Поэтому мне придется самой сесть за руль.

Майк предложил отвезти нас, но я отказалась. Он не знал Сэма, никогда с ним не встречался, и ему пришлось бы тогда взять отгул. Я не могла пойти на то, чтобы он взял отгул и повез меня на похороны, подумав, что свое свободное время ему лучше проводить, радуясь жизни, уж явно не на похоронах.

Он не был рад моему отказу, совсем был не рад и не скрывал это, так мне и заявив. В эти дни поведение Майка было не похоже на его обычное поведение. Он определенно отстаивал и заявлял свои права, я же задавалась вопросом, может он услышал о Кэле. Если бы у меня были силы, но мне было не до того и сил у меня не было, я бы сказала ему, что Майку не о чем беспокоиться, ему больше никогда не придется о чем-то беспокоиться.

В конце концов, я попыталась как-то смягчить свой отказ, предложив ему взять выходной, когда мы вдвоем могли бы хорошо провести время и повеселиться. Ему это тоже не понравилось, но он не стал вступать со мной в спор, потому что был хорошим парнем и не хотел, чтобы наша первая ссора произошла буквально на следующий день, когда я узнала, что мой единственный любимый брат был убит точно так же, как и мой муж Тим (Колт поделился об этом с Майком, папа сказал Колту, а Майк передал мне).

Я схватила шпильки с кровати и направилась к двери. Я решила оставаться в шлепанцах, болела нога, пока не потребуется надеть туфли. Я не хотела надевать шпильки, если честно, но опять же в этот день я почти ничего не хотела.

Я вышла из своей комнаты и столкнулась с Кирой, которая стояла у моей двери.

— Мам! — рявкнула она, хотя я оказалась перед ней.

— Что, детка? Я здесь, — ответила я.

Потом я почувствовала его и повернула голову направо, открыв рот.

Кэл стоял, одетый в черный костюм и темно-серую рубашку, которая почти идеально подходила к моему платью. Блестящий галстук такого же цвета, что и рубашка, свободно болтался у него на шеи, а сама рубашка была расстегнута у самого горла.

Я никогда не видела его кроме, как в футболках и джинсах, за исключением тех случаев, когда он был голым, конечно. Ему очень шел этот костюм, который был просто потрясающим. Может на свою повседневную одежду он предпочитал не тратить много денег, но я догадалась, что его костюм стоил приличных денег.

— Нам пора ехать, — прогремел он низким голосом.

— Что? — Спросила я, смущенная его костюмом, его присутствием и словами.

— Джо отвезет нас. Я позвонила ему вчера и попросила, — объявила мне Кейт, стоявшая рядом с Кэлом.

В безмолвном шоке я перевела взгляд на нее, но от моего взгляда она еще ближе придвинулась к Кэлу. Затем мои глаза расширились, когда она потянулась к его руке и взяла его за руку.

А Кэл даже не отстранился, он просто молча сжал руку моей дочери.

И взявшись за руки, она прижалась плечом к его бицепсу.

Черт возьми, что это за чертовщина?

— Я... — начала я.

Кэл прервал меня:

— Мы должны выезжать.

— Но…

— Поехали, соседка.

— О! — Внезапно воскликнула Кейт, запрокинув голову и взглянув на Кэла. — Мне нужно сделать тебе сэндвич. У нас у всех есть сэндвичи на дорогу, потому что мы не собираемся останавливаться. Я не знала, с чем ты любишь. Что ты предпочитаешь — ветчину и чеддер, индейку и швейцарский сыр или ростбиф и швейцарский сыр, или все вышеперечисленное?

— Я съем все, что ты приготовишь, девочка, — ответил Кэл, глядя на нее сверху вниз.

— Хорошо, — ответила она, отпустила его руку и грациозно побежала на своих черных босоножках на высоких каблуках на кухню.

— Мама! — Прощипела прищурившись Кира, подавшись ко мне, явно не довольная таким замечательным поворотом событий. Очевидно, Кейт не поделилась с ней своим планом по поводу Кэла.

— Эм..., — сказала я Кэлу, — мы можем поговорить в моей комнате?

— Неа, — отрезал он, продолжая стоять на месте.

— Кира, сделай Джо кофе на дорогу. Он любит черный, — крикнула Кейт из кухни.

