Через два дня по всем баннорнам прошла невероятная молва, мол, король выжил, но находится при смерти, а, как известно, у молодого Кайлана не было наследника. И тогда Денерим буквально взорвался от споров. Учуяв слабость престола, в борьбу за трон сцепились все, кому не лень. Судьбу Кайлана быстро порешили, что он точно не выживет и на его место рядом с королевой стали греть руки все. Ферелден медленно, но верно начал распадаться. Многие знатные дома тут же повспоминали свои старые обиды и расколотая страна позабыла о нависшей угрозе Орды порождений тьмы, погрязнув в пучине распрей.

Мор, конфронтация местных лордов, казалось, что ещё может быть хуже, но нет. Однажды ночью на деревню неизвестно откуда напали демоны. Первая же ночь унесла много жизней. Только утром выяснили, что напасть пришла, откуда не ждали — из Замка Эрла. Снова прошли слухи, мол, Эрл давно мертв и там хозяйничают проклятые духи. Многие передавали из уст в уста эту страшную байку из древностей о проклятии замка и тому подобном. Дункан вместе с Дайленом разгорелись идеей выяснить, что случилось с Эамоном. К томе времени страж уже смог ходить.

Однако, нападение произошло и на следующую ночь. Если бы не подошедшие к полудню остатки гвардии короля, то деревня была бы вырезана вплоть до каждого жителя. Каково было удивление Алистера, встретить своего командира, прихрамывающего по улице вдоль убитых тел. Алистера вновь накрыли все те чувства, когда из всех стражей в живых остался только он. Подавленное чувство вины уцелевшего вновь охватило его с головой. «Даже командор стражей из ненавидимой Ферелденом страны отдала свою жизнь, а я… остался в живых. Даже рекруты выполнили свой долг стража…», — мелькали предательские мысли у молодого стража. По крайней мере, он старался не вспоминать мимолетную встречу с Ильмой и рекрутами, отдавая всю себя спасению короля.

***

Некогда зло мирового масштаба, а отныне привлекательная дама с невероятной грацией бежала вверх по потрескавшимся ступенькам башни. Её длинные волосы плавно развевались по воздуху, когда она поднималась к разрушенной части башни на полном ходу.

С момента сражения с довакином прошло не так много времени. Но сейчас невозможно было и подумать, что эта женщина была когда-то огромным черным драконом, вселявшим первобытный страх и трепет всему живому, что сказать о каких-то смертных.

Алдуин за это время пытался или пыталась осмыслить произошедшее с ней. Он (а) точно помнил, кто он (а). Но не всё. Память иногда подбрасывала ужасные картины, словно как наказание за прошлые деяния. Она всё время напоминала ей, что та творила будучи драконом. Что касается остального, всё человеческое ей было в новинку и ей пришлось привыкать. Человеческий язык, передвижение на двух ногах без крыльев казались ей каким-то дефектом. Зато она могла ясно мыслить, исчезло всепоглощающее чувство Жажды и ГОЛОДА. То, из-за чего она так страдал (а) и возненавидел (а) всё живое.

После размолвки с довакином в горах, она всё чаще копалась в своём прошлое и стала немного понимать, почему Акатош так поступил с ней. Хотя, все равно до конца не смогла Его простить. И ясно, почему Ильма так относится к нему (ней). Довакин уже тогда в хижине Флемет мог с чистой совестью убить ее. Алдуин решила, что Ильма сохранила ей жизнь из-за ее слабости. Теперь она не представляет такой опасности как прежде. А по поводу Акатоша у Ал также имелись кое-какие сведения, которые могли помочь довакину. Дракон Творец в давние времена не смог полностью покончить с абстрактом пожиравшего его мир. Акатош принял решение ограничить космическую сущность, поместив остатки абстракта в душу своего первенца.

Алдуин, как самый сильный из своих братьев, по замыслу Акатоша являлся самым верным кандидатом в тюремщики Абстракта. Только своему самому сильному дитя Он мог доверить такую непосильную ношу. Первые тысячи лет все шло нормально. Алдуин рос и не показывал признаков Голода и безумия. Акатош будучи уверенным в правильности своего деяния оставил своего первенца в Нирне и покинул Мир.

