В этот день погибло около пяти тысяч человек, еще несколько сотен умерли в страшных муках в больницах города.

Газ, вырвавшийся из цистерны газовоза, относился к классу боевых отравляющих веществ, его использование было запрещено множеством международных конвенций. Откуда эта гадость появилась у террористов, было непонятно, хотя нет, очевидно, что за этим стояли не фанатики-одиночки, за этим стояло государство… враждебное государство!

Почерк был очень похож на исламских террористов, те тоже очень любили использовать тактику двойных терактов – вначале гремит первый взрыв, тут же на месте трагедии собирается толпа зевак, приезжают спасатели, полицейские, медики, а потом взрывается бомба намного мощнее первой. Вторая бомба призвана нанести больший ущерб, так как уже и народу побольше, да и представителей власти набежало немало. Здесь было то же самое – вначале серия кровавых терактов, из-за которой началась паника и массовое бегство, а потом вторая атака, жертвами которой стало в семь раз больше людей.

Но на этом беды маленькой республики не закончились… они только начались!

Для того чтобы нейтрализовать последствия применения БОВ, применили спецсредства – порошок, хранимый в контейнерах, который распыляли с воздуха, чтобы охватить и обеззаразить как можно большую территорию. Распыляли три дня, спецсредства сыпали не только с вертолетов и самолетов, его смешивали с водой и разбрызгивали с помощью обычных пожарных водяных пушек и простеньких переносных ранцев.

И только на третий день заметили неладное – повышение радиационного фона, причем резкое и стремительное. Когда поняли, что все это из-за того самого порошка, призванного устранить действие отравляющего газа, то было уже поздно, территория в пять тысяч квадратных километров была непригодна для жизни людей.

Началась спешная эвакуация вглубь полуострова, где и так в последние дни обстановка была очень накалена и взрывоопасна. Дело в том, что Керчь – город, в котором произошел теракт с применением БОВ, в последние четыре года был главными воротами, связывающими весь полуостров Крым с материковой частью России. Здесь располагалась паромная переправа, которая связывала республику Крым и РФ, здесь же был Керченский мост, объединивший два берега, избавивший крымчан от транспортной зависимости. Мост, кстати, на тот момент проработал всего год, вторая часть транспортной хорды, по которой должны были ходить поезда, была еще не достроена. Но загрязнение восточной части Керченского полуострова ставило крест на всем этом, получалось, что Крым становился островом, в одно мгновение отнесенным в море на сотню километров, именно столько было до ближайшего порта, в котором могли швартоваться паромы с «большой земли».

В шахматах это называется цугцванг – такое положение фигур, в котором любой ход ведет к ухудшению позиции игрока. Получалось, что России нельзя бросать Крым, ибо в последние четыре года, когда полуостров вышел из состава соседней Украины и перешел под юрисдикцию Российской Федерации, он стал неким символом возрождения былого величия и мощным зарядом патриотизма. Но и оставить полуостров получалось себе дороже, так как он раньше приносил хоть какую-то прибыль, пусть и несопоставимую с расходами, которые в него вкладывались. Ведущие эксперты в области экономики сходились в одном – Крым будет приносить прибыль в обозримом будущем, так что можно было потерпеть и продолжать инвестировать средства в крымскую экономику. А теперь получалось, что все зримые и незримые преференции уходили в такую заоблачную даль, что совершенно непонятно, будут ли они вообще! Это же надо – эвакуировать больше трехсот пятидесяти тысяч человек. Именно столько насчитывалось по последней переписи населения Керчи и прилегающих сел. Потом всю сформированную транспортную и логистическую инфраструктуру перенести подальше от загрязненных мест и фактически выстроить заново, потому что нигде, кроме Керчи, не было такого количества портов, соответственно, все это надо отстраивать заново. Ну и самое печальное: как Крым будет зарабатывать деньги? Кто будет приезжать на его курорты, кто будет пить вина, произведенные здесь, кто будет покупать продукцию крымских заводов и фабрик? Кто?!

