Бекки не сразу поняла, что спрашивают её. Она сидела за выступом в стене. Странно, что Мартин вообще её заметил.

– Не знаю… Наверное, есть такие вечные гипотезы, которые… нельзя пока доказать.

– «Вечные» и «пока»? – повторил Карл. – Что-то у тебя тут не сходится.

– Не цепляйся к словам, – добродушно улыбнулся Мартин. – Тебя ведь Ароном зовут? Ну а я – Мартин, а это Карл.

– Я знаю…

Бекки вышла из своего укрытия. Бывшие противники смотрели на неё с явным интересом. Карл Риган первым протянул руку.

– Привет, Арон. Так это из-за тебя мы чуть не вылетели из академии?

– Я… Не знаю… Просто…

– Сражался, как лев! – подтвердил Мартин. – Я им говорю: берите что проще. А он – хвать задачу с крестами! Одну, другую!

– Не знал, что у них в лицее такой уровень! – Карл с сомнением посмотрел на Бекки. – Ты в каком классе?

– Я… в восьмом. Только я не из…

– Непонятно, чего это Стив взбеленился? – перебил Мартин. – Налетел, как дракон! Как быстро всё-таки люди забывают своё славное прошлое!..

Про славное дуэльное прошлое Стива Бекки уже слышала. О том, как на первом курсе он в одиночку сражался против семерых старшекурсников (Дон утверждал, что десятерых!) и сразил всех наповал.

А Карл Риган всё смотрел, смотрел на Бекки… Слишком внимательно, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Мы не могли где-то пересечься? – неожиданно спросил он. – На отборочном турнире весной?..

Бекки помотала головой:

– Н-нет!

– Или на городской олимпиаде?

– Н-нет!

Она чувствовала, что краснеет. Этот Карл Риган наверняка был в Волочке вместе с Мартином. Их там трое было, в шарфах! Неужели он её запомнил?

– Я вообще-то не из Нью… Ой!!!

Только сейчас она вспомнила про домашнее задание! Листок с решением лежал на столе у окна – там, где она его оставила. А приёмная закрывается ровно в пять – и ни секундой позже!

– Ск-колько сейчас времени? – жалобно спросила она.

Вопрос был риторическим, потому что в углу, прямо перед ней, стояли напольные часы с маятником.

– Без семи пять, – сказал Мартин. – А ты что, не сдал конверт?

Бекки отчаянно помотала головой:

– Всё готово… Но я уже не успею! Туда в обход бегом минут двадцать…

Приёмная находилась во втором корпусе, за библиотекой. Даже если бы Бекки была антилопой, вряд ли бы она успела доскакать до закрытия.

– Они запирают ровно в пять! – глухо повторила она.

Только не реветь!.. Не смей, слышишь? Сама виновата! Вот и сиди теперь в своём Эритоне…

– А зачем в обход? – спросил Мартин. – Можно напрямик – по коридору через актовый зал.

– Но туда не попасть никак… После четырёх они закрывают переход!

– Значит, пройдём через наш клуб. Я знаю код.

По длинному коридору со стрельчатыми окнами они подбежали к запертой двери, над которой висел двухцветный флаг математической школы. Мартин резко затормозил, Бекки налетела на него, неловко взмахнула руками, едва не сшибив с постамента бронзового Ньютона, и перевела дух. Мартин покрутил колёсико замка, и дверь открылась.

В просторной комнате с низким потолком пылал камин. Бекки успела ещё заметить мягкие кресла, ковры на полу и картины на стенах. Вокруг камина в расслабленных позах сидели несколько человек. Интересно, чем они тут всё-таки занимаются?..

Мартин потянул её за рукав. Что-то маленькое, круглое, блестящее отлетело от куртки и со стуком покатилось под кресло. Наверное, пуговица… Не отвечая на приветствия, они пулей пересекли помещение и оказались в проходе, ведущем в соседний корпус. В конце коридора из распахнутой двери приёмной лился свет.

– Ну вот, – сказал Мартин. – Всё в порядке.

…Когда она вышла из приёмной, с Часовой башни сорвался первый «бом» – чистый и звонкий, как колокольчик.

