— Не надо так, пап. Конечно, я волнуюсь, и ты это знаешь, — возразила я.

— Правда? — спросил он, откинувшись назад.

Я вздохнула. Конечно, он не мог не намекнуть на то, что я уехала из дома.

— То, что я хочу идти своим путем, не значит, что мне все равно.

Хотя я иногда желала, чтобы это было так. Тогда бы я смогла избавиться от боли.

Но взгляд отца оставался непреклонным.

— Было бы неплохо, если бы ты общалась со мной время от времени. Добровольно, — добавил он, увидев, что я собралась возразить.

— А что насчет тебя? Ты забыл, как пользоваться телефоном? — Я замолчала и мысленно досчитала до пяти, прежде чем продолжить примирительным тоном. — Зачем мне звонить, если каждый раз меня упрекают в том, что я выбрала не тот путь для своей карьеры? Мама и ты, вы никогда не смиритесь с моим переездом. Мне тяжело слушать это снова и снова.

— Конечно, я бы хотел, чтобы ты занималась чем-то разумным в своей жизни, Кристал, — сказал он, и я поморщилась.

К этому времени я уже так привыкла, что все зовут меня Элли, что теперь было странно слышать это другое имя, которое больше мне не подходило. Так же, как и этот дом. К тому же, его слова ранили. Так было всегда, когда он снисходительно говорил со мной, как будто его взгляд на жизнь был единственно правильным и верным.

Пока подыскивала ответ, стараясь при этом не накричать на отца, я услышала, как открылась входная дверь. Раздался стук маминых шпилек по мраморному полу. И затем она появилась в дверном проеме.

Как всегда, все в ней — от корней волос до кончиков пальцев на ногах — было идеальным. Только ее искусственная улыбка дрогнула на долю секунды, когда она увидела, что я сидела в кресле рядом с папой. На мамином лице промелькнул испуг, но она быстро справилась с собой.

— Кристал! — произнесла она с наигранным удивлением. — Я не ждала тебя раньше завтрашнего дня.

Вот теперь я потеряла самообладание и вскочила на ноги.

— Но была уверена, что я приеду.

Она вздохнула.

— Конечно, я надеялась, что ты приедешь. Я не дам испортить мне вечер только потому, что твоя детская гордость не позволяет тебе провести с нами День благодарения.

Вскинув брови, я посмотрела на отца, который как раз забирал свой мобильный со стола. Затем поднялся и с извиняющимся кивком исчез в направлении своего кабинета. Так было всегда: мы с мамой ссорились — он исчезал. Папа избегал любых ссор, которые не касались его лично, и, как у бизнесмена, у него всякий раз находились оправдания. То равнодушие, с которым он со мной общался, было поразительным.

— Не могу поверить, что ты так обманула меня, — прошипела я сквозь стиснутые зубы, снова обращаясь к маме. Не хотелось, чтобы она поняла, как сильно разозлила меня. Это только порадовало бы ее. — Зачем ты это сделала?

Фальшивая улыбка мамы стала еще шире.

— Я лишь хотела провести День благодарения со своей дочерью. Разве это так много?

Я недоверчиво уставилась на нее.

— Ты же не думаешь, что теперь я приду на твой гребаный ужин, не так ли?

Мама ахнула.

— Не говори со мной так, будто выросла на помойке, Кристал. Это ниже твоего достоинства. Я тебя не так воспитывала.

Я презрительно фыркнула.

— Ниже моего достоинства… — пробормотала я. — Ты действительно сошла с ума, если думаешь, что твой план удался, мама. — Я угрожающе шагнула к ней и с удовлетворением наблюдала, как она отступила. — Я здесь только потому, что ты заманила меня грязной уловкой. Не потому, что мне хочется сыграть с вами счастливую семью в День благодарения и танцевать, как кукла, перед твоими подругами. Единственное, за что я поблагодарю этот День благодарения, это за то, что мне больше не нужно здесь жить, — прошипела я.

На этих словах я оставила ее и кинулась в прихожую, схватила свою сумку и ушла.

И хлопнула за собой дверью так сильно, что, надеюсь, заставила стены содрогнуться.

