– Боишься, что тебя посчитают старомодным?

– Хочу наверстать упущенное.

– И лучший способ – это сидеть и пялиться в телик? – не удержалась от шпильки Матильда.

– Вообще-то я лежал, – уточнил Ланс. – Из гроба меня перенесли прямиком в креатокамеру. Восстановление заняло довольно много времени: органы, нервные окончания, кожа, кровоток… Зато теперь у меня нет шрамов, а до гроба я успел изрядно попортить свою шкуру. И вообще – я полностью укомплектован, как ты могла заметить. – Он ухмыльнулся уголком рта и нажал кнопку на приборной панели.

Сзади что-то зажужжало, и крыша автомобиля медленно поехала назад, стекла опустились. Ветер взметнул волосы Матильды, хлестнув прядями по лицу. Она повернулась к Лансу и пристально на него посмотрела.

– Отличный профиль, правда? – спросил он, почувствовав ее взгляд. – Ровный нос, твердый подбородок. И неправильный прикус совсем не заметен, что бы ты там ни говорила.

– Ты не пристегнул ремень безопасности, – заметила Матильда.

– Не люблю, когда меня что-то связывает, – поморщился он.

– Ты беседовал с психологом? – спросила Тиль.

– А то! – воскликнул Ланс. – Знаешь, когда мне вырастили язык, гортань и все остальное, мне дико хотелось общаться. Я просыпался от того, что разговаривал во сне. Это так круто – иметь возможность выражать свои мысли вслух, задавать вопросы, петь… – Он включил магнитолу и тут же подхватил легонький мотивчик популярной песни.

– И что с психологом? – вернула его к теме Тиль, уменьшив громкость.

– Поначалу она горела энтузиазмом и собиралась вытащить из меня всю подноготную, но потом сдалась. Психолог от меня отказалась. И даже написала жалобу.

– За что?

– За то, что я ее преследую. Мне запретили подходить к ней ближе чем на сто метров.

– Где выдают такие запреты?

– Хочешь побыть моим психологом? Давай так: ты задаешь мне вопрос, я отвечаю на него, а потом я спрашиваю тебя.

– И зачем мне это? – Пожав плечами, Матильда отвернулась.

Солнце грело макушку, тепло целовало щеки, и ехать в машине без крыши оказалось на удивление приятно. Тиль выставила руку в окно, растопырила пальцы, ловя потоки воздуха. Она вдруг поняла, что улыбается, хотя особых причин для этого не было.

– Брось, Матильда, неужели тебе совсем не любопытно? Тебе не хочется ни о чем меня спросить?

– Как ты получил бессмертие? – повернулась она к колдуну.

Ланс сжал руль крепче, посмотрел в зеркало заднего вида, проверяя, не отстал ли Ульрих.

– Странно, все маги, с которыми я успел познакомиться в Ордене, первым делом спрашивали, за что меня закопали.

– Ну, я немного поняла твой характер, и как раз этот факт твоей биографии меня не удивляет. Наверняка было за что. Я лишь надеюсь, что Рем не окончательно сошел с ума и не дал мне в напарники маньяка. Так как ты стал бессмертным?

– Моя мать окунала меня в воды священной реки, – ответил Ланс. – Однако она держала меня за пятку, так что фактически я не бессмертен…

– Тоже мне, Ахиллес, – перебила его Тиль. – Не хочешь – не говори. Я, в отличие от некоторых, уважаю частную жизнь и не нарушаю личные границы.

Ланс был прав: хоть Матильда и не хотела признаваться самой себе, но ее разъедало любопытство. Даже если бы Рема, обмотав цепями, закопали в железном гробу с запирающим знаком на крышке, то он умер бы, самое позднее, лет через пять. Но, похоже, Ланс тоже не готов раскрывать свои секреты.

Нахмурившись, Тиль отвела взгляд и вдруг заметила коричневый уголок знакомой тисненой бумаги, прижатый бардачком.

– Материалы дела! – воскликнула она, вынимая папку.

– Так вот они где! – удивился Ланс.

– Ты отвратительно врешь, – пробормотала Тиль, переворачивая страницу. – Итак, мы едем в пансион для девочек, – сказала, пробежав взглядом текст на коричневом листе. – Который находится вблизи Либеморта.

Виски заломило от боли, стоило ей произнести название вслух.

– Бывала там? – спросил Ланс.

