Если что и могло помочь после избиения и проблем с друзьями, то это помощь другому человеку. Я сидел в кабинке в офисе, отвлекся от напряжения последних дней, хоть на миг. Не важно, что помогал я с глупостями.

— Работники строги насчет доступа, — сказал я в телефон. — Вы не получите разрешение на свободный доступ. Но, уверен, они подберут подходящие файлы по вашей просьбе. Я даже могу сам им позвонить, чтобы вас ждали.

— Большое спасибо, — сказал парень на другом конце. Мы говорили почти полчаса, в основном, о питомцах магов. Он исследовал то, как близко фольклор был к истине насчет фамильяров ведьм и колдунов. — Приятно понимать, с чего начать.

— Помните, что я не могу утверждать, что у них будут записи по этой теме, — сказал я. — Но мы храним много необычных данных, так что все может найтись. Если ничего не поможет, позвоните снова, мы подумаем вместе. Мне интересно услышать, что вы найдете.

— Если я напишу работу, то пришлю вам раннюю версию, — сказал бодро парень.

Я повесил трубку, и наставница, что следила за моей работой, остановилась рядом.

— Прошло неплохо, как по мне, — сказала она. — Ты умеешь говорить с ними.

Ее голос чуть дрогнул на «них». Она имела в виду простаков. Они были людьми, и я говорил с ними, как с другими людьми. Ее неудобство не отличалось от неудобства простаков, которых утешала мысль, что они говорили с магом, который не мог колдовать.

— Я стараюсь, — сказал я, этот ответ казался подходящим.

«Я хочу оставаться тут».

— Уже почти пять. Можешь собираться. Уверена, у тебя будет много дел на следующей смене.

Я вышел из здания бодрым, а потом замер при виде темно-серой Хонды неподалеку.

Это была машина папы. И в ней точно сидел папа. Кто-то еще его заметил? Я не получу уважения, если меня будут подбирать родители.

Я поспешил по дороге, решив пропасть из виду возможных будущих коллег как можно быстрее, а не возмущаться из-за его прибытия. Я сел на переднее пассажирское место, закрыл дверцу.

— Что ты тут делаешь? — спросил я.

Папа не замечал мой дискомфорт. Он завел двигатель и выехал на дорогу, а потом ответил:

— Я закончил работу раньше обычного, — сказал он. — Я думал, что помогу тебе сэкономить на такси. Я был в паре минут от тебя.

Все это было хорошо, будь это правдой. Но его оценивающий взгляд показывал, что визит был не простым. Хоть мне было семнадцать, магимедик, который принял меня, когда я убежал в местную больницу три дня назад, он настоял на звонке папе. Она проверила меня, чтобы убедиться, что Эри и ее друзья не оставили раны внутри, но она исцелила следы, которые я надеялся не показывать ему. Он прибыл, запыхавшись, бледный, так быстро, словно перенесся магией.

Побои испортили мне внешний вид, почти не навредив. Это быстро исправили. Полчаса чар, и я ощущал себя нормально, лишь немного боли оставалось в ушибленном ребре. Это не помешало папе поднять шум.

«Я упал, — сказал я. — Поскользнулся на лестнице и ударился лицом о дверь внизу. У меня просто две левые ноги!».

Он мне не поверил, и я не пытался придумать что-то правдоподобное. Не было сил. После вопросов он смирился, что, если что и произошло, я не сообщу ему.

И все же он оберегал меня. Если бы он мог закрывать меня ото всех опасностей, он так и делал бы.

Я простил его немного, когда он указал на стакан с пластиковой крышкой на подставке рядом со мной.

— Я взял тебе горячий шоколад с мятой.

— Спасибо, — я взял стакан. Я давно полюбил этот напиток, в десять лет я мог устроить истерику, потому что его не продавали в июле. Меня потом отругали за это, но моя любовь к напитку меньше не стала.

Жар стакана проникал в мои пальцы. Жидкость обожгла бы мне язык, так что я просто вдыхал минуту мятный аромат. По крыше стучал дождик, и папа повернул машину к дому.

— Как работа? — спросил он. — Там ты мог бы остаться?

— Да, — сказал я, взбодрившись, думая о дне. — Мне многое там нравится. Если я со временем смогу делать больше, то смогу внести вклад серьезнее.

