Но что она может? Что может, не зная наверняка, куда отправился Эрик? Как сможет ему помочь она, та, от которой он сбежал? Та, от которой он испытал столько боли?
Она обессиленно падает на диван и рвано выдыхает, поднимая взгляд в потолок и борясь с подступающими слезами, сковывающими горло своими тисками, сдавливающими ее душа цепями страха, не позволяя вдохнуть полной грудью.
Лишь на миг Кристина заставляет себя представить то, как себя почувствовал Эрик, когда она его внезапно уняла, словно окатила ледяной водой, заставляя вернуться в такую жестокую реальность, напоминая о том, где его истинное место, кто он есть на самом деле — только цирковой уродливый зверек, жалкая игрушка для битья.
Боже, зачем?! Зачем она его оттолкнула?!
Громко всхлипнув, Даае вся сжимается, обнимая свои худые колени руками, и содрогается от охвативших её рыданий, от этого мимолетного понимания его чувств. Она вновь стала для него очередной звонкой пощечиной от жизни, очередным нестерпимым кошмаром, очередной подножкой Судьбы.
— Эрик… — на выдохе шепчет она в пустоту, бессмысленно надеясь, что вот сейчас, прямо как в детстве, незримый Ангел обратит к ней свой волшебный баритон, что он придет к ней на помощь и утешит.
Он ведь никогда ещё её не покидал. Никогда. Как бы сильно она не задевала его за живое, как бы больно не делала, Эрик оставался рядом, чтобы быть уверенным, что она, его единственно любимая, будет в порядке. И теперь… оказавшись без такого преданного и верного покровителя, Кристина осознает, как она всё-таки глупа, что не ценит всего того, что он делает для неё так искренне и душевно. Переступая через себя. Разрывая собственные артерии от обжигающей невзаимности. Но делает. Только чтобы она была счастлива.
Тяжело вздохнув, Кристина заставляет себя подняться с дивана и, пододвинув кресло к небольшой деревянной раме окна, устроится в нём, впившись взглядом в солнечную улицу в ожидании. В ожидании, что Эрик покажется где-то вдалеке, и она, затаив дыхание, будет ждать его на пороге дома, чтобы извиниться… Извиниться и дать им ещё один шанс.
***
Лесная прохлада приятно ласкает свежие шрамы на лице Призрака, пока он неспешно прогуливается вдоль юркой небольшой реки. Вид чистой воды, торопливо бегущей по антрацитовым, сверкающим камням, хоть немного помогает Эрику успокоиться и привести свои мысли в порядок.
К полудню он неуклюже устраивается на небольшой поляне около бурного потока и одергивает воротничок рубашки, укрывая шею от прохладного ветра, с каждой минутой набирающего всё бóльшую силу. Погода, казавшаяся с утра особенно прекрасной, резко начинает портиться, и светлое небо постепенно окутывают мрачные тучи.
Мужчина же только безжизненно глядит в небо, лежа на влажной траве, и невольно возвращается к мыслям о том, как всё-таки сильно он оступился, какую страшную ошибку совершил. Ошибку, стоящую самого ценного, его родной Кристины, доверившейся ему и решившейся поехать за ним в такую глушь лишь ради заботы о нём самом.
Призраку становится паршиво.
Кристина…его милая Кристина. Она тоже оказалась неправа, последовав за ним, а не выбрав легкую и беззаботную жизнь с виконтом. Что двигало ею тогда? Что заставило отказаться от благородного, так сильно любящего её жениха? Что, если не тот самый огонек, который Эрик разглядел в её светлых глазах прошлым вечером, тот огонёк, который так внезапно толкнул его к её мягким губам?
Если бы только Призрак мог ответить на каждый вопрос самостоятельно, если бы только мог разобраться в душевных метаниях Кристины без неё самой, если бы мог разрешить всё между ними, не мучая её.
Если бы…
Глухо вздохнув, он прикрывает саднящие от усталости глаза. Предательское воображение не позволяет ему забыться и на секунду, оно продолжает неистово создавать картины того, что Эрику уже никогда не пережить, что ему уже не испытать, что ему никогда не было и не будет позволено вкусить. Почувствовать.