– Неделю назад над пансионом выпал дождь из рыбы, – прочитала Тиль, оставив без внимания вопрос колдуна.

– Карасики, – уточнил тот. – Размером с ладонь. Я таких в детстве на удочку ловил.

– Легкое искажение магического фона, – продолжила Тиль. – Возможно, девочки гадали, мог случиться спонтанный всплеск магической энергии, даже если среди воспитанниц нет одаренных. По статистике лишь один из пятисот тысяч имеет магические способности.

– Почему бы одному из них не затесаться в пансион? Я ставлю на то, что там молодая неинициированная ведьма. Ух, молодые ведьмы – это отдельный вид прекрасного. – Ланс разве что не облизнулся. – Красивые, горячие…

– Учащиеся в пансионе хоть совершеннолетние? – осадила его Тиль. – Иначе ты рискуешь опять получить ограничение свободы.

– Знаешь, в вашем мире многое переменилось, – укоризненно произнес Ланс. – И не все к лучшему. Взять хотя бы лимиты на колдовство, выставленные Орденом. Да, мне рассказали об открытии: возмущение магического фона отражается на физическом уровне. Но ведь лимиты – это почти как добровольная кастрация!

– Ты так считаешь, потому что пропустил и Большой разлом, который произошел после дуэли двух магов, и бешенство пчел – результат шабаша. Отлежался в тихом месте.

– Ты злая, – не оценил ее шутку Ланс. Он механически потер шею и поморщился. – Может, ты все же ведьма. Хотя я сильно сомневаюсь.

– Что, не красивая и не горячая? – не удержалась Тиль.

– Во-первых, ты не молодая.

– Ну спасибо.

– Внешне – да, больше двадцати тебе не дашь. Хотя глаза выдают возраст. Но твоему досье шестьдесят три года. А во-вторых, раз мы выяснили, что тебе наверняка много лет, то, как у любой ведьмы, должно было произойти искажение внешности. И что мы видим?

– Что? – нахмурилась Тиль.

– Ни удлиненных клыков, ни кривых пальцев – ничего. Даже волосы не вьются!

– Может, у меня есть маленький горбик.

– Нету. Ты не ведьма, Матильда.

– Как скажешь, – ответила она.

– Если бы ты открылась мне, как я тебе… – начал он.

– Даже не надейся, – покачала головой Тиль.

– Тебе всего-то надо произнести заклинание. Желательно голенькой, – широко улыбнулся он. – Я увижу твою ауру, цвет и форму крыльев и пойму, что ты из себя представляешь. Так мне будет проще придумать артефакт, чтобы отблагодарить тебя за свое чудесное спасение.

– Вот так чудо – всего-то и понадобилось, что лопата, – буркнула Тиль. – Кстати, ты натолкнул меня на мысль: возможно, чьи-то останки были потревожены. Дождь из рыбы мог пойти из-за пробуждения призрака.

– Разберемся, – кивнул Ланс. – Останки сожжем, призрака упокоим, ведьму привезем в Орден и вручим на воспитание Рему. Кстати, в пансионе девушки живут до восемнадцати лет. Так что если бы я вдруг захотел закрутить роман, то не нарушил бы ваше законодательство.

– Наше, – поправила его Тиль. – Это наш мир, наше законодательство, наши правила и ограничения, которые ты тоже должен соблюдать.

– Сейчас надо решить вопрос поважнее, – отмахнулся Ланс. Он свернул с трассы к придорожному кафе и припарковался. – Я голоден, – пояснил в ответ на недоуменный взгляд Матильды.

Ланс обошел машину, чтобы открыть дверь перед Тиль, но она уже сама вышла.

– Подожди, – попросила, глядя, как на парковку заезжает серый джип. Ульрих аккуратно припарковался рядом с кабриолетом, и Матильда шагнула к Лансу, обняла его за шею. – Расслабься, – прошептала она, глядя ему в глаза. – Ты мне доверяешь?

– Да, – ответил колдун без запинки. Разные глаза – серый и с вкраплениями голубого – смотрели на нее серьезно.

– Это странно, – на мгновение задумалась она. – Сейчас будет больно.

Крепко сжав его шею, Тиль резко дернула вверх и вправо, раздался хруст.

– Ай! – выкрикнул Ланс, но ее ладони уже разжались.

– Все, позвонок стал на место, – сказала Матильда, беря подошедшего к ним тролля под руку и направляясь к входу в кафе. – Ульрих, купить тебе вишневый пирожок?