Пропажу медальона с личным кодом она обнаружила не сразу. Шнурок болтался на шее, а круглая металлическая коробочка размером с монету оторвалась. Бекки вспомнила про «пуговицу», закатившуюся под кресло в клубе, и побежала разыскивать Мартина. К счастью, он ещё не ушёл.

– Подожди здесь, – сказал он, выслушав её сбивчивые объяснения. – Никуда твой медальон не денется.

Однако через десять минут Мартин вернулся с пустыми руками.

– Там сейчас уборка, – объяснил он. – Они в курсе. Обещали передать в деканат. Если найдут, конечно…

– А вдруг не найдут?

– Тогда и будем думать. Ну, пока.

– Пока…

Рабочий день закончился, и в деканате не оказалось даже секретаря.

Пожилой уборщик постучал, подёргал за ручку двери и небрежно засунул в карман блестящую безделушку.

– У вас что-то срочное? Может, я могу быть полезен?

Уборщик видел ректора только два раза, да и то издали, но сообразил, что перед ним большое начальство.

– Да вот, ваш студент обыскался. Мне что? Меня попросили – я и принёс. Вроде безделица, но раз просили…

Ректор протянул руку. Блестящая коробочка утонула в его ладони.

– Простите, как вас зовут? Том? Спасибо вам, Том. Увы, это не «безделица», и терять такие вещи я бы не советовал. Кстати, вы не помните, кто разыскивал медальон?

– Вообще-то у меня плохо с именами… Студент – он и есть студент. Разве ж всех упомнишь? Но этого парня все знают. Как его?.. Ну, он ещё капитаном в этой… В сборной!

– Мартин Краммер?

– Во-во! Он самый!

Ректор ещё раз задумчиво посмотрел на круглый предмет.

– Значит, Краммер… – повторил он.

…Закрыв за собой дверь кабинета, он подошёл к столу и устало опустился в кресло. Кресло тоненько скрипнуло, пожаловалось на тяготы жизни. Ректор разжал ладонь, хмуро нащупал пальцем левой руки выпуклость на гладкой поверхности «пуговицы» и с трудом (как будто гору переворачивал!) надавил на кнопку.

С каждым домашним заданием их ряды редели.

Занятия начинались в восемь тридцать, а в восемь на двери приёмной вывешивали листок с номерами, обведёнными траурной рамкой. Попавшие в список пожимали плечами, растерянно улыбались или с независимым видом желали удачи бывшим соперникам.

На пятый день даже рассеянный Стив заметил, как мало слушателей пришло на его лекцию.

– А где же… гм… остальные? – спросил он.

– Все тут, – жизнерадостно отрапортовал дежурный. – Остальные пали в неравном бою.

– Печально… Весьма печально… – покачал головой Стив и неожиданно подмигнул Бекки.

А может, и не ей?.. Или просто показалось?

Лекции Стива ей по-прежнему нравились, хотя к турниру они не имели никакого отношения. Стив был математиком, а не учителем. От школьных тем он отмахивался, как от головной боли, откровенно скучал, объясняя «элементарное», и повторял свою любимую фразу: «Ну, это вы, конечно, знаете!..»

Дон ворчал, жаловался на кашу в голове и даже пробовал заниматься с Кевином. Однако прославленный репетитор честно признал свою некомпетентность.

– Я за занятия беру деньги, – сказал он Дону. – А значит, я отвечаю за результат, так? Я тебе обещал, что мосты ты пройдёшь с блеском, и сдержал своё слово. А тут… Чёрт его знает! Вам в финале могут дать что угодно!

Даже профессора академии смутно представляли свою задачу и начитывали всё подряд.

Иногда ей казалось, что новая информация может её раздавить, как лавина! Она привыкла дышать воздухом математики без напряжения, не задумываясь, откуда приходит этот воздух. А сейчас ей приставили к носу трубочки и накачивали в лёгкие кислород – иногда слишком усердно.

А как же остальные? Неужели они всё понимают?

Они сидели на лекциях с невозмутимыми лицами, небрежно обмахиваясь шарфами, а после занятий пропадали в клубе. Домашние задания они сдавали вовремя, по-прежнему держались обособленно, и даже Мартин её не замечал. Он молча вернул медальон, кивком ответил на «спасибо» и отошёл, резко повернувшись на каблуках. Как будто не было ни дуэли, ни сумасшедшей гонки по коридорам – ничего!