Подхожу к своей палате и слышу телефон. Я же его с собой не брала – ну а зачем мне ночью телефон? А тут звонит кто-то. Кто же это может быть? Мои друзья так поздно не звонят, я сама их приучила, что после десяти сплю… ну, типа, сплю. Мамке рано на работу, и нечего мне названивать, можно и ВКонтактике переписываться.

«Да кто же звонит-то?» Подхожу к своей сумке и достаю оттуда телефон, а меня прям прорубает. Вика! Вика звонит! Внутри всё холодеет, у меня трясутся руки, левая рука (правая забинтована). Я не знаю, что говорить, я боюсь даже трубку поднять, я сейчас расплачусь от счастья! Что со мной происходит? Нужно прийти в себя, нужно отдышаться. Нужно трубку взять.

Провожу пальцем по экрану:

– Алло, – почти беззвучно говорю я, голос дрожит, сердечко замерло, я готова разрыдаться. Я ни живая, ни мёртвая.

– Привет, Юля! – Голос Вики переливается, как трели колокольчиков. И я не знаю голоса милей. Я сейчас стихами заговорю.

– Привет…– заикаюсь я, – …Вика.

– С тобой там всё в порядке?

– Да, то есть нет, то есть…. Дай мне пару минут отдышаться.

Беззвучно кричу от счастья и прыгаю на месте, как дурочка.

«Есс! Она мне позвонила!» И куда хромота подевалась?! Я вновь цвету и пахну, готовая на что угодно.

– Да, милая, – вновь беру трубку я.

– Как дела? Слыхала, ты в больнице, мне Сашка рассказывал. Надеюсь, у тебя там всё в порядке?

Складываю губки «уточкой»:

– Викулечка, как у меня может быть всё в порядке, если ты не со мной? – Говорю, а сама от счастья плачу.

– Хочешь, чтобы я приехала?

– Странные ты задаёшь вопросы! Ну конечно хочу, мечтаю об этом! Я живу только ради тебя, любимая. – Я сейчас сама счастливая девушка на свете, и мне ничего не надо, только её голос в трубке. – Спасибо, Викуль, что позвонила! Спасибо, обожаю тебя! Ты самая-самая на свете!

– Ты тоже. – Слышу, как она смеётся в трубку.

Ложусь на кровать и мечтательно закрываю глаза. Мне сейчас так хорошо, так хорошо!

– Рада, что у тебя всё в порядке…

Перебиваю её, не даю закончить фразу:

– Не клади трубочку, прошу тебя, умоляю!

– Ну что ещё?

– Я люблю тебя.

– Ты уже говорила.

– Я из-за тебя только что вены порезала.

– Ты что, дура?!

– Я не знала, что мне делать, – оправдываюсь я. – Мне было так одиноко, и я… и я… решила… не помню, почему я это сделала. Сейчас вот рученька вся в бинтах и болит.

– Та-а-ак, – сурово говорит Вика. – Значит, слушай меня: если ты действительно любишь меня, если любишь… Боже, что я говорю! Неужели я серьёзно – девушка любит девушку? – Она делает паузу. – Ладно, не суть. Если это правда, что ты ко мне что-то чувствуешь, то я требую: никогда, слышишь, никогда больше не причиняй себе вред. Поняла?

– Да.

– Клянись.

– Чем поклясться?

– Самым дорогим, что есть у тебя. Поклянись мне, что больше никогда себе не навредишь!

«Самым дорогим?»

– Клянусь тебе своей любовью, что больше никогда… – Я забываю, что там дальше, но она напоминает.

– Не причиню себе вред.

– Не причиню себе вред, – говорю. – Аминь.

Я улыбаюсь, я так счастлива! Как же мне мало для счастья надо!

– Ты дашь мне свои ножки полизать? – спрашиваю.

– Опять ты за своё! Самой хоть не надоело?

Смущаюсь:

– Ну как мне может надоесть любить? Сама подумай.

– Ладно, посмотрим ещё на твоё поведение, – отмахивается Вика.

– А может, и что-то ещё, – говорю я, но тут же замолкаю, чтобы не спугнуть её своим напором. – Я не настаиваю, просто я люблю тебя, обожаю, прости. – Наивно улыбаюсь, забывая о том, что она не видит сейчас моей улыбки. Мы же по телефону разговариваем.

– Боже, Юля, ты такая…

– Классная? – вставляю свои пять копеек.

– Примитивная.

– Это обидно.

– Я знаю, – говорит Вика. – Но послушай сама себя. Ведёшь себя, как малолетка пубертатного периода.

– А кто я, по-твоему?

