Оглядываюсь по сторонам: темно, горят костры, грохочет музыка, шумит прибой и Вика, гладит меня по ножке.

– А-а-ах, а-а-ах! – томно вздыхаю я; пытаюсь сделать это так, чтобы никто другой не слышал, но у меня не получается. Мне что, руками закрыть себе рот и не дышать, чтобы не произносить ни звука?

– Всё в порядке? – мило смотрит на меня Викуля.

– Всё просто замечательно! – Я глубоко вздыхаю и держусь из последних сил, чтобы не закричать. Господи, как же я её хочу! Я сейчас сознание от возбуждения потеряю, у меня уже глаза закатываются и веко дёргается. Ну так же нельзя, Викуля! Ты хочешь проверить, насколько сильно я могу возбуждаться? Так вот, я уже на пределе.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – играется со мной Викуля.

Снова гляжу по сторонам. Вроде бы, темно и никто ничего не видит, но рядом всё время снуют официанты, бармены, ввозле самой кромки моря какие-то парочки сидят. А вдруг они заметят? Хотя мне уже всё равно, я готова накинуться на неё прямо сейчас.

– Я умираю от возбуждения, – говорю я. – Ты решила пытать меня на медленном огне.

– Почему ты так считаешь?

Я нежно беру её за руку, которой она меня гладит – просто для того, чтобы остановить это медленную пытку наслаждением, – и кладу два её пальчика себе в ротик. Закрываю от возбуждения глаза, меня почти что трясёт от переизбытка чувств, я сейчас кончу. Долго и усердно сосу её пальчики.

– Ну же, Юль, ты чего, это ж не член, – смеётся Вика. Какие же у неё беленькие зубки – так и хочется провести по ним язычком!

Опускаю её руку ниже и кладу себе на грудь. Она инстинктивно сжимает мою крохотулечку.

– Ого, как ты возбудилась! – Викуля делает вид, что удивляется. Не люблю этого переигрывания, но в её исполнении это прекрасно.

– Я сейчас умру от вожделения.

– Так чего мы тут сидим? – Мне нравится её напор, так нравится!

– Вернёмся в номер? – Я забыла, что мы сняли квартиру. Всё думаю, что раз я на отдыхе, то мы живём в номере.

– Ха-ха-ха-ха! – мило смеётся Викуля, поглядывая на развалившегося на своём мешке Сашку. Он как будто не слышит нашего с ней разговора либо просто не обращает на него никакого внимания.

– Я имела в виду… – шепчет она, – а может, прямо здесь на пляже? Это же так романтично! – Боже спасибо тебе за неё, спасибо за неё!

– Нас увидят, вокруг же толпа народу. – Я не верю, что сама отказываюсь от секса с Викой. Неужели настал этот день?

– Ну и пусть видят. – Она наклоняется ко мне, и её рука проникает мне под юбочку.

Я томно вздыхаю и вновь прикрываю глазки от наслаждения. А после оглядываюсь по сторонам. Сашка, вроде, уснул.

– Пошли, – соглашаюсь я и поднимаюсь с кресла-мешка. Поправляю юбку, чтобы не задиралась.

– Ты что реально согласилась? – расцветает улыбкой Вика. – Узнаю свою Юлечку!

– А я с тобой когда-то не соглашалась? – Риторический вопрос.

– Нет, ты всегда согласна. На всё всегда согласна, идеальная подруга, – улыбается Викуля и берёт меня за руку.

«Я тебе не подруга», – ухмыляюсь я, но не дай Бог что-то такое вслух скажу. Не знаю, к чему это может привести, так что лучше не рисковать своим счастьем.

«Моё счастье!» – Я смотрю на Викулю и крепко-крепко сжимаю её руку.

– Пошли туда, – кивает она в сторону.

– Да, – снова соглашаюсь я и встаю с мешка.

Мы поднимаемся тихо-тихо, так, чтобы Сашку, не разбудить. Хотя он, вроде, и не спит.

– Девчонки, вы куда?– типа, просыпается Сашка. Хотя не вижу в нём ни малейшего желания нас останавливать: он же весь день за рулём провёл, а вчерашний – на работе. Он устал.

– Я прогуляюсь, – хитро ухмыляется Вика.

– А я – за компанию, – испуганно добавляю я. Я по жизни такая наивная, такая напуганная! Когда я уже заматерею, стану уверенной в себе, прожжённой любовницей? Нет, я – мелкая, всегда напуганная девочка, втайне мечтающая быть оттраханной.

– Только недолго там, скоро принесут наш заказ, – говорит Сашка и снова откидывается в своём кресле-мешке.