Отдел медиа Конфеда создавал и доставлял новости в общество магов, а еще занимался восприятием нас и нашей деятельности среди простаков. Брешь между обществом магов и не-магов, страхи и предрассудки с обеих сторон… мы перешагивали через это, если хотели перемен, да?

Мне пока не давали задания, что помогли бы сгладить политические отношения. Сегодня, кроме вопроса о питомцах, я обсудил взгляды магов на садоводство с женщиной, что писала статью о доме, а еще ответил на вопросы парня, что создавал фильм об архитектуре магов.

Я мог справиться. Пока моя работа их устраивала. Если бы я не был Локвудом — если бы главы отдела медиа не поняли, что получат выгоду для себя, приняв меня — то меня и не взяли бы на это место, так что я не мог жаловаться.

Раздражение вспыхнуло от этой мысли. Я потягивал горячий шоколад, чтобы прогнать ощущение. Я сделаю свое имя. Я заслужу повышение своими стараниями, а не связями, а потом буду гордиться работой и говорить свободно со своей семьей, что бы я ни делал в стороне.

Иначе все, во что обо мне верили Эри и ее друзья, могло быть правдой.

— Я говорю с людьми, — продолжил я. — Мне нужно быть дружелюбным с ними, и это я умею. Лучше помогать, чем носить бумаги.

После всего времени в Лиге у меня было больше опыта общения с простаками, чем у многих старших ребят в отделе медиа.

От мыслей о Лиге стало больно, и это даже какао с мятой не могло унять. Я написал Луису по пути в больницу, но Эри уже добралась до него и рассказала якобы мои темные тайны.

«Нам нужно время на обсуждение, — написал он. — Я буду на связи», — прошло три дня, этого должно было хватить на принятие решения.

Я ничего не слышал. Значит, меня прогнали из-за моей фамилии.

— Похоже, ты неплохо начал, — сказал папа, возвращая меня в реальность. — Если будут истории, где нужна моя помощь, всегда звони мне.

Я не собирался использовать свои связи.

— Спасибо, — все равно сказал я. — Я это ценю.

Он повернул на 81-ю улицу, и я посмотрел на дома перед нашими, на тот, где на втором этаже жил Кэллам. Конечно, он все еще был в Лиге. Родство с членами Конфеда оказалось преступлением хуже, чем попытка убийства.

Я мысленно скривился от своей горечи. Я был несправедлив к Лиге. Никто не знал, каким был Кэллам на экзамене и до него. Они даже не знали меня. Я старался скрывать все о себе, потому теперь выглядел виновато. Я скрывал от них. Как друзья могли поручиться за меня, если не знали, кем я был вне Лиги?

Меня знал только мой враг.

Я застыл, папа подъехал к дому. Если враг поручится за меня, это будет убедительнее, чем если это сделает друг, да?

— Мне нужно кое-что занести Прише, — сказал я, когда мы выбрались. — Я вернусь к ужину.

Папа нахмурился, словно не знал, верить ли мне, но он не мог отвести меня к лучшей подруге, что жила в двух улицах от меня.

— Хорошо, — сказал он.

Я пошел к дому При, словно собирался туда, услышал, как стукнула дверь. А потом я повернул и направился в другую сторону.

У меня не было телефона Кэллама. Я и не хотел этого. Я мог лишь надеяться, что он не сильно разозлится, если неожиданно увидит меня. Если он вообще был дома.

У его двери висели три таблички с именами и кнопки. Я нажал возле «Гири».

Недовольный мужчина ответил через миг:

— Да?

— Я к Кэлламу.

— Кэлламу? — сказал он испуганно и мрачно. — Кто это?

— Финн Локвуд, — сказал я. Мое имя могло мне тут помочь.

Замок загудел. Я прошел на лестницу.

Семья Кэллама не обладала престижем, как моя, в обществе магов, но этот дом был в нашем районе. Даже на лестнице были украшения из корон. Семьи, что жили тут, работали много, чтобы позволить себе это место. Доски на лестнице были обшарпанными, краска на стенах из белой стала серой. Ковер у двери дома Кэллама шуршал под ногами от песка, его давно не пылесосили.

Кэллам ответил на стук, его крупный отец виднелся дальше по коридору.