Кира впилась в меня взглядом, потом в Кэла и, очевидно почувствовав потребность в необычном проявлении приличия перед предстоящими сегодняшними событиями, решила не закатывать истерику, поэтому потопала все же на кухню.

Я захромала к Кэлу, подойдя поближе.

— Что ты делаешь? — Прошептала я.

— Везу тебя и девочек на похороны Сэма.

— Но…

Его рука коснулась моей шеи и сжала ее так, что дальнейшие слова застряли у меня в горле.

Его голова опустилась, и его лицо оказалось напротив моего.

— Ты валишься с ног, детка. Ты должна добраться туда в полной сохранности и должна вернуться такой же домой. И обеспечу тебе это, — тихо произнес он. — Теперь тащи свою задницу в машину.

— Кэл…

Его рука сжалась на моей шее, рефлекторно, но достаточно сильно, так что я снова заткнулась.

Его лицо еще ближе приблизилось к моему, когда он приказал:

— Называй меня Джо.

Я смотрела на него снизу-вверх и понимала, что смотрю на него с открытым ртом, но не могла его закрыть.

Он отпустил меня и отвернулся.

Я стояла и не знала, что мне делать.

Я глянула в сторону кухни, Кейт суетилась, заворачивая такой огромный сэндвич, что Дагвуд Бамстед был бы в экстазе, затем схватила еще пакет чипсов, из холодильника вытащила еще одну банку газировки и, наконец, еще два шоколадных батончика. Очевидно, моя дочь решила, что такой крупный мужчина, как Кэл, обладает зверским аппетитом. Но, когда он завтракал с нами, то съел шесть ломтиков бекона с четырьмя блинами, так что, скорее всего, моя дочь не ошиблась по поводу его аппетита. Она сунула все эти припасы в переносную сумку холодильник, Кира рывком протянула Кейт дорожную кружку с кофе, другой рукой ухватившись за меня. (Блонди — американский газетный комикс, созданный художником Чиком Янгом, и имя его главной героини. Первая история была опубликована 8 сентября 1930 года.

Уже в первые годы после своего создания комикс получил большую популярность, что привело к выходу в конце 1930-х годов радио— и телесериала на основе его сюжетов. Чик Янг продолжал создавать этот комикс до своей смерти в 1973 году, после чего дело перешло к его сыну, Дину Янгу. Совместно с Янгом над комиксом в разное время работали многие известные художники комиксов. Комикс комически изображает повседневную жизнь семейной пары, Блонди Будабуп и её мужа Дагвуда Бамстеда, сына богатого промышленника, стереотипного «недотёпы и растяпы», а также двух их детей — прим. пер.)

— Мы готовы? — Спросил Кэл у девочек Винтерс.

— Да, — объявила Кейт, поднимая сумку-холодильник.

Кэл забрал у Кейт свою дорожную кружку, взял у нее сумку-холодильник и вышел через боковую дверь.

Кейт последовала за ним.

Кира посмотрела на меня и последовала тоже за ними.

Я постояла несколько секунд, потом подошла к двери, включила сигнализацию, заперла дверь и захромала к «Мустангу».

Девочки уже сидели в тесном салоне, между ними стояла сумка-холодильник, Кэл согнулся пополам, поправляя водительское сиденье под свой рост, дверь с моей стороны была открыта.

Я доковыляла до машины, села и захлопнула дверцу.

Кэл устроился рядом со мной и захлопнул свою.

Кира засунула мою дорожную кружку между сиденьями в держатель и рявкнула:

— Вот.

Я взяла кружку с кофе, пробормотав:

— Спасибо, детка. Ты отвела Муча к Перл?

— Да, — ответила она и откинулась на спинку сиденья, раздраженно фыркнув.

Кэл включил зажигание, и машина с ревом ожила.

Его рука обвилась вокруг моего сиденья, когда он стал выруливать с подъездной дорожки, я, не отрывая глаз смотрела в ветровое стекло.

Он вырулил на дорогу, убрал руку с моего сиденья, переключил передачу, и мы тронулись в путь.

Ну, единственное, что я могла сказать по этому поводу, что мне, по крайней мере, не пришлось садиться самой за руль.

* * *

Вайолет заснула в ту же минуту, как мы выехали на трассу I-65 у Ливана.