Он спас её.

Спас и теперь может позволить мраку завладеть своим разумом и телом, позволить себе провалиться во тьму, слыша на грани сознания встревоженный голос Антуанетты где-то над ними и все так же укрывая Кристину своим телом, будто бы опасность, которой они чудом избежали, так и не миновала.

***

Жуткая сухость в горле вынуждает Кристину проснуться от тяжелого кашля, истязающего его в кровь. Едва она приходит в себя, как всю её сковывает мучительная боль: голова идёт кругом, глаза невыносимо слезятся до рези, а тошнота нестерпимо сводит желудок.

Она желает позвать хоть кого-то, но с губ срывается лишь неразборчивый хрип, тотчас исчезающей в шуме, стоящем за дверью спальни. Тем не менее, в комнате очень скоро появляется подруга Кристины, малышка Жири, с аккуратным подносом в руках.

— Боже мой, — выдыхает она, опускаясь торопливо на кровать рядом с Кристиной, — как ты, дорогая? Мы так переживали за тебя.

— Что? — спрашивает едва слышно Даае, чуть приподнимаясь с пышной подушки. — О чём ты говоришь? И… Как я оказалась у вас?

— Неужели ты ничего не помнишь? — нахмурившись, спрашивает Мэг, глядя серьезно на подругу.

— Помню, — уверенно отвечает Кристина и тут же закашливается, — я помню, что заснула у алтаря в подземелье и… Всё.

— Ты даже не просыпалась, — понимает вдруг малышка Жири и опускает взгляд в пол, — не просыпалась, в то время, как в Театре бушевал пожар.

— Пожар? — выдыхает пораженно Кристина, резко усаживаясь на кровати.

Первая и единственная мысль, появившаяся в её голове, — Эрик.

— А как? Как я оказалась здесь? Я помню, что закрылась там прямо на замок, что не желала никого видеть, — шепчет растерянно Кристина, и слёзы в тот же миг начинают катиться по её бледному лицу.

— Мы тебя в этом нашли, — отвечает тихонько девушка, вытягивая из-под ног Кристины чёрную, до боли знакомую ей мантию Призрака, — еле вызволили из цепких рук Эрика…

— Господи, — вполголоса говорит Даае, торопливо выбираясь из кровати и натягивая на себя тут же мантию, — а где он, как?!

— В соседней спальне, — откликается Жири, — но…

Она не успевает даже договорить, как Кристина спешно покидает свою спальню, чтобы увидеться, наконец, с Ним.

Быстро проскользнув в другую комнату, Даае замирает на её пороге, резко накрывая губы ладонью, чтобы заглушить громкий всхлип. Тяжело вздохнув, она решается пройти вглубь комнаты, ближе к Эрику, обездвижено лежащему на постели.

Она оглядывает его сквозь стоящую в глазах пелену слёз и отрешенно качает головой, не веря в то, на какие жертвы он пошел ради её спасения: в то время, как на теле Кристины нет ни единого ожога, почти вся кожа Призрака покрыта небольшими волдырями и струпьями.

— Родной мой, — пораженно выдыхает Кристина, обессилено опускаясь рядом с ним, — прости меня…

Она осторожно прижимается к его оголенному торсу, рвано дыша, и невесомо касается влажными от слёз губами одного из многочисленных рубцов. Ей становится стыдно. Дико стыдно за своё беспардонное поведение, за свои слова, сказанные Эрику перед уходом, но как? Как ещё было показать ему, что ей больше не страшно. Не страшно даже сейчас, когда его лицо выглядит во сто крат хуже из-за ожога, растянувшегося по кайме отсутствующей маски.

Когда в комнату тихонько входит мадам Жири, Кристина даже не отрывает своей головы от матраца — только прикрывает нещадно слезящиеся глаза и сглатывает подступивший к горлу ком.

— Он приходил в себя, — тихо говорит Антуанетта, становясь рядом с кроватью, — ненадолго, конечно, но, всё-таки, последствия не так уж и страшны, как казались.

— Давно мы здесь? — спрашивает едва слышно Кристина, утыкаясь кончиком носа в пылающий от отёка бок Призрака.

— Уже как вторые сутки, — откликается женщина, глядя с нескрываемой жалостью на Эрика, — боялись, что вы уже не очнетесь вовсе.

— Снова я порчу ему жизнь, — шепчет виновато Даае, невесомо очерчивая пальцами грубый струп на его тощем запястье, — не пытайся я укрыться от него же… Боже, всё могло бы обойтись.

