– Мы ведь тоже ждали ткани дольше, чем было запланировано, и не предъявляем вам претензий, не так ли?

– Но… – Шубкнехт извивался как червяк. – Все не так просто. Половину я, может быть, и смогу вам оставить, но вторую буду очень вас просить подождать еще немного.

– Вильгельми. – Мадлен, не теряя спокойствия, развернулась к помощнику. – Пойди и позови судебных приставов. Скажи им, у нас здесь дело о мошенничестве и нарушении контракта.

– Слушаюсь. – Вильгельми собрался уходить. – Они обрадуются, увидев Шубкнехта.

– Ну подождите же. – Тяжело вздыхая, тот сдался. – Я скажу своим людям, чтобы разгрузили фуру. – Он неодобрительно скривил губы. – Мадлен, вы хуже, чем ваш отец в его лучшие времена.

Она тонко улыбнулась.

– Благодарю вас за комплимент, Шубкнехт. Но если вы это знаете, почему же снова и снова пытаетесь надуть меня? Вы же наверняка знали, что отца сегодня после обеда здесь не будет. Вы и правда верите в то, что я со времени нашей последней встречи поглупела на несколько унций?

– Дела идут плохо, Мадлен, вы же знаете это. Я просто борюсь за выживание.

– Так и мы в таком же положении. Но если вы будете продолжать так вести дела, рано или поздно закончите в дерьме, это я могу вам без гадалки предсказать. Провести один день на цепи и быть забросанным тухлыми яйцами и гнилыми овощами – это отнюдь не улучшит вашу репутацию. Да вы сами не хуже меня знаете, как поступают с теми, кто не раз нарушил закон. Люди не любят, когда их пытаются выставить дураками.

Увидев его возмущенное лицо, она слегка покачала головой.

– И не надо делать такое выражение лица, господин Шубкнехт. Вы попытались, а я победила. Смотрите сюда: благодаря тому, что я плачу вам вовремя, а не задерживаю с платежами, как некоторые, у вас хотя бы есть достаточно денег, чтобы незамедлительно купить новый товар. Я и в этот раз великодушно прощу вам нарушение условий контракта. Но если что-то подобное произойдет еще раз, не взыщите, мы будем вынуждены искать нового поставщика для парчи и белого шелка.

Шубкнехт оцепенел.

– Но вы же не зайдете так далеко?

– Это зависит от вас, дорогуша! Вообще-то, я придерживаюсь мнения, что черт, которого знаешь, лучше незнакомого дьявола. Но когда-нибудь терпение лопается, поэтому смотрите, не заиграйтесь. Мы готовы и в дальнейшем заключать контракты на поставку исключительно с вами, но тогда и вы должны их соблюдать – или хотя бы не попадаться, когда нарушаете. – Произнося последние слова, Мадлен повернулась – и замерла.

– Лукас… – Она сглотнула и закашлялась. – Вот это сюрприз. Как давно ты здесь?

Капитан стоял возле склада, теперь же он, улыбаясь, подходил ближе.

– Достаточно долго для того, чтобы получить воистину королевское наслаждение. – Он язвительно кивнул Шубкнехту. – Мне кажется, вы попытались связаться не с той продавщицей тканей. Скажите, а вы, случайно, не занимаетесь доставкой кожаных изделий?

– Товаров из кожи? – Шубкнехт удивленно наморщил лоб. – А почему вы спрашиваете?

– А потому, что тогда я запомнил бы ваше имя и внес его в список тех, с кем никогда бы не хотел иметь никаких дел. А если бы и имел, то только в том случае, если бы переговоры от моего имени вела прелестная Мадлен Тынен.

Еще более сбитый с толку Шубкнехт рассматривал Лукаса с головы до ног, проходя мимо него в сторону своей повозки.

– Вы не похожи на купца, господин …?

– Кученхайм. – Подсказал ему Лукас, улыбаясь. – Пусть моя форма не вводит вас в заблуждение. Под ней скрывается простой торговец кожей. Простой, прошу учесть, но не глупый.

Шубкнехт фыркнул.

– Я еще никогда не имел дел с торговцами кожей.

– Тем лучше, тогда и в будущем только Мадлен придется иметь дело с вами.

С недовольной миной на лице Шубкнехт прошел мимо, за ним по пятам проследовал Вильгельми, подозрительно поглядывая на Лукаса, но пока не высказывая своего мнения вслух.

