Высота больше пяти тысяч метров. Мы идем по узкому балкону. Над головой вздымается на триста метров отвесная стена-- там, наверху, гребень. Вниз на сто пятьдесят метров спа-* дает крутой склон до верхней кромки ледника. Восхитительное место! Под скальным навесом оказался клочок земли, на котором -приютились исполинские примулы. А за цветами, в тени, куда не проникало солнце, выстроились ледяные и снежные колонны.
Но вот мы снова под палящими лучами солнца, пересекаем снежник размером с футбольное поле. Ветры и смена темпера-т^ры спрессовали снег столбиками высотой чуть больше метра, зты пробивались сквозь этот частокол, обливаясь потом и проклиная все на свете.
Опять балкон. Несколько сложнее первого. Здесь, судя по кучкам помета, обитают туры. За балконом -- стенка, по которой бежали струйки талой воды. Правда, стенка казалась не особенно грозной, однако на ней почти не было опор для рук. Немногочисленные выступы были либо завалены вниз, либо заполнены каменной крошкой и слюдой, которую надо было осторожно выгребать, чтобы не порезать пальцы.
В жизни не видал подобной горы. Ничего похожего мы не встречали и в Уэллсе. Такому профану в геологической терминологии, как я, порода представлялась молотым гранитом. Таяние усиливалось, и сверху на ледник все чаще катились здоровенные глыбины.
Мы старались подбадривать друг друга шутками.
-- Уж эти афганцы... Не могли сложить горы покрепче,-- заметил Хью, когда огромный камень, просвистев над нами, ухнул на ледник с грохотом, который полностью оправдал наши ожидания.
В одиннадцать часов мы достигли устья кулуара и стали взбираться по нему, поминутно заглядывая в справочник.
Впрочем, без помощи справочника, руководствуясь одним лишь здравым смыслом, мы разработали метод подъема с веревкой, который позволял нам двигаться значительно быстрее, чем до сих пор. Раньше Хью, если он шел впереди, ждал, пока я поднимусь туда, где он закрепился; затем я страховался сам, а он повторял мучительную процедуру подъема. Теперь я не останавливался, догнав его, а продолжал идти на полную длину веревки. Движение заметно ускорилось. Тот факт, что этот прием известен каждому альпинисту, лишний раз говорит о степени нашего невежества.
Таким способом мы сравнительно быстро* одолели неприятный кулуар, загроможденный вверху глыбами, которые поминутно грозили сорваться нам на голову. В половине двенадцатого мы ступили на снег, покрывающий гребень восточного отрога.
Это был великий миг. Мы вышли на гребень слишком рано,
и дальнейшее продвижение по нему было невозможно из-за высоченного "жандарма", который казался нам крайне ненадежным. А вершина -- вот она, рукой подать! Постучав кулаком по
высотомеру, мы добились того, что он показал пять тысяч четыреста.
-- Приблизительно точно,-- сказал Хью.-- Здорово, ве^но?
-- Я рад, что пошел с тобой.
-- Нет, правда?-- В голосе Хью звучала неподдельная ра-, дость.
-- Я не променял бы этот миг ни на что на сьсте.-- Я гово
рил совершенно искренне., г
В шестистах метрах под нами простирался ледник -- испей, линская сковородка, шипящая на солнце. Вид на восток был закрыт изгибом отрога, зато на юг до самого горизонта выстроились вершины.
В голове Хью родились дерзкие планы.
-- Вообще-то жаль, что мы не пошли вон там,-- он указал на неприступную стенку над ледником.-- Но, может быть, так даже к лучшему. Теперь нам надо забросить на два дня продуктов на третий уступ и устроить там лагерь, на высоте около пяти тысяч. Оттуда поднимемся на гребень выше этого "жандарма". Если дальше нет никаких неодолимых препятствий, можно взять вершину за день.
Высота действовала и на меня, я невольно заразился энтузиазмом Хью. Конечно же, возьмем вершину!
-- Из долины мы шли до гребня шесть с половиной часов, от турьего уступа -- только полтора. Вряд ли понадобится много больше, чтобы выйти за "жандарм". Нужно только идти по другому кулуару. От "жандарма" до вершины максимум три часа, пусть даже пять с половиной -- итого семь часов от уступа. Если начнем в четыре утра, то в одиннадцать будем на вершине. Вряд ли на спуск потребуется больше времени. 1
Значит, вернемся в лагерь засветло.
-- Да, на этот раз мы дойдем,-- подтвердил я. Наш вздорный план вскружил нам головы.
Глотнув кофе и поев мятных пряников, которые казались нам вкуснее всего, что мы когда-либо едали, мы начали спуск. Но спускаться оказалось куда тяжелее, чем подниматься, и. я искренне сожалел, что наше скоротечное обучение сводилось только к подъемам, после которых мы шли вниз наиболее легким путем.
Через два часа мы достигли снежного частокола, а еше 'терез четыре часа пришли, усталые и злые,-в лагерь, где застали врасплох Абдула Гхияза: он, лежа на спине, изучал гребень в бинокль и развлекал Шира Мухаммеда и Бадара Хана жип'-'м репортажем о нашем восхождении. Все трое очень обрадовались нашему появлению.
Мы свалились в ожидании чая. Хью показал мне свои руки,
-- Гляди,-- прохрипел он через силу.
Какие-то красные, кровоточащие обрубки, будто куски мяса в витрине.
Мир Самир сложен дородами, которые подверглись очень сильному выветриванию; поверхность скалы легко крошится, рассыпаясь на острые зубчатые пластинки. Я в этот день поднимался в замшевых перчатках и начисто стер их; Хью шел без перчаток. Я принялся бинтовать его. Очень скоро он стал похож на боксера.
-- Ты подумал, черт подери, как я полезу завтра в таких бинтах? -мрачно произнес ок.
-- Завтра тебе будет лучше.
-- - Черта с два.
-- Ладно, я приготовлю обед,-- сказал я, чувствуя себя героем.
Каждый вечер мы поочередно готовили какой-нибудь несложный деликатес (если не ограничивались ирландским гуляшем). Сегодня была очередь Хью. Я вызвался сделать сырники.
Восхищенные погонщики столпились вокруг, чтобы посмотреть, как я буду готовить неведомое блюдо. Я открыл банки с творогом, достал прочие составные части и разжег примус. В тот самый миг, когда творог на сковородке начал густеть, достигая нужной консистенции, примус потух. Он и до того непрерывно фыркал, но теперь керосин иссяк окончательно. Абдул" Гхияз сорвался с места, притащил бидон и стал наполнять примус. Вдруг я обнаружил, что он наливает воду. Бадар Хан (единственный случай за всю экспедицию, когда он взялся сделать что-то, не предусмотренное контрактом!) принес другой бидон -- с денатуратом. Не спохватись я вовремя, мы все взлетели бы на воздух. Лакомое блюдо грозило погибнуть. Я встал, чтобы пойти за керосином, зацепил брюками сковороду, и содержимое размазалось по окружающим камням.