Он оказывается вынужден видеть то, как нежно Кристина целует его в исполосованную шрамами щеку, а затем в пересохшие губы, как спускается россыпью мелких поцелуев вниз к груди по чувствительной шее, не переставая улыбаться, не переставая быть счастливой, не переставая быть…его.
Эти навязчивые иллюзии невыносимы. Тихо простонав, Эрик резко распахивает глаза, отрешенно мотая головой, будто желая избавиться от этих несбыточных, нереальных картин собственной фантазии, сходящей с ума от такой жестокой, неправильной любви.
Возвращаться домой откровенно не хочется. Призраку кажется, что теперь он совсем не способен контролировать себя, видя Кристину, такую родную и желанную, что теперь ему нет места с нею рядом, что следует покинуть ее вовсе и больше никогда не встречаться с нежным топазом ее добрых глаз.
Невольно Эрик задумывается о том, как она без него там. Скучает ли хоть немного, думает ли о нем? Или же безгласно радуется его исчезновению. Мужчине хочется верить, что дома его всё-таки ждут.
Мрачное небо вдруг разражается громом и холодные капли промозглого дождя тотчас свирепо орошают, так больно обжигают свежие раны Эрика, не успевшие ещё зарубцеваться. Он только судорожно выдыхает, нерешительно поднимаясь с земли.
Что бы между ними не происходило, Эрик точно знает, что Она будет волноваться, лишь поэтому ему необходимо поскорее вернуться домой. Нужно только найти в себе силы добраться.
***
Когда старенькие часы, висящие на деревянной стене над камином, указывают стрелками на седьмой час, а за окном внезапно бьёт мощный ливень, Кристина ощущает, как страх в очередной раз за этот день сковывает все ее тело. Она впивается взглядом в освещаемую лишь ярким светом молнии улицу и сглатывает подступивший к горлу ком.
Почему его нет так долго?
Сердце девушки болезненно сжимается в груди с очередным раскатом грома, и она утирает ладонью выступившие на глазах слезы. Ей невыносимо сидеть в уютном доме, зная, что её Эрик сейчас где-то там, в западне яро бушующей стихии.
Она обязана его найти. Вдруг что-то случилось? Вдруг травмы Эрика вновь застали его врасплох? Вдруг он сейчас обездвиженно лежит в какой-нибудь канаве и зовёт её? Зовёт так же отчаянно, как каждую ночь, находясь в плену Морфея.
Решительно поднявшись с кресла, Кристина шагает к резному шкафу и торопливо достает оттуда плащ Эрика, чтобы поскорее облачиться в него и сразу почувствовать такое знакомое ей тепло и…его аромат.
Приподняв воротничок плаща повыше, Даае замирает на пороге дома, обводя печальным взглядом гостиную, и понимает, что без Эрика здесь нет места и ей.
Ветер больно бьёт в лицо, едва Кристина прикрывает за собой дверь. Она сильно жмурит глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь стену из тяжёлых капель дождя, надеясь увидеть Его.
Вокруг оказывается пусто. Собравшись с духом, она решает идти дальше, в сторону леса, казавшегося в ясную погоду невероятно сказочным местом. Сейчас же…сейчас Кристине хочется вернуться в прошлое лишь на какие-то сутки, вернуться и изменить хоть что-то в этой череде болезненных для них обоих событий. Хочется, что бы Эрик просто был дома и никогда больше ее не покидал.
Словно на ватных ногах, стремительно промокающая от дождя Даае двигается между массивными деревьями леса. Отчаяние охватывает ее с каждой секундой все сильнее и вскоре она, не выдержав, восклицает:
— Эрик! Прости меня!
Ее тонкий голос растворяется в шуме дождя, и она заходится глухим кашлем, замирая на месте. Оглянувшись испуганно по сторонам, Кристина вдруг понимает — она не помнит, с которой из сторон шла.
Неловко обняв себя руками, Даае до боли прикусывает губу, стараясь хоть немного унять поднимающуюся внутри панику, стараясь убедить себя, что вот-вот они с Эриком столкнуться и вернуться домой вместе, как ни в чем не бывало.
Время идёт…но Призрак не появляется — надежда Кристины неумолимо гаснет, ровно как и всякая ее сила.
Замёрзшая девушка падает, словно подкошенная, на небольшой полянке среди густого леса. Она решает, что здесь ее, по крайней мере, сможет заметить Эрик, если всё-таки придет, если решит вернуться.