Сердце Мадлен застучало в бешеном ритме, когда Лукас появился так неожиданно, да и сейчас оно пульсировало слишком часто.

– Шубкнехт всегда, наряду с шелковыми тканями и шерстью, занимался кожей.

Лукас хмыкнул.

– Я и подозревал что-то подобное. Выражение его лица, когда я спросил о коже, выдало многое. Он моментально учуял выгодную сделку.

– Он надежный поставщик, во всяком случае, обычно с ним нет никаких проблем.

– Правда? – Кученхайм, оглянувшись, наблюдал, как Шубкнехт отдавал указания своим крепким слугам, уже начавшим разгружать тюки тканей – А почему же ты угрожала ему всеми карами небесными? Которых он давно заслуживает, насколько я понял из твоих слов.

Мадлен приподняла плечи.

– Он постоянно пытается нас надуть, особенно с тех пор, как отец стал уже не таким, как раньше. Но Шубкнехт не единственный наш деловой партнер, который считает, что может ездить нам по ушам только потому, что дела ведет женщина.

Лукас кивнул, понимая, о чем говорит Мадлен и соглашаясь с ней.

– И как давно ты ведешь дела отца?

– После того несчастного случая с ним, уже почти четыре года.

– Он тебя этому обучал?

Мадлен с удивлением подняла голову и натолкнулась на внимательный заинтересованный взгляд Лукаса.

– Нет, конечно же, нет. До этого тут был только Вильгельми. Но когда с отцом это случилось и мы вообще не знали, справится ли он… – Она на миг запнулась, отдаваясь воспоминаниям. – Кому-то нужно было брать это на себя. Мать не могла, ей с головой хватало ухаживать за отцом, да и за моими сестрами с братом. Кроме того, она же…

– Не особо разбирается в ведении торговых дел?

Мадлен застенчиво пожала плечами.

– Я была единственной, кто не растерялся, когда нужно было складывать числа, вести бухгалтерские книги и вообще понимать, как это – торговать тканями.

– И тогда ты вскочила в седло и с тех пор его не покидаешь. Могу поспорить, твой отец переложил на тебя уже значительную часть ваших дел, хотя сейчас он сам мог бы ими заниматься. В противном случае, он бы никогда не пошел так спокойно на заседание совета, зная, что у тебя здесь встреча с торговым партнером-мошенником.

– Он не мог знать, что Шубкнехт приедет сегодня. Тот должен был быть здесь еще на прошлой неделе.

Лукас улыбнулся.

– Ну, если бы он хотел быть здесь, точно велел бы кому-нибудь дать ему знать о прибытии поставщика. Однако он оставил это тебе, Мадлен, и поступил совершенно правильно. Ты управляешься с вашим семейным делом так, как не каждый бы мужчина смог.

– Да у меня просто нет другого выхода, я должна это делать, иначе мы бы здесь уже давно разорились. Времена жуткие. Нам пришлось уже столько поставок утратить, потому что или мародерствующие солдаты их разворовывают, или официальные власти просто конфискуют на нужды армии. Кто-то должен думать о том, чтобы сохранить то, что у нас еще осталось, а потом, может быть, и приумножить. И вот поэтому мы торгуем всеми видами тканей, даже шелком.

– Правда? – Лукас с любопытством заглянул через плечо Мадлен вглубь склада. – Я могу посмотреть? – И, не дожидаясь ответа, прошел мимо нее и начал рассматривать хранящиеся ткани. – Это моя вина.

Мадлен последовала за ним, не понимая, откуда у него вдруг возник интерес к тканям.

– Отец всегда отдавал предпочтение шерсти, льну и хлопку. Естественно, эти ткани и сегодня, как и раньше, составляют значительную часть наших доходов. Однако я посчитала хорошей идеей расширить выбор товаров и закупать у нескольких поставщиков, чтобы уменьшить риск, если какая-то поставка не дойдет до нас. Кроме того… – Она немного колебалась, потому что еще никому об этом не рассказывала. – Я всегда любила шелк. Особенно атласный. А когда пробуешь на ощупь дорогую, высокого качества, тканую золотом парчу, это чувство не сравнить ни с чем.

Лукас оторвался от изучения разложенных рулонов ткани и быстро повернулся к Мадлен.

– И та и другая чертовски дорогие в продаже. Я сомневаюсь, что в Райнбахе и его окрестностях так уж много семей, которые могут себе позволить такие ткани. Может быть, Шалли и, конечно же, семья фон Вердт. А еще?