Едва сдерживаю слёзы.

«Дура, а ну не плачь, а то снова краситься придётся! Ты же не хочешь, как чучундра заплаканная, везде ходить». Можно и как чучундра, только бы она вернулась. Господи, пожалуйста, я что угодно для тебя сделаю, только верни мне мою Викулечку, верни мою любимочку, верни мою ласточку, верни, прошу тебя, я на колени сейчас встану, рыдать и есть землю ради неё буду. Пожалуйста, не мучай меня, дай мне любить! Хочу уже или любить или сдохнуть. Хочу попасть в ад, в чистилище, только бы она была рядом. Приму какие угодно муки, только бы оказаться с любимой.

Мне кажется, я уже в аду. Смотрю на свой крестик, целую его, легонько прикасаюсь к нему губами. Это так миленько! Я в аду или ад во мне, в моём разбитом сердце. Обожаю это чувство! Мучения от любви. Ничего не может быть хуже, ничего не может быть слаще. Только дрочить очень хочется. Долбаная ненасытная «киска», когда же ты надрочишься?! Хочу подарить своё тело ей, одной-единственной. Пускай она мне дрочит, гладит меня или, наоборот, не даёт мне кончить. Это так заманчиво – сдерживаться по воле любимой! Как же я хочу облизать её ножки, её «киску», сосать её «лепесточки». Я конченая, я пропащая, я потерянная! Да, я такая: если любимая захочет, то я буду какой угодно. И я горжусь этим.

Хочу, чтобы меня унижали, хочу чтобы пользовались мною, хочу страдать, но не хочу быть отвергнутой! Позволь мне быть рядом, быть любимой, я всё вытерплю, я всё выдержу!

«Думай о зачёте, думай о сессии и перестань уже думать тем, что у тебя между ног!», – ору на себя и мысленно хлещу по щекам. Я не человек, я – животное, я – сучка, и у меня течка.

Захожу в вестибюль, подхожу к расписанию сессии. Хоть у меня всё на «автомате», но я немного волнуюсь, когда думаю о сессии. Это волнение отлично отвлекает меня от мыслей о моём разбитом сердечке. Я часто думаю о себе в третьем лице. Мне так приятно жалеть не себя, а Юлечку!

– Привет, Юль! – здоровается Маринка.

– Приветик! – улыбаюсь ей, мне ничего не стоит улыбнуться, даже если я не особо рада кого-то видеть. Хотя к Маринке никаких претензий. Нормальная староста. Всегда меня от «энок» отмазывает. Мировая девчонка, короче.

– Ты готова к зачёту? – спрашивает она.

– А ты? – отвечаю вопросом на вопрос. – Зачем спрашиваешь? Ты же знаешь же, что нас с тобой «автомат».

– Да я забыла просто.

«Забыла она, конечно, просто хотела выпендриться! Мне, Катьке ещё парочке отличников «автомат» влепили, а ей – чисто за то, что она староста. И чем тут гордиться, спрашивается?»

– Мы первые пойдём? – спрашиваю.

– Ну да. А ты что, хочешь тут весь день проторчать, пока двоечники сдавать будут?

– Ну, можно же кому-то помочь.

– Ты можешь подойти к преподу и попросить, чтобы он всем «автоматом» поставил. Думаю он согласится, он же тебя любит, – подкалывает меня Маринка. Не люблю я эти женские подколки! Неприятно, а ответить нечего. Нужно что-то умное придумать, а так сразу не получается.

Я поднимаюсь на этаж, там под кабинетом стоят Катька и Димка. Судя по всему, они первые заходить будут, и мы с Маринкой в первой пятёрке. Нас, считай, уже четверо; интересно, кто пятый?

– Привет! – слышу знакомый голос и оборачиваюсь. Прямо передо мной в лучах оконного света стоит Вика. Мне даже кажется, что свет исходит от неё, а не от окна. И сердце замирает.

– Привет, привет! – здороваются с ней Димка и Катька. А я молчу, у меня дыхание спёрло, я прямо не знаю, как реагировать.

«Не ожидала тебя увидеть… или что мне ей сказать?» Нервничаю, тереблю в руках свою сумочку.

– Привет, Юль! Чего не здороваешься?– говорит она и улыбается.

– Привет, Вик-ка… – А у меня сразу потянуло внизу живота, как при месячных. Не знаю, что со мной. Руки трясутся, сердце колотится, а в ушах какой-то странный писк. Мне кажется, я сейчас заплачу.

========== Глава 3 ==========

– Ну что, все готовы? – со своей фирменной улыбочкой спрашивает Вика.

– Ага, – отвечает за меня Димка.

