- Мистер Зотов, - смотрит на меня проверяющий. Он думает, что знает английский. Но произношение в него такое, что я с трудом разбираю, что он там говорит.

- Ес, - отвечаю я.

- Виз ю мисс Саваш, - говорит он и поглядывает на Юльку.

- Ес, - отвечает она, улыбается и на меня поглядывает. – Сто лет на английском не разговаривала, - шепчет мне Юлечка.

И тут он говорит какую-то фразу которую ни я, ни Юльуа разобрать не может.

- Экскьюз ми, - переспрашиваю я. А он снова повторяю свою тарабарщину. Непонятно ни хрена.

- Что-то случилось? – волнуется Юлечка.

- Пока не знаю.

К нам подходит, видимо, местный полиглот и на ломаном английском произносит:

- Кам виз ми, - и показывает на стеклянную дверь в другой стороне аэропорта.

- Что случилось? – волнуется Юлечка.

- Ничего, мелкая, ничего, просто проверка, - думаю. А на душе не спокойно. Что это за проверка понадобилась так срочно. Как будто мы самые подозрительные на этом самолёте.

Мы заходим в помещение, а там пять здоровенных мужиков нас с трёх сторон обступают, и двери за нашей спиной закрывают на замок. Я уже напрягся. Чего им надо? Я же ни языка ни законов местных не знаю.

- В чём дело? – переспрашиваю я, и мне на относительно чистом русском отвечают:

- Вашу сумочку, - протягивает он руку Юльке, я инстинктивно её прикрываю собой.

- Денис, - испуганно смотрит она на меня своим большими глазами.

- Дай им сумку, - пытаюсь успокоить её, а у самого уже пульс участился и молотом стучит в висках.

Проверяющий подзывает каких-то двух людей и произносит слово:

- Понятые. – Он говорит на русском, так чтобы и мне и Юлечке было понятно.

- Что случилось? – испугано смотрит она на меня.

- Не знаю, просто проверка, - успокаиваю её я.

- Ну ладно, проверка так проверка, - тяжело вздыхает она. Ей же нельзя волноваться. Моей девочке волноваться нельзя, как же им это объяснить.

- Сори, - говорю. – Наш самолёт улетает.

- Полетите на следующем, – не поднимая глаз, отвечает проверяющий.

Прямо передо мной открывают Юлькину сумочку, надевают перчатки и начинают перегребать вещи.

- Это ваше? – спрашивает он её.

- Да моё, а в чём собственно дело? – не успевает она задать вопрос, как нам предъявляют пакетик с чем-то похожим на наркотики, или на белый стиральный порошок.

- Это не моё, мне это подбросили, – испуганно заявляет она.

- Это не её, - говорю я, но меня сразу обступают правоохранители.

- Вы имеет право на звонок в посольство, - говорит проверяющий.

Юльку отгораживают от меня вооружённые люди в форме. Но я знаю как вести себя в подобной обстановке – спокойной, чтобы никого не спровоцировать. И говорить нужно как можно тише. Но я не могу смотреть на то, как Юльку задерживают, как мою девочку обступили четыре здоровых мужика, на то, как ей страшно. Мне нужно применить сверх усилия, чтобы сдержаться.

- Стойте, стойте ей же подбросили, там нет её отпечатков. Там не может быть её отпечатков. – Смотрю на Юлечку, а она такая испуганная, такая несчастная. Девочка моя. – Юль, не бойся. Я свяжусь с посольством, я сейчас позвоню своим партнёрам.

Я достаю свой телефон, но у меня выхватывают его из рук.

- Выложите на стол, - говорит русскоязычный, в этот момент я вижу, как обыскивают Юльку, и всё из её карманов выкладывают перед собой. А она стоит рядом и дрожит, что-то им объясняет на ломаном английском. Хотя лучше говорила бы по русском. Судя по всему, местные знают его не хуже.

Юлка смотрит на меня и произносит дрожащими губами:

- Денис что со мной будет? – я вижу как ей страшно. Мне и самому сейчас страшно, но я не за себя волнуюсь, а за неё.

Юльку уводят, а ко мне подходит тот, кто говорит по-русски:

- Давно вы с ней знакомы? - спрашивает он.

- Пару месяцев, - я в прострации и говорю как есть.

- Мистер Зотов, ваша спутница обвиняется в перевозке наркотиков, в нашей стране это от 20 лет до пожизненного. - У меня прям сердце уходит в пятки от этих слов.

