В колониальной Америке почти всякий, кто хотел иметь телескоп – да, в сущности, любой научный прибор, – должен был заказать его в Лондоне или Париже. Многие из тех, кто истратил порядочное количество фунтов стерлингов на телескоп, построенный высокочтимыми английскими мастерами Джоном и Питером Доллондами, были верны Великобритании – родились там, получили в ней образование или просто отстаивали ее интересы в колониях. Другие заказчики были повстанцами, членами Континентального Конгресса[174], офицерами Континентальной армии[175], теми, кто подписал Декларацию независимости. Так, в 1776 году в Королевском колледже (предшественнике Колумбийского университета Нью-Йорка) президент, большая часть преподавателей и половина студентов объявили себя лоялистами, приверженцами монархии, а библиотекарь и тьютор колледжа ирландец Роберт Харпур, астроном, присоединился к повстанцам.

Постепенно в колониях получило распространение изучение астрономии, географии, математики и физики. Практическая полезность – «Наклонность, соединенная со Способностью служить Человечеству, своей Стране, Друзьям и Семье», как писал Бенджамин Франклин[176], – сделалась главной целью образования и научного поиска. В 1743 году в Филадельфии Франклин и его друзья-исследователи основали Американское философское общество, целью которого было провозглашено осуществление «всех философических Экспериментов, проливающих Свет на Природу Вещей, стремящихся увеличить Власть Человека над Материей и приумножить Удобства или Удовольствия Жизни». Через четыре десятилетия в Массачусетсе подобная же группа любителей науки основала Американскую Академию искусств и наук (на эмблеме которой изображена Минерва, римская богиня одновременно войны и мудрости), чтобы «способствовать интересам, укреплению чести, достоинства и счастья свободных, независимых и добродетельных людей». Франклин, Вашингтон и другие «отцы-основатели» вскоре пополнили ряды членов этой Академии[177]. И если все это не заставляет вас тосковать по прошлому, подумайте еще вот о чем: в 1800 году на четвертых президентских выборах в США соперниками были действующие президенты Американского философского общества и Американской Академии искусств и наук.

А до этого, разумеется, были и первые президентские выборы, которым предшествовало принятие Джорджем Вашингтоном командования Континентальной армией в 1775 году. Одним из первых действий Вашингтона на этом посту был сбор военного снаряжения для его использования на поле боя. Одной из главных нужд, которые требовалось удовлетворить, была нужда в обмундировании и палатках; другая – в подзорных трубах для офицеров. Когда подошло время сражения за Нью-Йорк, Вашингтон задумался о том, чтобы раздобыть сильный телескоп, в который можно было бы наблюдать за лагерями британцев на Лонг-Айленде и за британскими кораблями на Гудзоне. Насколько он знал, в колониях был имелся такой инструмент: в Королевском колледже.

Нью-йоркцы были рады помочь. В записях Нью-Йоркского Конвента от августа 1776 года – месяц спустя после того, как в Филадельфии собрался Второй континентальный конгресс[178] и ратифицировал Декларацию независимости, – имеется следующее разрешение:

Поскольку Его Превосходительство Генерал Вашингтон желает воспользоваться хорошим Телескопом; и поскольку хороший Телескоп абсолютно необходим Главнокомандующему Континентальной армией, для раскрытия приготовлений и операций противника:

Решено, что Председатель Генерального комитета города Нью-Йорка, с иными членами Комитета, каких он может избрать по своему усмотрению, доставят Его Превосходительству Генералу Вашингтону, в его пользование, указанный Телескоп, каковой принадлежит Колледжу Нью-Йорка и является частью его оборудования.

№ 2. Решено, что Конвент штата Нью-Йорк вознаградит руководство Колледжа Нью-Йорка за любой убыток, повреждение, потерю или урон, которые могут случиться с Телескопом, принадлежащим сказанному Колледжу?.

К 7 августа инструмент уже был доставлен в штаб-квартиру Вашингтона в Нью-Йорке. Вскоре после этого Вашингтон писал бригадному генералу Джорджу Клинтону (который скоро станет губернатором штата Нью-Йорк, а затем вице-президентом при Джефферсоне и Мэдисоне): «Судя по полученным донесениям разведки и наблюдаемым передвижениям противника, у нас имеется сильнейшая причина полагать, что генеральное сражение будет дано в течение нескольких дней».

Но, конечно, сам по себе тот факт, что ты наблюдаешь за противником в телескоп, не гарантирует тебе победы. В конце августа британцы обошли Революционную армию на Лонг-Айленде, и уцелевшие солдаты под покровом ночи отступили на остров Манхэттен. 5 сентября Вашингтон прислал[179] генерал-майору Уильяму Хиту письмо с советами касательно действий в сложившемся угрожающем положении:

Так как сейчас все зависит от получения сведений о передвижениях противника, я самым серьезным образом прошу вас и генерала Клинтона всецело посвятить себя выполнению этой в высшей степени важной задачи. Сделайте для этого все возможное и не останавливайтесь перед любыми расходами для достижения этой цели. <…>

Кроме обычных мер предосторожности, устройте постоянные наблюдательные пункты (с хорошей оптикой [то есть с подзорными трубами]) на господствующих высотах, с которых открывается хороший обзор противоположного берега (и особенно бухт, где могут скрываться корабли и шлюпки), и постоянно следите, в особенности по вечерам, нет ли там каких-либо необычных движений. <…> Я счел бы целесообразным посылку малых диверсионных групп, крадущихся, если позволительно так выразиться, под покровом ночи, так как они могут держать противника в состоянии постоянной тревоги и, что весьма вероятно, захватить пленника, от которого можно было бы получить ценные сведения[180].

Советы были превосходными (ЦРУ и многочисленные авторы называют Джорджа Вашингтона первоклассным мастером разведки и шпионажа), но их результаты оказались сомнительными. К середине ноября британцы и их наемники полностью овладели Манхэттеном, и силы Вашингтона отступили к Нью-Джерси. К середине декабря у сильно потрепанной Революционной армии были на исходе припасы, солдаты, время и боевой дух. Тем не менее до наступления зимних холодов около 5000 голодных обессиленных мужчин и горсточка женщин под командой Вашингтона – многие из них были больны, некоторые босы – перебрались на пенсильванский берег реки Делавэр. Чтобы совершить эту переправу, они захватили все деревянные грузовые суда, какие попались им под руку. Вскоре к ним присоединились остатки еще пары других разбитых дивизий.

Ветреной ночью 25 декабря 1776 года, под дождем, смешанным со снегом, более 2000 солдат переплыли реку в обратном направлении и снова оказались в Нью-Джерси. На рассвете они застали врага врасплох в Трентоне. Это была историческая переправа. Знаменитое полотно Эммануэля Лойце «Вашингтон переправляется через Делавэр»[181], прославляющее грядущую победу и рождение новой нации, изображает растянувшуюся почти до горизонта цепь гребных шлюпок; на носу передней стоит величественный и решительный Вашингтон, упираясь правой ногой в борт. Разношерстная многонациональная команда революционеров с веслами и шестами изо всех сил пробивает путь через заполненную льдинами реку. На утреннем небе занимается заря. На левом боку командующего сабля; его правая рука сжимает телескоп[182].