– А кто в первой пятерке пойдёт? – Она смотрит на Катьку – не на меня, а на Катьку, как будто меня рядом нет. А меня и так почти что нет. Застыла, как статуя. Стою, уткнулась в пол, не могу из себя ни слова выдавить.

– Я, Димка, Маришка староста и Юля. Ну и ты давай, если готова, – отвечает Катюха.

«Нет, только не она! Только не она! Прошу, я же об экзамене не смогу думать… я уже не могу. Нам нельзя сидеть рядом».

– Ну, тогда я пятой пойду, если вы не против.

– Мы только «за», – улыбается ей Димка, – да Юль? – Он легонько толкает меня в плечо.

– Да, – полушёпотом отвечаю я и натянуто улыбаюсь. А что я ещё могу ответить? «Хотите ли быть рядом, пока смерть не разлучит вас?» «Да». У меня же мозгов, как у ракушки.

Вика смотрит на меня, на мою прокушенную губу, и улыбается.

– Юля, ты первой отвечать будешь?

«Зачем ты со мной разговариваешь? Зачем пытаешь меня? Мне тяжело даже думать о том, что мы не вместе… А ты меня ещё калёным железом пытаешь».

– Как скажешь… – Что это за ответ подруге? Ты что её подчинённая? Ты её вещь? А ну возьми себя в руки!

– Вообще-то я первой отвечать хотела, – подаёт голос Катька.

– Первой буду я, – подходит к нам Маринка. – Мне потом с журналом сидеть и всех отмечать. Так что я по-быстрому свою пятёрку получу, а дальше вы все.

– Можно, я вторая? – вдруг говорит Вика.

– В смысле?.. – Не понимаю, зачем я это сказала. – Ой, прости, конечно, можно! – Улыбаюсь и отнекиваюсь. Мне тяжело формулировать мысли. Я такой дурочкой становлюсь рядом с ней!

– А куда ты спешишь? – спрашивает Катька.

– Мы с моим парнем на дачу собираемся, – немного замявшись, говорит Вика.

– У тебя парень есть? Не знала! – оживляется Катя. – Красавчик, наверно. Он с нашего универа?

«Универом» мы иногда институт называем. А на самом деле никто не знает, что это – университет или институт, а может, вообще академия. Всем как-то пофиг.

– Да, но-о-о… – заминается Вика. Это она ошибку сделала. Кто же говорит о верёвке в доме повешенного? Ей мои подружки в жизни не простят Сашку. Для них она его у меня отбила, и точка. Такое не прощается.

Перевожу взгляд на Катьку и вижу, как она сжала зубы, а Димка –кулаки. Похоже, они догадались, о каком парне речь, значит, у меня будет поддержка. Чёрт, как всё запущено!

Мимо нас проходит препод.

– А чего это вас так мало? – окидывает он взглядом присутствующих. Здесь, кроме первой пятёрки, ещё пара человек, и всё.

– Остальные придут на 9:00, – отчитывается Маринка.

– А-а-а, ну тогда ладно. Проходите, проходите.

Мы заходим в аудиторию, я иду рядом с Викой, даже прижимаюсь к ней. Я же, чёрт возьми, люблю её, ну как я могу идти рядом и не прижиматься! Долбаная физиология в обход моих мыслей тянет меня к ней. Это я сама виновата во всём. Мы с Викулей почти одновременно берём со стола билеты, и я непреднамеренно касаюсь её руки, но Вика резко одёргивается. Я поднимаю взгляд и читаю в её глазах: «Только попробуй!» Что попробовать? К тебе, что, и прикоснуться нельзя? Эгоистка долбаная! Я тут умираю из-за тебя каждый день и каждую ночь, а ты даже потрогать себя не разрешаешь. Ненавижу тебя!

– Что? – спрашиваю вслух, делаю вид, что ничего не поняла.

– Ты сама знаешь, что, – отвечает она.

Димка уже пошёл на своё место с билетом, Маринка вся в журнале на первой парте, а Катька стоит рядом и наблюдает за всем этим. Хотя слишком, для себя умело делает вид, что ничего не замечает.

– Просвети. – Я играю в опасные игры. Такое может плохо закончиться.

– Хочешь, чтобы я всё всем рассказала? – Вика мне угрожает? А я не люблю, когда мне угрожают. Кроме того, как говорил Иван Дулин, «Мне от людей скрывать нечего».

– Ну, расскажи, – непроизвольно тянусь к её лицу, хочу погладить её по щеке. Я же всё-таки люблю её и желаю ей только добра.

– Убери от меня свои грязные руки! – сквозь зубы шипит Вика и грубо отталкивает меня. Она берёт со стола билет и идёт на своё место. Я последняя стою возле преподавателя, не могу выбрать билет. А мои глаза наполняются слезами.