Логичней и правильней было бы эвакуировать всех жителей полуострова на материк, а Крым оставить на произвол судьбы, согнать, к примеру, сюда обитателей тюрем и зон, как в свое время было сделано с Австралией, или ссылать сюда мигрантов, наводнивших старушку Европу. Но это у них там… Русские не любят легких путей, они не идут короткой дорогой, они прорубают дорогу там, где им удобно!

Так началась новая веха в истории маленького полуострова.

«Руские не сдаются! Нас можно убить, но пабедить – никогда» – корявая надпись на бетонной опоре железнодорожного моста раздражала. Бесила не суть фразы и содержание – с этим все было в порядке. Раздражала грамматика. Это ж надо допустить ошибку в слове – русские, написав с одним «с», и в слове – победить, написав его через «а»! По-любому писал малолетка, прогулявший все уроки русского языка. Хотя чего ждать от современной молодежи, привыкшей строчить смс и «тапать» по экрану планшетов и смартфонов. Они, наверное, за пределами школьной программы и не пишут ничего на «бумажных носителях».

Вот помню, в наше время учили писать перьевыми ручками, макая их в чернильницы, а еще в каждой тетради на последней странице лежала промокашка, чтобы можно было расписывать ручки или вытирать с них пасту. А еще учителя упорно «ставили» почерк, занижая оценки за каракули. Сейчас уже такого нет, написал без ошибок – уже герой. А насколько там все криво и косо, бог с ним! Да и учителя уже не те! Учеников бить нельзя, кричать нельзя! Как их тогда учить уму-разуму, совершенно непонятно. Вот опять же в наше время, не дай бог, военруку попасться под горячую руку, он как даст тебе по спине связкой ключей, так потом синяк неделю не сходит – и не пожалуешься ведь родителям, потому что если отец узнает, что ты в школе выкинул что-нибудь не так, то пониже спины будет красоваться еще один кровоподтек, но уже от отцовского ремня. Вот и приходилось вертеться, как уж на сковородке, чтобы и гранит науки сгрызть, и похулиганить в свое удовольствие, и от родителей не получить «люлей». Да, что там говорить, нынешняя молодежь даже хулиганить не умеет. Взрывпакеты делать не умеет, пугачи делать не умеет, дымовуху делать не умеет… ничего, одним словом, они не умеют.

– Старшой, прием! Сразу же за вторым справа домиком остановилась тачанка. Пока стоит, ничего не происходит, из салона никто не вылезает, – скороговоркой отозвалась рация, прервав мои размышления о тех и нынешних временах.

– Принял, – коротко бросил я в ответ.

Это Лешка Курган отозвался, он с Урала, поэтому и говор у него соответствующий – «тудой», «сюдой», «пошто» и тому подобное. Поначалу слух резало, а потом ничего, привык.

Аккуратно, так чтобы ветки не дернулись, спустился вниз по канаве, в которой сидел, и сместился на пару метров правее, получилось как раз то, что надо – нужный мне домик попал в поле зрения.

В двенадцатикратную оптику американского бинокля хорошо был виден кирпичный домик и спрятавшийся за его углом внедорожник – черный «УАЗ Хантер». Очень хорошо была видна морда «уазика», хозяин попытался затюнинговать машину под «Гелендваген». Получилось так себе! Если издалека можно было еще перепутать, то в «оптику» сразу же были заметны все отличия – и морда не та, и обводы кузова не те, короче, никогда «уазику» не стать «геликом», сколько ты его не тюнингуй. Или если коротко: тюнингуй, не тюнингуй, все равно получишь… хрень!

«Уазик» застыл монументом отечественному автопрому, стоял как вкопанный и не двигался, двери не распахивались, даже фары не светились, лишь через приспущенное стекло передней двери поднимался вверх табачный дым, ну или чем у них там были напичканы папиросы.

Руку даю на отсечение, что в этот самый миг сквозь затонированные «в рубероид» стекла «недогелика» осматривают округу, выискивая наш «секрет». Рискнут или нет?