Минако окинула взглядом стоявшего рядом Сейю, и в ее голубых глазах заплясали чертята. После того как они втроем дошли до раздевалки, и Минако помогла подруге переодеться, ее вдруг осенило, что это как нельзя лучшая ситуация для них с Сейей побыть вместе — и прежде чем Усаги успела попросить ее зайти к ней после уроков, поспешила скрыться, сославшись на какие-то экстренные дела, лишь кинув брюнету «пока», выбегая из двери. Впрочем, у Усаги и мысли не возникло не поверить ей хотя бы потому, что Минако была неутомимой пружиной в механизме школьных кружков, и помимо волейбола была много чем занята, от организации всякого рода фестивалей до занятий в театральном кружке. В любом случае, она знала, что может позвонить Мине по телефону и попросить зайти позже.

— Спасибо, что помог мне, — обратилась она к Сейе перед тем, как они разошлись бы в коридоре: она домой, а он — на оставшиеся занятия, — и что был рядом. Одна бы я не смогла это пережить.

Глядя на то, как очаровательно смущается Усаги, говоря с ним, Сейя слегка улыбнулся, понимая, что несмотря на то, как она с ним разговаривала раньше, он ей очевидно не безразличен; и когда они прошли еще немного дальше, он не повернул в сторону аудиторий, а пошел дальше к выходу.

— А ты что… ты не пойдешь на занятия? — Усаги была озадачена таким поворотом, и ей было одновременно неловко и приятно от его близости.

— Я должен убедиться, что ты дойдешь до дома, не сломав себе еще что-нибудь.

Лицо Сейи было таким серьезным, как, впрочем, и его голос, что Усаги даже остановилась посреди школьного двора, опешив от его комментария. Но потом она заметила, как уголки его губ слегка подрагивают, и поняла, что парень буквально давится от смеха. От того, как забавно и мило это выглядело, у нее самой невольно вырвался смешок, а уже через секунду они оба заливисто смеялись.

— Только вот до дома я, пожалуй, дойду сама, если ты не против.

— Тогда я понесу твой портфель, — Сейя решил не упускать ни одной возможности позаботиться об Усаги, ведь с момента, как он перевелся в их школу, он сразу заметил ее, такую веселую и яркую, с необычной прической и слегка неуклюжую. Ему она безумно нравилась с самого первого дня. А сейчас он как ребенок радовался возможности пообщаться с ней наедине вне школьных стен.

— Тогда, — Усаги взглянула на него с хитрой улыбкой, отдала портфель и довольным голосом заявила, — это зачтется за свидание!

Сейя сначала словил легкий шок от такого внезапного ответа с ее стороны, но широко улыбнулся и, перехватив одной рукой оба портфеля, предложил ей взять его под другую руку, пока они идут до ее дома, или за свидание он это не зачтет. Усаги снова покраснела, но согласилась, и они продолжили свой путь, рассказывая друг другу разные истории.

— У вас очень красивый дом, — сказал Сейя, когда они дошли до места, и немного погрустнел, заметив, как Усаги достала ключи, понимая, что на этом их общение на сегодня закончилось.

— Спасибо тебе еще раз, Сейя. — Усаги подарила ему искреннюю улыбку, — и что проводил, тоже спасибо, — парень не хотел прощаться и старался придумать хоть что-то, чтобы побыть с ней еще, но она вдруг прервала все его мысли одним простым вопросом, — хочешь чаю? Мама утром пекла печенье, оно у нее такое вкусное. Проходи, я тебя угощу.

Усаги хотела отблагодарить его за помощь и заботу о ней, и, безусловно, сама не хотела так скоро расставаться, получив возможность пообщаться наедине. В груди все так сладко сжималось, пока она шла с Сейей под руку по улице и ощущала исходящее от него тепло. Сейчас она забыла о его популярности и всех тех девушках, посылавших в его сторону многозначительные взгляды и вздохи. Сейчас были только он и она, и было неимоверно хорошо.

— Что-то не так, Оданго? — Сейя заметил, как улыбка исчезла с лица девушки, как только она стала проверять сообщения в телефоне, пока они пили чай.

— Ну… — она тяжело вздохнула и, отложив гаджет в сторону, зачем-то снова стала помешивать чаинки в чашке, — мама написала, что уехала к бабушке и будет совсем поздно, а папа еще не вернулся из командировки. А еще Минако ответила, что не сможет ко мне сегодня зайти. Надо будет как-то одной рукой справляться.

