Петрович взглянул на себя в зеркало заднего вида и присвистнул:

– Как в лучшие годы выгляжу, совсем как перед свадьбой.

Мальчик оглянулся на девочку с бабушкой. Девочка совсем не изменилась, а бабушка превратилась в молодую женщину в светлом платье и с длинными волосами.

– Мама! Воскликнула девочка, – а где бабушка?!

– Что ты, Софочка!, – ответила женщина, – это я, твоя бабушка. Только вот что-то со мной случилось.

– Ай, – воскликнула девочка.

– Ой, – воскликнула мама-бабушка.

Из их сумки вылезла белая курица с красным гребешком и побежала по проходу.

Мама-бабушка бросилась ее догонять, а девочка подошла поближе к мальчику.

– Мне кажется, происходит что-то таинственное, – сказала она шепотом.

– Да, мне тоже кажется, – ответил мальчик, – давай держаться вместе.

– Хорошо, – ответила девочка. – Ты смотри вперед, а я буду смотреть по сторонам.

Трамвай тоже изменился. Вместо металлических и пластмассовых деталей в нем все стало деревянным. Все стенки и сиденья были сделаны из лакированных деревянных реек, а в задней части на стене был настоящий штурвал.

– Где это мы едем? – спросила Марья Павловна, вглядываясь в окошко.

– А сейчас посмотрим, вижу остановку, – ответил вагоновожатый, – сейчас поднажмем!

Трамвай стал разгоняться и поехал так быстро, что его стало болтать из сторону в сторону. Мальчик подбежал к штурвалу, чтобы помочь вагоновожатому справиться с качкой.

На штурвале была латунная табличка с черной надписью.

«Тормоз» – прочитал мальчик и изо всех сил закрутил штурвал вправо.

То ли по этой причине, то ли сам по себе, но трамвай снова остановился. За окнами стало темнее, а в самом вагоне лампочки стали гореть так тускло, что стали слипаться глаза. На всякий случай мальчик отошел от штурвала и вернулся поближе к кабине.

В заднюю дверь кто-то забрался. Мальчик оглянулся и увидел, что это был мужчина в длинном пальто и круглой шляпе. Из-под шляпы торчали в разные стороны усы. Он прошел по проходу и сел на скамейку рядом с ребятами. Потом достал из кармана монетку и протянул ее мальчику.

– Отнеси, пожалуйста, кондуктору.

Мальчик взял теплую монетку, не зная, что с ней делать.

– Не возражаете, сударыня, что я к вашему мальчику обратился, – спросил мужчина в круглой шляпе у мамы-бабушки. Усы при этом задвигались вверх-вниз, как стрелки сумасшедших часов.

– Не возражаю, – ответила она, – тем более, что это вовсе не мой мальчик.

– А, самостоятельный паренек, – мужчина похлопал мальчика по плечу, – ну, давай, сбегай, да скажи, чтобы ехали уже.

– Пойдем вместе, я его боюсь, – шепнула Софочка, и они вдвоем отошли к кабине.

– Петрович, что стоим? – весело спросила вагоновожатого Марья Павловна.

– Провода закончились, – негромко ответил Петрович.

Он снова взял свой железный прут и вышел через переднюю дверь. Через минуту снаружи донеслось конское ржание, и довольный Петрович снова забрался на свое кресло.

– На лошадях поедем, четверка в упряжке. Провода закончились, а рельсы – еще нет. Ого-го, пошли! Пошли!

Дорога стала очень тряской. Шляпа незнакомого мужчины с усами все время сваливалась ему на колени, а курица снова вырвалась из сумки мамы-бабушки.

– Позвольте, сударыня, я вам помогу ее поймать, – спросил усатый мужчина, поднимаясь. Шляпа упала с его коленей и покатилась вдогонку за курицей.

– Тебя как зовут, – снова шепотом спросила девочка.

– Ваня, – ответил мальчик.

– Тпру! – закричал вагоновожатый.

Трамвай остановился. От лошадей, спины которых были видны через переднее окно, шел пар.

– Это конка, – сказала девочка. Мне папа рассказывал, что до трамваев вагоны по рельсам возили лошади. И называлось это – конка.

– Я знаю, – ответил Ваня, – это было тогда, когда электричество еще не открыли.

На месте усатого мужчины теперь сидел мальчик в матросском костюмчике с сачком. Он во все глаза смотрел на рюкзак Софочки. На рюкзачке чего-то не хватало.