- Это не её, ей подбросили, это был не её пакетик, - говорю, а сам уже сомневаться начинаю. Неужели Юлька могла наркотики везти. Да как такое может быть? Она же на таблетках постоянно, правда последнее время я не замечал, чтобы она их принимала.

Меня отводят в изолированную комнату, и возвращают мне телефон. Первым делом я звоню в посольство. Оказалось что все уже на ушах, о нас в новостях сообщили, посол уже знает и консул здесь скоро будет. А ещё мне Вера звонит без перерыва.

- Да, - раздражённо беру я трубку. – У меня тут чп, - говорю.

- У нас тоже, - слышу испуганный голос Веры.

- Что случилось? - говорю, а в голове Юлечка. Как она там, в тюрьме, в незнакомой стране.

- Витя в больнице.

- Витя, а что случилось? – пугаюсь я.

- Его какие-то ребята на дороге подрезали. Машину в кювет сбросили, а его побили.

- Кто? Зачем?

- Он не говорит, он в тяжело состоянии. Денис, происходит что-то страшное. Возле московского офиса нашей фирмы несколько автобусов людей в масках. Отцу звонили и угрожали с утра.

- Юльку задержали, - говорю я то, что меня волнует. – Подбросили наркотики, ей грозит до двадцати лет, - говорю, и тут у меня начинает всё складываться. Это наезд на нашу компанию, но Юлечку то за что. Или наркоту эту мне подбросили. Но почему тогда в её сумочку?

- Ты можешь приехать? – испуганно спрашивает меня сестра.

- Нет, я здесь застрял, до выяснения. Кроме того я же не могу оставить Юлечку одну.

- Ты ей всё равно не поможешь, Денис, Денис, - слышу, как она начинает плакать. – Мне страшно.

- Переезжайте к отцу на дачу, всех детей туда перевези. Усильте охрану и ждите, я здесь всё порешаю и скоро буду.

Кладу трубку и резко набираю своего адвоката. А у него телефон выключен, и второй телефон выключен. Звоню его секретарше.

- Алё, Денис Владимирович, - спокойным тоном отвечает она.

- Игорь выключил телефон, скажи, чтобы перезвонил мне, это срочно.

- Денис Владимирович, Игорь Львович пропал. Как в пятницу выключил телефон так и не объявляется. Что мне ему передать, как объявится.

- Ничего, пусть перезвонит, - кладу я трубку. Неужели они и до адвоката добрались. Кто владеет такими связями, чтобы провернуть эту многоходовочку.

Набираю отца. Он не сразу берёт трубку, конечно, он же пенсионер. Правда через минуту перезванивает. Пока жив он всегда на посту, такой у меня отец.

- Пап, - говорю я, но он сразу перебивает меня.

- Я знаю, чего ты звонишь, Вера тебе уже всё рассказала.

- Смотря, что ты имеешь в виду, - готовлюсь слушать я.

- Причина в моей несговорчивости, нужно сразу было согласиться. А я всё тянул да тянул. – Пространно рассуждает он.

- Что тянул? О чём ты говоришь!? - повышаю я голос.

- Денис, наша компания уже не принадлежит нам. Я пытался списать долги, да видно, мне их не простили, - тяжко вздыхает он.

- Какие долги, ты о чём? - не понимаю я.

- Приезжай поскорее нас ждёт очень серьёзный разговор на са-а-амом верху. – И не прощаясь, он кладёт трубу. Это на него совсем не похоже.

«А как я приеду здесь же Юлечка одна?»

Подхожу к офицеру, который стоит на дверях моей комнаты, и спрашиваю его на ломанном английском:

- Сори, кэн ай си май лоер, - вроде правильно всё сказал, правда, не уверен в произношении.

- Ес, ес, - говори он и выпускает меня из комнаты. А навстречу мне выходит местный полиглот, знаток русского.

- Мистер Зотов, вы свободны, вам не представлено никаких обвинений, - сходу выпаливает он.

– А Юлечка, - вижу, что он не понимает о ком я. – Май гёлфрэнд.

- Ё вайф? – переспрашивает он меня.

- Ес, ес, май вайф, - качаю я головой.

- Сори, - отвечает он. – Она задержана, её мы отпустить не можем.

- Я без неё никуда не поеду, - строго говорю я.

- Тогда вам придётся провести здесь ближайшие 20 лет, - пожимает плечами он и возвращает мне мой паспорт.