В этот момент Сейя поставил свою чашку на стол и обнял своими ладонями ее руку, глядя прямо ей в глаза, а затем тихо и нежно сказал:

— В таком случае мои руки в твоем полном распоряжении, Оданго.

Усаги показалось, что она даже дышать стала громче от его слов, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и она немного неуверенно кивнула.

— Вот и отлично, я с радостью помогу тебе во всем.

***

Следующее утро для Икуко проходило по уже избитому сценарию: после третьего будильника она пришла в комнату дочери, чтобы растолкать засоню Усаги и отправить ее в школу. Неожиданностью для женщины стал гипс на ее правой руке после того как она стянула с кровати одеяло.

Вечером Усаги было совсем не до отправки маме смс с кратким экскурсом в ситуацию с гипсом, и теперь она быстро пересказывала Икуко, как такое могло произойти, заодно продемонстрировав справку от школьного травматолога и направление на рентген.

Выслушав дочь, Икуко лишь выдохнула и велела ей вставать и спускаться к завтраку.

Уже на кухне Усаги окончательно проснулась от манящих ароматов маминой стряпни и немедля села за стол в ожидании завтрака.

Пуговица на ее пижаме с легким стуком ударила по столешнице, и кончики пальцев словно под гипнозом сами скользнули по гладкой поверхности, а перед глазами возник образ любимого брюнета в темно-синем пиджаке с застежками на запястьях, то и дело звенящих бегунками о стол, когда он касался ее руки и потом помогал с ужином и уборкой.

Медленно выдохнув, Усаги на миг прикрыла глаза, утопая в воспоминаниях вчерашнего вечера, и совсем не заметила, как мама поставила перед ней тарелку с завтраком.

— Усаги, не витай в облаках, остынет ведь! — Икуко сказала так скорее по привычке, не задумываясь, и лишь секунду спустя обратив внимание, что что-то изменилось во взгляде дочери, но пока решила промолчать.

Ела Усаги медленно, тщательно пережевывая пищу, но мыслями она будто находилась совсем в другом месте. Точнее, даже не месте, а в другом времени: мозг отказывался следовать за стрелками на часах и упорно воспроизводил вчерашний вечер, проведенный в обществе самого необходимого человека, отчего щеки так и норовили окраситься нежным румянцем, а сердце давно перевалило отметку в сто двадцать ударов в минуту.

— Ты сегодня задумчивее обычного, — все же не выдержала Икуко, забрав у Усаги пустую тарелку и выставляя на стол чайничек со свежим чаем и чашки, — становишься совсем взрослой. Вон даже с пижамой справилась одной рукой.

— Угу, — не вдумываясь ответила блондинка, придвинув к себе сахарницу.

Усаги облизнула губы: во рту вдруг пересохло, а в легких словно пузырьки, как от газировки, сладко пощипывали, немного сбивая дыхание. Сейчас она вспоминала свои ощущения, когда с невероятным трудом заставила себя принять помощь Сейи в переодевании ее в пижаму. Как невероятно пекло кожу на щеках, и говорить удавалось только немного заикаясь.

«Я обещал помочь во всем. И я помогу. Даже смотреть не буду, честно.»

В его глазах было столько доброты и искренности, что противиться не было ни сил, ни желания; осталось лишь смущение и ощущение его теплых и таких нежных пальцев, пока он, закрыв глаза, сначала медленно помог ей снять школьную форму, и после, как ее бросало в жар от близости его рук к вздымающейся в частом дыхании груди и от такого же дыхания в ответ от него. Однако он сдержал обещание и ни разу не открыл глаза, даже украдкой. Зато Усаги могла ясно видеть, как краснел Сейя в процессе, и на его лице легко читались все обуявшие его в тот момент эмоции.

А потом он открыл глаза, и она тут же утонула в их бездонной мерцающей синеве, пока его лицо не оказалось настолько близко, что дыхание стало обжигать кожу, а ее губы сами маняще-наивно приоткрылись, прося поцелуя. И Сейя ее поцеловал, но только лишь в щеку, и пожелал спокойной ночи, хотя Усаги была готова поклясться, что хотел он другого поцелуя, такого же, как и она: долгого, сладкого и нежного слияния горячих губ, уносящего сознание за пределы осязаемой реальности.