– А где твоя овечка, – спросил Ваня, дотрагиваясь до оборванной ленточки на рюкзачке.

– Мне кажется, – ответила Софочка, делая круглые глаза, – она у нас за спиной.

Они вдвоем оглянулись и зажмурились то ли от страха, то ли от восторга. Между скамеек на четырех дрожащих ножках стояла настоящая овца. Она поводила курчавой головой во все стороны и жевала обрывок зеленой ленточки.

В вагоне снова появились новые люди: военный в сине-красной форме, в высоком кивере и с саблей, парень в черных сапогах с гармошкой и толстая бабка с корзиной, полной яиц.

– Следующая остановка «Базарная площадь», – крикнула Марья Павловна, у которой уже не было сумки кондуктора, а вместо нее в руках был букет цветов.

С вагоном снова что-то было не так. Лошади его дергали, дергали, но он полз еле-еле. Петрович выглянул из двери.

– Кто поздоровее, помогите сдвинуться, в колее застряли, – обратился он к людям в вагоне.

Военный и парень с гармошкой выскочили. Ваня высунулся из окошка, в котором почему-то не было стекла, и увидел, что они вдвоем и еще какие-то бородатые люди схватились за огромные колеса, на которых теперь стоял вагон, и пытаются его вытолкать из грязи.

– Рельсы кончились, – сообщил он девочке, – у нас теперь просто большие колеса.

– Омнибус! – зачарованно прошептала Софочка. Мы теперь в омнибусе. Мне папа рассказывал, что они были до конки.

Все вернулись в вагон и лошади побежали вперед.

– За помощь полагается бесплатный проезд, – воскликнул парень с гармошкой и подмигнул Ване.

Мама-бабушка, хоть Ваня был и не ее мальчиком, отодвинула его подальше от парня и строго сказала:

– Не высовывайся из окошек. Смотри, как быстро едем.

Конечно, Ваня мог бы возразить, что любой автомобиль намного быстрее ездит, но не стал спорить. Тем более, что трамвай-конка-омнибус снова остановился.

– Все, приехали – Базар – сказал Петрович, надел свою фуражку и вышел из вагона.

Вместо него в переднюю дверь влез здоровенный бородатый человек и громко спросил:

– Кто овцу продает? Чья овца?

– Моя, – ответила девочка.

– Ну и хорошо, держи леденец, – сказал бородач, протянул девочке красного петушка на палочке, сграбастал овцу в охапку и скрылся в темноте неосвещенной площади.

Вернулся Петрович, забрался на сиденье и взял вожжи.

– Что-то похолодало, сказала ему Марья Павловна, – не пора ли назад?

– Пора, пора, – ответил Петрович, – сейчас развернемся.

Снова с трудом выбрались из грязи и поехали назад. Через какое-то время вагон с легким стуком вскочил на рельсы, и военный с парнем-гармонистом выскочили прямо на ходу. А бабки с корзиной уже не было, она осталась на базаре.

Вскоре и усатый мужчина, снова оказавшийся на месте мальчика в матросском костюмчике, встал, надел свою круглую шляпу, и приложил к ней ладонь.

– До свидания, сударыня, – сказал он, – приятно было познакомиться.

– Он покачал головой и, вздохнув, вышел на своей остановке.

– Вовсе мы не познакомились, – сказала мама-бабушка, прижимая к груди сумку, из которой раздавалось кудахтанье.

Лампы в вагоне стали гореть с прежней силой.

–Тяга появилась, – сообщил Петрович и нажал кнопку звонка.

Мальчик стоял возле кабины и смотрел, как со звоном трамвай приближается к распахнутым воротам. В этот раз водителю почему-то не пришлось выходить переключать стрелку. На большой скорости, накренившись налево, трамвай проскочил ворота и вернулся на свой обычный маршрут.

– Какое-то странное чувство, – сказала кондуктор, – вроде маршрут обычный, а кажется, часа два едем.

Тут мальчика кто-то тронул за плечо. Он открыл глаза и осмотрелся. Все было, как раньше: бабушка разговаривала с кондуктором, в конце вагона сидела другая бабушка, рядом с ней девочка в красной шапке, синем плащике и с рюкзачком. Теперь в руке девочка держала чупа-чупс.

– Давай, просыпайся, выходить уже, – сказала бабушка, вставая.