– Да нет же, я не о том хотела сказать! – громче говорит Вика. – Ну, послушай себя: все эти твои ухаживания, все подкаты – это такой примитив! Понимаешь, как девушка ты ведёшь себя идеально, достойно, красиво, по тебе сохнут все парни с нашего потока. Я не знаю того, кто не мечтает о тебе. Но как парень…

– Но я не парень.

– Но ведёшь ты себя, как парень. Ты меня клеишь, как какой-нибудь неоперившийся подросток, который хочет затянуть меня в кровать и не понимает, как это сделать. Ну, послушай ты себя, неужели ты дала бы парню, который бы так за тобой ухаживал? Преследовал тебя везде. Вёл себя, как полный идиот.

– Нет, – испуганно отвечаю я.

– Вот видишь… не хочу тебя обидеть, но как парень ты во всём проигрываешь Сашке. Даже будь ты в сто раз красивей его, я бы на такого навязчивого и неопытного никогда не повелась.

– Так что же мне делать? – испуганно спрашиваю я.

– Прислушайся к своим чувствам, инстинктам, ну у тебя же получается, как у девушки парнями крутить. Вот что-то подобное нужно сделать и с твоей мужской сущностью.

Молчу пару секунд и продолжаю:

– Но я не могу… я слишком сильно тебя люблю, слишком сильно тебя хочу. Крышу сносит, понимаешь?

– Ну, во-первых, со мной тебе ничего не светит. Так что смирись, девочка. – Как тяжело слышать это «смирись» в свою сторону и как легко говорить это другим!

– Я попытаюсь, честно… – Говорю, а сама не верю в то, что сказала.

– Мне кажется, тебе нужно встречаться с другими… – Она делает паузу – видимо, борется со своей брезгливостью – и добавляет: – Девушками.

– А ты не будешь…

Она не даёт мне договорить:

– Нет, я не буду ревновать.

– Ну, если ты так считаешь…

– Да, я так считаю. Тебе давно пора найти себе другую лесбияночку для своих утех.

– Так никто сейчас не говорит, – улыбаюсь.

– Да мне всё равно, что это старославянский, тебе нужно идти дальше, нужно жить полной жизнью. Тебе нужна любовь и нужен секс, и если ты хочешь делать это с женщинами, это твоё право. Обещай, что попробуешь встречаться с другой девушкой.

– А за это…

– А за это я дам тебе полизать мои ножки, как бы это ни выглядело со стороны… Ну что, мы договорились?

– Да, любимая.

– Спокойной ночи, Юлечка!

– Спокойной ночи, Викулечка!

Не кладу трубку первой – жду, пока она положит. Каждая секунда разговора с ней, каждое мгновение для меня очень много значит. Я стала слишком сентиментальной. А ещё я хочу её ножки. Она ведь обещала мне, а обманывать нехорошо. Губы сами хотят прикоснуться к её ногам, к её пальчикам. Это так прекрасно!

Закрываю глаза и думаю о ней, не могу заснуть. Меня переполняют эмоции, меня переполняет счастье. Я живу, по-настоящему живу в этот момент. Я сейчас живее всех живых. Спасибо, Господи, что ты меня услышал! Мне снова хочется сходить в часовенку, свечку поставить и отдать деньги за прошлую свечу. Но я всё же думаю о ней, о её ногах, о больших пальцах её ног. Какие у неё красивые ноготочки, аккуратненькие пяточки, идеальные щиколотки!

«Ты что, реально мечтаешь о футфетише?» – спрашиваю себя.

«Конечно», – отвечаю я и даже сглатываю – так хочу побыстрей этим заняться. Хочу делать это красиво, хочу, чтобы она снимала меня на видео. Хочу, хочу…

========== Глава 16 ==========

Я даже не помню, как уснула. Мне снится Вика. Она сидит на каменной скамейке в шикарном белом платье, а я стою перед ней с бокалом мартини. И тут она раздвигает ножки и показывает мне свою «кисулю». Я ставлю бокал, на четвереньках подползаю к ней и начинаю лизать, ласкать язычком её клитор, сосать половые губки, впиваюсь всем ртом в её «кисулю». А она прижимает меня к себе двумя руками и стонет.

В палате включается яркий свет и заходит медсестра:

– Саваш, кровь сдавать, – говорит она.

Среди ночи будят, опять колоть будут. Колоть этот несчастный исколотый пальчик. Боже как же мне себя жалко! Ну, до слёз жалко свою изрезанную ручку и свой исколотый пальчик! На секунду вспоминаю наш разговор с Викулей, и мне сразу становится лучше. Это всё ради тебя, любимая, ради твои глаз, милая, ради твоих ног, ради твоего сердечка! Ты же просила меня не вредить себе. Я и не буду. Люблю тебя, Викулечка, всем сердцем, всей душой! Слов не хватает, одни чувства.