасного предмета в школе. И главную сложность составляло то, с чем бороться невозможно: почти полное неумение волшебников работать руками. Кажется, коллега это еще не осознал в полной мере…

Пока он раздумывал, как бы поделикатнее предложить свою помощь, Снейп на удивление быстро справился с собственным факультетом. Просто чудом каким-то. Интересно, каким? Единственное, чем декан Когтеврана еще мог помочь коллеге — пресечь ростки неприятия слизеринцев на своем факультете. Ну, тут особо и трудиться не пришлось: интересы его студентов лежали, как правило, совершенно в иной сфере. А вот Гриффиндор…

Нет, ему никогда не понять Минерву! А ведь сколько лет они были, можно сказать, друзьями — с тех пор, как рассказали друг другу о том, куда их прочила Шляпа. Подумать только, они могли бы быть один на месте другого! Теперь же он не хотел иметь с ало-золотым факультетом ничего общего.

Пообщаться со Снейпом накоротке, встретившись якобы случайно, никак не получалось. Когтевранская башня располагалась слишком далеко от подземелий. И он продолжал наблюдать. И постепенно находить все больше общего между коротышкой-полугоблином, вынужденным заядлым дуэлянтом и Мастером Чар, и высоким черно-белым слизеринцем, самым молодым Мастером в Англии. А отменный ум, прекрасная память и неординарные аналитические способности позволили за все это время прийти к определенным заключениям. Очень важным. Но вот сегодня… Сегодня он, наконец, сделал один простой вывод, на который не решался раньше. Он понял, что хочет спасти мальчика.

— Приветствую вас, Северус. Надеюсь, вы простите своего профессора… У вас не найдется виски, скотча, коньяка?

Северус растерянно помотал головой.

— Ну, тогда… — полугоблин словно из воздуха вытащил здоровенную бутыль Гленморанжи, — …надеюсь, пригласите?

Снейп на пару секунд остолбенел. Такого от своего бывшего профессора он уж никак не ожидал, но приличия… Сняв защиту, он сделал приглашающий жест, внезапно понимая, что давно не испытывал таких ярких чувств: удивление, любопытство и… предвкушение? Словно вдруг стал живым, неожиданно ощутив, что ему еще всего лишь двадцать два…

Они присели за небольшой столик, трансфигурированный Флитвиком из какой-то подставки, одновременно призвав кресла. Северус разжился-таки сразу четырьмя, плюс парой диванов, как только понял, что беседовать со старостами и старшими учениками так гораздо удобнее, благо размер кабинета позволял.

— Юноша, у вас все насколько плохо, на два пальца или на три? — Флитвик уже приготовил бокалы-снифтеры. Мастер, что сказать…

Северус, встрепенувшийся на слове «плохо», представил всю бутыль… нет, озерцо, в котором можно было бы утопиться… Но быстро оценил гениальность полугоблина.

— На один, пожалуй. Вы же вроде пообщаться хотели, а не левитировать мою мертвецки пьяную тушку в Мунго?

— Ну, раз вы против того, чтобы я освежил навыки целителя, откачивая бывшего ученика от отравления алкоголем…

Бутылка чуть звякнула о край, и Северус понял, что бывший учитель все-таки волнуется. Странным образом его это успокоило.

— Кто я такой, чтобы возражать? Лейте больше…

Флитвик грустно улыбнулся.

— Увы, если следовать пропорции, на двоих не хватит…

И поймал удивленный взгляд Снейпа.

Некоторое время они в полном молчании просто пили.

Снейпу хотелось опрокинуть в себя разом все, но голова, увы, слишком хорошо работала, а потому он сдерживался. И все-таки было любопытно, зачем полугоблин хочет с ним... сблизиться?

Маленький профессор улыбнулся, словно отвечая на его мысли.

— Любопытство — ваша сильная черта, Северус. Любопытство и ум. За них!

Бутыль в очередной раз коротко булькнула. Дважды.

— Раздумываете, что я хочу от вас узнать? Не напрягайтесь, юноша. Я не буду расспрашивать. Я сам вам кое-что расскажу. Потому что мне и так ясно, что мы с вами одного поля ягоды.

