— Юля, ты ведь никогда мне не соврёшь?

Девочка молча опустилась на кровать, прикрыв лицо руками.

— Не молчи, скажи что-нибудь!

— …

— Юля, пожалуйста!

— Прости…

«Прости?..»

— Что, «прости»? Что ты сделала?

— Ничего. Но и не скажу ничего. Прости…

Было больно слышать это от неё. Да, я понимаю. Родня превыше всего. Но он сделал слишком много ужасных вещей.

— Мы в опасности, понимаешь? — я опустился перед Юлей, заглядывая ей в глаза, — Мы выйдем на улицу и всё. Нам хана. И тебе в том числе.

— …

— Думаешь, тебя он оставит? Ты и вправду так думаешь?

— …

— Ты ведь тоже была частью эксперимента, не так ли?

— …

— Он хладнокровно убил двоих людей, Юля!!! — я сорвался на крик, — Порубил на части!!! Их кровь на его руках, и на наших тоже, ты понимаешь?!

— …

— Неужели тебя совесть не грызёт?! — я смотрел ей в глаза, словно пытался заглянуть ей в душу, — Те люди, в гостиной… Друзья твои… Они погибнут. Они заслужили этого? А я? Я заслужил смерти?

— …

— А Пашка твой? Он заслужил, хотя бы, элементарного наказания — тюремного срока?

— …

«Она вообще непробиваемая.»

— Ладно… Я оставлю тебя в покое.

Юля подняла на меня взгляд.

— Навсегда. Прощай.

Как бы мне не хотелось этого говорить… Но я не могу быть с человеком, который меня не поддерживает. Я не хочу её отпускать. Уж сильно я привязался к ней. А к ней ли я привязался? Или к той девочке-кошке из лагеря?

Я развернулся и собрался уходить, но меня обхватили руками и прижались ко мне сзади. Крепко так, как тогда, в лагере.

«Не могу я её отпустить. Не могу и всё тут.»

— Пожалуйста, Юля… Я не хочу оставлять тебя. Скажи правду. Сейчас тут только ты и я.

— Паша, остановись пожалуйста! — сквозь слёзы говорила я.

— Нет, я всё исправлю.

— Куда мы едем?

— К нам домой. Нужно… Нужно просто переждать немного.

— Ты меня пугаешь.

— Я не хотел убивать рыжую, ясно?! А ты! Ты предала меня!

— Нет! Я просто не хочу, чтобы ты не натворил глупостей!

— Мы ведь договорились, что ты не будешь никому попадаться на глаза в лагере! Какого хрена, Юля?!

— Я ничего не помнила, ясно?! Ты сам виноват, допустил какую-то ошибку! Не смей меня в чём-то винить!

Паша молчал. Видимо, мне удалось взять разговор под свой контроль.

— Что ты собираешься делать дальше?

— Переждать, я же сказал!

— А отец?

— Отец что-то предпримет, я уверен.

— Они будут тебя искать… А Андрей, возможно, будет мстить.

— Значит, я их остановлю.

— Ты только глупостей натворишь.

— Я сам решу, ясно?! — закричал он.

— Зачем тебе я?

— А зачем тебе они?

Мне не нашлось, что ответить. Нет, ответ был очевиден. Эти люди стали для меня друзьями, да ещё и самыми близкими. Семён — человек, без которого я теперь не представляю свою жизнь счастливой. Но с другой стороны стоит мой брат. Я не готова к такому выбору.

— У аппарата… Славик?.. Что?.. Как упустил?.. Стрелял?.. Нахрена?.. Едут сюда?.. Твою мать, Славик, молись, чтобы они меня не нашли!

Паша заметался по всему дому.

— Блин, куда сваливать? В лабораторию нельзя, в нарпритон — гордость не позволяет. Да и найдут меня там.

— Паша! — окликнула я его.

— А?

— Что случилось?

— Славик, скотина, налажал с моим поручением. Прикинь, сказал ему просто доставить подопытных сюда…

— Не называй их так. Они мои друзья.

— Забудь о них! Ты забыла, какой была наша цель?

— Если бы кто-то проявлял больше внимательности нашему делу, всё было бы хорошо.

— Ой, не нуди! Короче, твои «друзья» скоро будут здесь. Нам нужно сваливать.

— Не нам.

— Чего?

— Оставь меня. Я буду держать их подальше от тебя.

Паша задумался, нервно кусая пальцы.

— При одном условии.

— Каком?