– Ленивый котяра, – цедит сквозь зубы Вика. – Лежит и ухмыляется.

– Ты говоришь так, будто осуждаешь его, – шепчу я.

– Что ты, это же ирония! – отмахивается Викуля. – На самом деле я души в нём не чаю. Безумно люблю его!

– А меня? – зачем-то спрашиваю я.

– Тебя я люблю ещё больше. – Вика разворачивает меня к себе и смотрит мне прямо в глаза, а потом прикладывает указательный пальчик к моим пухлым губам. – Только ч-ч-ч-ч, это между нами, девочками. Поняла?

– Угу, – киваю я, и она целует меня губы, особенно не таясь: темно же.

– И с каких это пор ты иронии не понимаешь? – продолжает Викуля. – Я заметила, это с тобой уже не впервые.

– С тех пор… – набираю побольше воздуха в грудь. – С тех пор, как ты меня бросила.

– Бедненькая! – жалеет меня Вика. – И как же ты это пережила?

– Нормально, я и забыла уже, я же не в танке горела. – Зачем-то вспоминаю про войну. Я всегда про войну вспоминаю, когда думаю, что мне трудно.

– Ой, ну при чём здесь танк? Каждому даётся по его силам. – Вика что, реально заговорила библейскими текстами? Хотя откуда мне знать, что это из Библии, я же никогда её не читала. Снова вспоминаю про крестик на своей груди.

– Ну-у-у подумаешь, девушка бросила! Хотя я на стену лезла от боли, вены себе резала… – зачем-то перечисляю я, но вовремя останавливаюсь.

– Твои проблемы ничем не меньше чужих. А твоя боль не меньше чужой. Кто-то страдает, потому что умирает от голода, а кто-то – потому что завалил сессию. И у тех, и у тех может быть максимальный порог страданий. А ты, судя по всему, свой уже нашла.

– Ага, – соглашаюсь я. – Мой порог страданий – это ты. – Прикасаюсь губами к её плечу. – Не могу без тебя жить. Я умру без тебя, Вика, ты даже не представляешь, как мне без тебя было плохо!

– Ну почему же, я отлично себе это представляю.

– Не-е-ет, нет, я описать не могу! Это как будто… не знаю, будто меня режут по живому, или нет… ещё хуже. Это когда лучше бы резали, чем так. Я передать тебе не могу, как мне было больно!

– Почему же? Ты довольно чётко всё описала.

– Это можно сравнить с удалением зубного нерва без наркоза, только это в груди, где-то под серцдем.

– А тебе нерв удаляли?

– Нет, – качаю головой.

– И мне нет. – Мы смеёмся.

– Да, глупо вышло. Плохая аналогия; из меня, конечно, аналог… или как называется тот человек, кто придумывает аналогии?

– Писатель, поэт, кто-то в этом духе.

– Ну да… из меня, конечно, поэт так себе.

– Я всё равно тебя поняла.

– Правда? – Я с надеждой смотрю на неё.

– Ага. – Мы останавливаемся перед старой жестяной кабинкой для переодевания. – Только после вас. – Викуля пропускает меня вперёд.

«Что? Здесь?» – протестует всё моё нутро, но ножки послушно идут вперёд, они подчиняются ей, а не мне. Всё моё тело служит ей.

Я захожу внутрь и не ощущаю ног. Останавливаюсь и закрываю глаза, когда чувствую её теплые руки на своих плечах и её нежные губы за ушком.

– Люблю тебя, – шепчет Вика.

Я поворачиваюсь и медленно опускаюсь перед ней на коленки, прямо на песок. Прижимаюсь лицом к её животику, жадно покусываю её кожу. Обожаю её вкус и запах!

Викуля зачем-то оглядывается по сторонам и задирает свою юбочку. А я прижимаюсь губами к её пупочку, а после нежно прикусываю её кожу и пытаюсь захватить его в ротик, нежно тянусь к её «лепесточкам». О-о-о как же я по ним соскучилась! Мне нужно заниматься сексом минимум три раза в день, иначе мне не хватает. Захватываю ротиком её «кисульку» и погружаю язычок в её «пещерку» как можно глубже, вожу им между половыми губами, посасываю клитор, погружаю в неё свой пальчик.

– Нет-нет, – говорит Викуля. – Только губами.

– Как скажешь. – Убираю руку и сосу ей, сосу, лижу и целую, зацеловываю, а она томно дышит и прижимает меня к себе за затылок, сейчас застонет.

– Т-ч-ч-ч, – шиплю я, – а вдруг услышит кто?

– Пусть, – выдыхает она. – Пусть слышат. Боже, какой кайф! – томно вздыхает она.