Однако со временем сущность стала влиять на Алдуина, извращать его помыслы, нашептывая свои правила. Благородный сильнейший дракон с некогда блестящими золотом чешуйками медленно, но верно впал во тьму. Его чешуя покрылась, словно сажа чернотой и окончательно потерял свой блеск, когда шепот невыносимого ГОЛОДА уже вовсю диктовал свои условия.

После очередного приступа ГОЛОДА, Алдуин стал подозревать что-то неладное, но уже было слишком поздно. Его поиски избавиться от этой дряни внутри своей души привели его к Древним Свиткам. Неизвестно кем созданные свитки носили в себе невероятные знания, именно благодаря одному из них Алдуин узнал о своем Отце, о космических сущностях, что убивали самих Творцов. Дальнейшие поиски прервала война против Пожирателя Миров. И когда первые языки и герои Совнгарда заточили его во времени с помощью древнего свитка, Алдуин понял, что даже абстракт — ничто по сравнению с этими свитками.

Образы давно минувших времён растаяли перед текущими событиями. Алдуин встряхнула головой, чтобы отбросить мрачные воспоминания. Сейчас она не та, точнее не тот и вообще другое существо — просто осколок памяти былого.

Такая родная ей сила ощущалась всё ближе и ближе. Женщина с удивлением отметила изменения от исходящей силы. Она ожидала, что абстракт начнет отравлять душу довакина сразу же с момента смены носителя — человеческая душа никак не могла сдерживать силу абстракта. Но ощущения не были похожи на яд абстракта, скорее наоборот, чистая и теплая волна исходила от молодой женщины, сидящей на полу посреди разрухи. Она ощутила до боли знакомое чувство… И у Ал появились весьма веские сомнения по поводу происхождения довакина.

Гуляющий среди развалин ветерок нежно покачивал белоснежные кончики локон Ильмы. Бретонка сидела на полу разрушенного зала, скрестив ноги. Проникающие сквозь пелену пыли лучи света падали на лицо Ильмы. Умиротворенное лицо довакина с закрытыми глазами идеально вписывалось в окружающую атмосферу полной гармонии безмятежности.

Ал многое хотела спросить у Ильмы при следующей встрече. И вот она сидела в нескольких метрах. А вопросы моментально улетучились из головы. Не в силах придумать ничего другого, Ал сделала шаг на встречу к бретонке.

После восстановления башни Сентинел наконец взялась за Свиток. Пыталась понять, что нес в себе этот Свиток. Она точно помнила женскую фигуру из света. И ее чарующий голос, призывающий куда-то. Перед тем как ощутить чье-то присутствие совсем рядом, она увидела скалы и красного дракона на верхушке.

«Я должна найти это место?», — не понимала Ильма, но видение исчезло.

— Ал? — открыв глаза, удивилась Ильма.

Перед ней стояла прекрасная молодая женщина в самом расцвете красоты. С момента расставания одежда на ней поменялась. Теперь Ал больше походила на красивейшую леди, чем сама бретонка.

— Я смотрю, пока держишься, дова? — приблизилась Алдуин, внимательно всматриваясь к бретонке. Она искала любые намека на абстракта.

«Признаков абстракта пока не видно», — заключила она, не найдя ничего.

— Вроде того. Думаю, я нащупала правильный путь, — поднялась с пола Сентинел. — Хм… А ты изменилась, опять.

— Изменилась… От прекрасной и благородной формы могучего дракона ничего не осталось, — с печалью в голосе проговорила девушка.

Сентинел долго разглядывала девушку перед ней, копаясь в собственных раздумьях.

— Что-то не так? — донесся бархатный голос Ал.

— Эм… Да так, до сих пор не могу поверить в то, что ты и есть тот самый Алдуин. Ну, естественно, что ты — это не Он, но все равно. Ты и его память в тебе… это странно, — развела руками Ильма.

«Ему, тьфу ты, ей же, блин, должно быть всё так… странно!», — попыталась поставить себя на её место Сентинел.

Образ того Пожирателя Мира, громадного как ночь дракона, закрепившийся у неё в голове моментально разбился на мелкие кусочки. Вместо него появился образ темноволосой красавицы с яркими оранжевыми глазами и с завидными длинными и пышными ресницами. «Мне кажется, или раньше её глаза были другого цвета?», — приметила взгляд Алдуина бретонка.