Отель Bellverton — самый дорогой отель, который мне был известен в Денвере. И я забронировала в нем самый роскошный номер, который был доступен. Правда мать, скорее всего, даже не заметит, что деньги пропали с ее счета. Но все равно было так приятно провести кредитной картой через считыватель. Приветливый портье проводил меня наверх, и я поблагодарила его кивком головы, одновременно протягивая ему большие чаевые. Выбрасывание маминых денег на ветер было моей единственной возможностью отомстить ей за то, что она провернула сегодня со мной. И я хотела насладиться этим сполна.

Дотащившись до кровати, я упала на нее. Погруженная в мысли, я водила пальцами по мягкому пушистому покрывалу и вдыхала запах свежевыстиранного белья. На подушке лежали маленькие конфеты, как у Рейчел дома. Потом сжала в руке мобильный телефон. Мне нужно было позвонить Кадену. Я должна была сделать это. Но я чувствовала себя такой невероятно глупой. Мне же были знакомы мамины уловки. Поэтому можно было и догадаться, что она что-нибудь придумала бы. Ведь знала же, как ей хотелось, чтобы я присутствовала на торжественном ужине. Как ужасно, что Каден принял близко к сердцу всю эту ситуацию. Мне стало стыдно. За то, что он видел меня в таком неловком состоянии, в котором я сама себе была противна. За то, что испортила ему и его маме день без всякой, как оказалось, причины.

Я сделала глубокий вдох, прежде чем, наконец, набрала его номер. Горло сдавило, во рту пересохло.

Каден поднял трубку после первого же гудка.

— Элли, — с облегчением произнес он.

Я закрыла глаза, почувствовав себя еще более глупо.

— Привет!

— Как ты? — откашлявшись, спросил он. Потом я услышала, как что-то заскрипело по полу. Видимо, он отодвинул стул. — Как твой отец?

— Все в порядке, — невнятно ответила я. — Мама солгала.

На другой конце линии стало тихо. Потом Каден спросил:

— Она что?

— Он просто травмировался, когда играл в сквош, — сухо уточнила я. В моем голосе отсутствовали эмоции. Я потерла глаза. И почему именно сейчас их начало щипать от слез? — У него повреждены связки, но в остальном он в порядке. Отец так удивился, увидев меня.

— Подлая змея, — прорычал Каден, и я будто воочию увидела, как плотно сжаты его губы и сведены брови. — Коварная дрянь!

Я улыбнулась, потому что это относилось не ко мне. Но таков был Каден. Если ему хотелось оскорбить мою мать, то он это и делал. Невозможно было представить себе лучшего собеседника.

— Все уже хорошо, — все равно убеждала его я.

— Нет, — проворчал он. — Ничего не хорошо, это на самом деле совсем не хорошо.

Каден повысил голос, и я услышала Рейчел на заднем плане. Она что-то спросила у него, и он ей ответил:

— Нет, просто ее мать солгала из-за какой-то гребаной вечеринки. Ничего страшного, что я рассказываю об этом своей маме, верно?

Я пожала плечами, хотя он не мог меня видеть. Рейчел была такой заботливой и приняла меня с распростертыми объятиями. Поэтому, конечно, она заслуживала объяснений. Правда Каден, как по мне, мог бы и не вдаваться в детали.

Рейчел сказала еще что-то, но я не расслышала, а затем на заднем плане стало тихо. Видимо, Каден ушел в другую комнату.

— И как ты? — снова спросил он.

Если честно, я точно не знала, как себя чувствовала. С одной стороны была рада, что с отцом все хорошо, с другой — мне хотелось расплакаться. Я полдня провела в беспокойстве за него, думая, что он мог умереть. Кроме того, во мне бушевала лютая и пылающая злость на мать.

Никогда в жизни не хотела причинить ей боль, но сегодня была близка к тому, чтобы влепить ей хорошую пощечину.

— Не знаю, — честно ответила я, ложась на спину и двумя пальцами сжав переносицу, чтобы не заплакать. Уж слишком часто я плакала перед Каденом в последнее время, и мне не хотелось быть ему еще большей обузой. Не после того, кем он стал для меня.

— Я могу что-нибудь сделать? — тихо спросил он.

— Хотелось бы мне не попасться на ее уловку и остаться с вами. — Я сглотнула слезы. — Тогда бы я могла победить тебя в «Марио».