— Дорогая, не вини себя, — пытается успокоить её дама, — Эрик сам выбрал этот путь.

— Понимаю, — печально выдыхает Кристина, бережно обнимая мужчину поперек груди, — если бы и я могла выбрать, наконец, свой путь.

Женщина только разводит руками, совершенно не разделяя смятения девушки. Даже ей уже всё стало ясно о том, что творится в душе Даае.

— В театре почти всё сгорело, — говорит Жири внезапно, — но это ничего. Ты можешь остаться с нами на некоторое время, а Эрик отправится в скромный дом в черте города.

Девушка обдумывает слова мадам и осознаёт вдруг, что не желает оставаться в доме названной матери, напротив, желает поехать вместе с Эриком, куда бы там ни было.

— Думаете, он позволит мне пожить там с ним хоть немного? — спрашивает вполголоса Кристина. — Не в обиду Вам, здесь очень уютно, но я не могу оставить его без заботы, тем более, в таком состоянии.

— Лучше спроси у него, — ласково отвечает женщина, осторожно отступая к двери, — а я не буду мешать.

С замиранием сердца Кристина поднимает свой взгляд вверх на Эрика и сталкивается с его невероятными золотистыми глазами, выражающими столько чувств одновременно, что их невозможно разграничить за легкой пеленой сна.

— Эрик… — нежно шепчет Даае, торопливо подтягиваясь к нему, к его безобразному лицу.

— Ты в порядке, — дрожащим голосом говорит он, и его тонкие губы на короткое мгновенье трогает улыбка, — Слава Богу.

— Прости, — продолжает сбивчиво шептать Кристина и мягко обхватывает прохладными ладонями его горячую шею, — прости за то, что сказала тебе тогда. Я обещаю, что никогда и ничто тебе не придется делать в одиночку, сколько бы ты не желал скрываться, слышишь?

— Ты не боишься, — замечает Эрик, глядя на неё с искренним непониманием и смущенно прикрывая бледной рукой самую жуткую часть своего лица, — и правда не боишься меня…

Она только кратко кивает, нежно ему улыбаясь и не сводя с него своих светящихся счастьем глаз, — они оба уцелели в этой ужасной катастрофе, унесшей десяток жизней, уцелели и обрели, наконец, такое долгожданное понимание друг друга.

— Спасибо за всё, что ты для меня делаешь, — ласково говорит Кристина, аккуратно поглаживая пальцами быстро пульсирующую артерию на его напряженной шее, — я не знаю, как тебя благодарить.

— И не нужно, — сипло отвечает он, — всё это не ради благодарности, поверь.

— Знаю, — шепчет она, когда её руки замирают на его острой ключице, — Эрик, могу я остаться с тобой и дальше? Мне невыносимо будет после всего Ада, что мы прошли вместе, остаться здесь одной. Ты позволишь мне быть рядом?

Он в смущении отводит глаза и тяжело вздыхает, обдумывая её просьбу. Одновременно он и отчаянно желает видеть Кристину рядом всё время, и боится, что не сможет отпустить её затем, что ему просто не хватит на это сил.

— Я не знаю, — откликается он спустя некоторое время, — не знаю, будет ли это правильно, Кристина.

— Разве тебе было плохо всё то время, что мы провели вместе? — тихо спрашивает Даае, скользя пальцами по его исполосованной коже.

Она глядит на Призрака столь искренне и тепло, что сердце в его груди машинально пускается в бег. Конечно, Кристина права — последняя неделя оказалась особенной, невероятно нежной и чувственной.

— Если тебе так хочется, — шепчет он, глядя на неё покорным взглядом, — я не в силах тебе отказать.

Улыбка тотчас озаряет лицо Кристины, и она склоняется к его пугающему лицу, чтобы запечатлеть на его обожженном раскаленной гранью маски лбу трепетный поцелуй и прошептать затем тихо, не сводя своих глаз с его янтарных ни на мгновенье:

— Спасибо, Эрик.

От одного этого светлого взгляда Кристины тело Призрака бьет дрожь. Ему кажется, что в нём сокрыто нечто большее, чем простая благодарность, нечто гораздо более серьёзное, нечто чуждое самой Даае.

— Я хотел бы уехать как можно скорее, — уточняет он, не смея разорвать такой тонкий, едва уловимый зрительный контакт, — не хочу отягощать мадам своим присутствием.