Паша протянул мне пистолет.

— В крайнем случае, ты их остановишь.

— Ты совсем уже поехал крышей?

— Юля, да или нет?

— Блин, да вали ты уже! — я выхватила у него пистолет, а взамен протянула ключи от своего дома, — Едь ко мне домой. Там тебя не найдут.

— Ладно… Спасибо…

Юля вновь прикрыла лицо руками и тихонько заплакала:

— Прости, что я тебе врала… Я не знаю, что мне делать…

Я повернулся и прижал девушку к себе.

— Мы что-нибудь придумаем. Обещаю.

— Какой же он глупый…

— Он уже довольно взрослый. У него своя голова на плечах должна быть. Ты всё ещё жалеешь его?

— Я не знаю…

Я провёл рукой по её щекам, вытирая слёзы.

— Но волнуйся. Ничего с твоим братом не будет. Но он заслуживает наказания. Полиция с ним разберётся.

Юля только утвердительно кивнула.

— Пойдём к остальным.

— Чёт не нравиться мне то, что мы девок оставили одних. — недоверчиво пробурчал Андрей.

— Сейчас они в самом безопасном месте. — ответил Макс.

— Думаешь, будь они тут, было бы безопасней? — спросил я.

— Мда, вряд ли…

— Ладно. — Макс пристегнулся, — Поехали, — и нажал на педаль газа.

— Ты уверен, что Юля дала нам верный адрес? — всё ещё недоверчиво спрашивал Андрей

— Я в этом не сомневаюсь. — ответил я, — Уверен, мне удалось ей открыть глаза.

— Надеюсь…

«Я тоже, на самом-то деле.»

Всё ещё, какой-то комок недоверия таится у меня внутри. Или это просто плохое предчувствие? Нет! Юля созналась, этим всё сказано.

— Кстати, Андрей. А как Алиса?.. Она же была мёртвой.

— Это всё Генда.

— Какой ещё, нахрен, Генда?

— Памятник, блин! Генда весь этот эксперимент проводил. Он существует. Так вот, он и вернул Алису. Я не смог её отпустить. Она не заслуживала такой участи.

— Все мы не заслуживали… А что он потребовал взамен?

— Я пообещал, что его сынок не умрёт.

— Какой сынок?

— Ну, Пашка же.

«Так вот откуда ноги-то растут.»

— Кстати, ты вкурсе, что Макс в Ленку втюрился? — пустил смешок я.

— Ой, иди нахрен! — Макс всё же улыбался.

— Ну молодец, чё я могу сказать. — ответил Андрей, — Лена, кстати, рисует круто, ты вкурсе?

— Да?

— Ага. Она, однажды, в лагере, меня за пару минут простым карандашом нарисовала. Я сам охренел.

— А Андрей у нас музыкант. — сунулся в разговор я.

— Ну и компания у нас… Один музыкант, вторая художница… Семён, ты не поэт случайно?

— Ой, иди нахрен!

Ответа не последовало. Или я просто не услышал из-за шума. А точнее, удара. Что-то в нас влетело. Сильно. Так сильно, что машина перевернулась несколько раз.

«И почему я не пристегнулся?..»

«А что, хоть, в нас врезалось? Что-то большое. Автобус? Грузовик?»

Все эти мысли пролетали у меня в голове, пока машина не приняла устойчивое положение на колёсах.

«Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу…» — последнее, что пронеслось в моей голове. А дальше — тишина, темнота и умиротворение…

Повествование от лица Андрея

Придя в себя, я почувствовал, как по моей щеке что-то течёт. Провёл пальцем, увидел красную субстанцию. Кровь. Голова болела. В ушах стоит какой-то звон.

Наконец, переведя взгляд чуть в правую сторону, я заметил огромную вмятину в боку машины. Похоже, в нас врезались. Возможно, даже не случайно.

— Андрей, живой?! — с трудом расслышал я голос нашего водителя.

— Да! — как можно громче крикнул я.

— Семён не просыпается.

Я подался вперёд и начал трясти Семёна.

— Эй, братец, проснись. Ну же, просыпайся!

Макс приложил пальцы к шее Семёна, проверяя пульс.

— Он живой. Пока что. Нужно скорую вызвать…

Нам с Максом повезло больше только потому, что мы сидели с левой стороны.

Как по волшебству, мы услышали звук сирены.

«Это сколько же мы были в отключке?»

Открыв дверь, я выпал из машины. Макс последовал моему примеру.