Услышав это, Снейп едва не поперхнулся.

А маленький профессор продолжал, и в голосе его сквозила такая настоящая, такая близкая Северусу горечь…

— Вы, как и я, оказались меж двух огней. И одновременно — слугой двух господ. Как и я, двойным шпионом меж двух непримиримых...

— Откуда?..

— Неужели вы думаете, что при всей ксенофобии людей-волшебников кто-то вот так просто позволит полугоблину учить детей? — печально усмехнулся Флитвик. — Много вы таких, как я, видели?

Северус почувствовал, что… прозревает. А коллега продолжал.

— Да, я двойной шпион уже более семидесяти лет. И думаю, вам пригодится мой… скажем так, опыт. А то ведете вы себя, я вам скажу… Эх.

Он махнул рукой, снова плеснул в бокал немного янтарной жидкости и с удовольствием понюхал.

— Что, все так плохо?

— Вы совершенно не умеете расслабляться, коллега. В таком режиме долго не протянуть. Жизнь у нас, посмею сказать банальность, одна, и она не закончена, пока есть некоторые обязательства. Я верно понимаю?

Северус угрюмо кивнул.

— Строить мрачную мину, как вы выбрали, можно, и даже стоит, это отличная маска и неплохое прикрытие, но вот чего точно делать не следует — это позволить ей прирасти к вашему лицу.

Он пригубил коньяк и продолжил.

— Мы с вами фигуры на доске, но какая фигура получится из вас, еще неясно. Вы же не хотите быть пешкой, я прав? Чтобы от нее отличаться, вы прежде всего должны жить. Это ваш долг — проживать каждый момент, потому что для нас с вами в любой миг все может оборваться. Самым неприятным образом, да…

Снейп почувствовал себя мальчишкой-первокурсником на своем первом уроке Чар… Семьдесят лет! Семьдесят, и все они — между гоблинами и волшебниками. И вот он живет, улыбается, умеет шутить и смаковать элитное спиртное. А ведь Флитвику, скорее всего, с самого рождения пришлось потруднее, чем ему. И что такое семнадцать лет против семидесяти?.. И он еще на что-то жалуется?

— Я почту за честь быть вашим учеником, — вырвалось у него, хотя предложения и не было. Да его и не могло быть — это же не магическое Ученичество.

Но довольно улыбающийся профессор произнес всю формулу — так, как она должна была звучать — взяв на себя, пусть частично, еще и его груз. И не дал ему возразить, одним жестом наложив Силенцио.

— Профессор Флитвик, — школьное обращение показалось самым уместным, когда он снова смог заговорить. — Я должен сказать…

Северус замолчал. Он был должен, обязан все рассказать, но не был готов к откровениям прямо сейчас.

— Буду рад слышать из твоих уст свое имя, Северус, — Учитель мягко, но уверенно показывал возможные границы. И одной этой фразой обозначал их права. Равные. — Не готов исповедаться сейчас — не надо. А может быть, не надо и вовсе. По крайней мере, не обо всем. Мы завтра выберем то, что действительно важно, а личное… на то и личное, чтобы оставаться при себе.

Северус утвердительно и благодарно кивнул. Внутри слегка отпустило. Жизнь… должна продолжаться.

— И никогда, слышите, юноша, никогда не опускайте рук и не давайте загнать себя в угол, — услышал он словно издалека.

Лето было впереди. Оно было достаточно длинным…

Они успеют многое.

====== 6. О, сколько нам открытий чудных... ======

Озадаченный братцем Гарри долго не мог уснуть. Военизированные Дурсли вызывали у него странные скачки сознания. Проявлялись они ярче всего во снах, и он всякий раз просыпался то с воплем ужаса, то с хохотом. Последнее случалось чаще, так что Большой Дэ реагировать вскоре перестал и больше не стучал ему в стенку. Знал, что утром за завтраком тоже посмеется вдоволь, и даже не обижался на внезапные побудки. Сны у кузена были фееричными, рассказывать он умел, а воображение у Дадли после того, как он начал сперва слушать, а затем и читать истории, стало удивительно живым и ярким.